Ж Дюмезиль - Верховные боги индоевропейцев

царя33, а потом исчезает на очередные двенадцать месяцев. Лу-

перкалии, по сути дела, призваны ритуально напомнить один

эпизод из детства Ромула.

Нума, напротив, основатель «упорядоченного» жречества,

начиная с наиболее высокого, flamonium, и кончая наиболее

активным, понтификатом, которое состоит на службе у Рима и

руководит в нем религиозной жизнью в течение года, за ис-

ключением, вероятно, дня, когда врываются Луперки. Это про-

тивопоставление напоминает соответствующее индийское: с од-

ной стороны, Гандхарвы — есть основания считать их мифоло-

гизированными наследниками некоего «дикого» братства — яв-

ляются «народом Варуны»34; с другой стороны, brähman, осно-

ва религии, в оппозиции (варуническому) ksaträ отождествля-

ется с Митрой35.

5. Социальные связи

Не будучи специалистом военного искусства, подобным Тул-

лу Гостилию, Ромул — воин по наследству, по склонности и

по политике: удачные сражения, триумфы сопровождают его

всю жизнь. Овидий показывает Марса побуждающим сына спро-

воцировать войну с сабинянами (Фасты, 3, 197—198):

-..patriamque dedi tibi, Romule, mentem:

«tolle preces, dixi, quod petis arma dabunt».

...Я дал родительский нрав тебе, Ромул:

То, чего просишь, сказал, даст тебе собственный меч.

После своего апофеоза Ромул через посредничество предка

Юлиев поручает римлянам упражняться в военном искусстве

(res militaris, Тит Ливий, 1, 16, 7).

Нума ставит себе целью отучить римлян от войны, и мир

ни разу не нарушается в течение всего его царствования (Плу-

122 Вторая часть. Occident alia

тарх, Η., 8,1—3; 30,3). Он, напротив, хочет обратить их к

«третьей функции» в самой ее полезной форме — к земледелию:

«Нет другого занятия, которое бы столь же быстро внушало

привязанность к миру, как труд на земле: он сохраняет воин-

скую доблесть, потребную для защиты своего добра, но совер-

шенно искореняет воинственность, служащую несправедливости

и корысти. Поэтому Нума, видя в земледелии своего рода при-

воротное средство, которым он потчевал граждан в намерении

привить им любовь к миру, и ценя его как путь скорее к доб-

рым нравам, нежели к богатству, разделил землю на участки,

которые назвал „пагами" [pagus], и над каждым поставил над-

зирателя и стража. Случалось, что он и сам обходил поле, судя

о характере того или иного гражданина по его работе, и одним

свидетельствовал свое уважение и доверие, а других, неради-

вых и беззаботных, * бранил и порицал, стараясь образумить»

(там же, 16,5—7, ср. Дион. Галикарн., 2,76,1).

Все эти виды дополнительной антитезы, которые обнаружи-

ваются у Ромула и Нумы, соответствуют разным сторонам оп-

позиции-сотрудничества Варуны и Митры, конечно, при тех

различиях и упрощениях, которые продиктованы и человеческой

природой первых, даже полубога, и их включенностью в рим-

ское время и пространство, в римскую «историю». Отождествле-

нию с Индией мешают, например, иные отношения Ромула и

Нумы с ночью и днем36. К этому присоединяется среди прочего

и уточнение возрастного класса: Ромул — тип iuuenis, Нума же

призван на царство уже в достаточно зрелом возрасте и умира-

ет от болезни, когда ему далеко за восемьдесят. Однако прин-

цип и основные выражения дополнительности остаются, в том

числе функция Нумы, смягчающего «суровость» Ромула37.

Что же касается того, что два аспекта Верховности здесь

представлены последовательно, а в теологии Митры и Варуны

и в теологии Юпитера и Дия Фидия они сливаются и соотносят-

ся друг с другом как две стороны одного и того же объекта,

то это положение вытекает, повторяем, из требований историче-

ской фабулы: если Ромул какое-то время может делить власть

с Титом Тацием, то при условии, что последний остается в его

тени и сам ничего не совершает. Но чтобы два равных по зна-

чению и противопоставленных друг другу царя совпадали во

времени и пространстве, совершенно немыслимо: их антитеза

находила бы выражение в легендах о конфликтах между ними,

которые были бы неуместны, потому что оба члена оппозиции

одинаково положительны, одинаково необходимы. Это то же

самое чередование первого и второго, как — в Риме и вне Ри-

ма — в историзирующих описаниях двух типов повелителя: в ба-

силеогонии греческих богов Зевс-устроитель заменяет через ин-

тервал в виде Кроноса буйного творца Урана; в древнеиндий-

ском эпосе дхармараджа Юдхиштхира — предполагаемый сын

и наследник таинственного Панду38; в Риме Нума получает выс-

ший ранг только после исчезновения Ромула. Другими слова-

ми, логика понятий имплицирует одновременность, которую тео-

логия воспринимает и выражает без труда, но которую история

может превратить только в последовательность.

Взаимосвязь этого раздвоения в легендах о Верховности с

•соответствующей теологией находит поразительное воплощение

в тех, кого можно назвать любимыми богами Ромула и Нумы:

это, с одной стороны, Юпитер, с другой — Фидес.

Хотя Ромул и сын Марса, но религиозные связи он под-

держивает не с отцом, а с Юпитером, который даровал ему зна-

ки владычества. Первый царь основывает всего-навсего два

культа, для двух неистовых, воинственных ипостасей верховного

бога39: Юпитер Феретрийский получает первую богатую воен-

ную добычу, оружие ценнинского царя Акрона, убитого в по-

единке римским царем; Юпитер почитается как Статор ('Ста-

новитель') за победу, которую он дал римскому царю в сра-

жении на Форуме; во втором случае культ является результа-

том просьбы, вознесенной римским царем in ipso discrimine (гв

момент крайней опасности'). Вторая победа к тому же харак-

терна способом, которым Юпитер вмешивается в развертыва-

ние военных дел: он проделывает нечто вроде божественного

фокуса, больше над душами, чем над телами, превращая почти

•побежденную армию в отборное войско и деморализуя, парали-

зуя почти победившую армию40.

У Нумы, конечно, тоже есть отношения с Юпитером, причем

отношения хорошие: прежде всего при его вступлении на цар-

ство и потом при падении с небес щита (анцилия), но это отно-

шения мирные, касающиеся права и даже крючкотворства

(Плутарх, Н., 17, 8—10). Особое пристрастие второго царя, под-

черкивают все авторы, было отдано богине Фидес, которая, как

мы уже видели, выражает суть аспекта Dius Fidius Верховно-

сти. Дионисий Галикарнасский пишет (2,75): «Нет чувства бо-

лее возвышенного, более святого, чем вера, как в государст-

венных делах, так и в отношениях между людьми; будучи убеж-