Евгений Шмурло - Исторiя Россiи 862—1917 [старая орфография]

Это противорѣчіе слова съ дѣломъ свидѣтельствовало о безсиліи императрицы бороться со зломъ, — настолько зло успѣло пустить глубокіе корни, войти въ нравы и жизнь. Всё же Екатерина недостаточно съ нимъ боролась, а нѣкоторыми мѣрами даже усилила его. Таковъ законъ о малороссійскихъ крестьянахъ и практиковавшаяся въ широкихъ размѣрахъ раздача населённыхъ земель въ частныя руки.

Въ Малороссіи крестьяне до времёнъ Екатерины ещё сохраняли право свободнаго перехода и выбирали землю по взаимному соглашенію съ помѣщикомъ; но закономъ 1783 г. право это было у нихъ отнято, и они были прикрѣплены къ землѣ тамъ, гдѣ ихъ застало новое распоряженіе.

Лица, содѣйствовавшія императрицѣ низложить Петра III, были щедро награждены ею: за первые 10 лѣтъ, кромѣ чиновъ и орденовъ, имъ было роздано до 70 тыс. душъ; такимъ образомъ, крестьяне изъ государственныхъ, свободныхъ и лишь крѣпкихъ землѣ превращались въ крѣпостныхъ рабовъ, въ господскую собственность. Награды населёнными землями фаворитамъ, государственнымъ дѣятелямъ, оказавшимъ заслуги на военномъ поприщѣ или въ гражданской службѣ, приняли особенно сильные размѣры въ послѣднія 20 лѣтъ. Насчитываютъ, что за всё своё царствованіе Екатерина роздала государственныхъ крестьянъ до 1 милліона душъ.

Навыки оказались сильнѣе закона, и отдѣльныя мѣры для облегченія положенія крестьянъ, сами по себѣ слабыя и мало дѣйствительныя, не достигали цѣли. Продажа людей стала практиковаться ещё со времёнъ Петра В.; онъ только не дозволялъ продавать людей иначе, какъ семьями, запретивъ продажу ихъ въ одиночку (1721); но законъ этотъ на практикѣ остался мёртвою буквой. Указъ 1760 г. даже узаконилъ продажу дѣтей отдѣльно отъ родителей, не дозволивъ только разлучать мужа и жену.

Съ годами утвердилось неузаконенное право переводить крестьянъ изъ одного имѣнія въ другое; «на вывозъ» продавались иногда цѣлыя деревни, особенно когда имѣлось въ виду отправить ихъ въ мѣстности малонаселённыя (въ Оренбургскій край, на Уральскіе заводы). Помѣщики торговали своими людьми для поставки ихъ въ рекруты. Разорившійся помѣщикъ, вынужденный продавать съ молотка своё имѣніе, продавалъ съ аукціона и крѣпостныхъ. Крѣпостныхъ людей вымѣнивали на породистыхъ собакъ, проигрывали въ карты, продавали на ярмаркахъ, точно какую скотину; объявленія о ихъ продажѣ печатались въ газетахъ наряду съ объявленіями о продажѣ домашней мебели, подержанной коляски, выѣзженной лошади.

Законъ запрещалъ помѣщику злоупотреблять своею властью, но точно не указывалъ, какимъ наказаніямъ онъ долженъ подлежать за свои злоупотребленія. При продажности судей это открывало широкій просторъ для помѣщичьяго произвола. Нужно было особое скопленіе изувѣрствъ, неслыханныя жестокости и десятки неповинныхъ жертвъ, чтобы преступленіе дошло до суда и потерпѣло наказаніе (дѣло «людоѣдки» Салтычихи; отъ ея истязаній умерло свыше 50 человѣкъ въ ея имѣніи), громадное же число преступленій этого рода обыкновенно сходило безнаказанно съ рукъ. Даже образованные помѣщики (Болотовъ, авторъ «Записокъ»; поэтъ Державинъ, «пѣвецъ Фелицы») смотрѣли на сѣченье крѣпостныхъ, сажанье на цѣпь, какъ на мѣры вполнѣ допустимыя: «Подобно тому, какъ Богъ наказываетъ насъ для нашего исправленія, такъ и помѣщики имѣютъ право налагать на непослушныхъ рабовъ кандалы, морить ихъ голодомъ — ради ихъ собственнаго блага». Такъ говорили помѣщики, принадлежавшіе къ культурной средѣ; большинство же ихъ были люди тёмные, безъ воспитанія, и ихъ обращеніе съ крѣпостными выражалось въ формахъ ещё болѣе грубыхъ.

12. Пугачёвщина

1) Кѣмъ она питалась. Два класса людей, дворяне-помѣщики и крестьяне-крѣпостные, жили бокъ о бокъ, въ постоянномъ соприкосновеніи и постоянномъ духовномъ отчужденіи другъ отъ друга. Одни прывыкли смотрѣть на сложившіяся отношенія, какъ на нормальныя и нравственно допустимыя; другіе — видѣли въ нихъ насиліе и величайшую несправедливость. Недовольны были одинаково крестьяне помѣщичьи и крестьяне посессіонные (приписанные къ фабрикамъ и заводамь), сидѣвшіе на оброкѣ и на положеніи хозяйской дворни. У всѣхъ была тайная мысль — избавиться отъ крѣпостной зависимости при первой возможности. Освобожденіе отъ службы дворянъ по манифесту Петра III дало крестьянству основаніе надѣяться, что вслѣдъ за ними получатъ свободу и они; надежда ихъ обманула, и недовольство усилилось. Въ разныхъ мѣстахъ начались волненія, и при воцареніи Екатерины бунтовавшихъ насчитывали десятками тысячъ. Военныя команды усмиряли бунты, но они вспыхивали снова. Притомъ недовольны были не одни крестьяне: волновались инородцы, особенно башкиры, притѣсняемые мѣстными властями, насильственнымъ введеніемъ среди нихъ православія; недовольны были раскольники, яицкіе (уральскіе) казаки.

Какъ во времена Болотникова, Разина и Булавина, достаточно было появиться человѣку, который сумѣлъ бы объединить эти разнородные элементы подъ однимъ знаменемъ, чтобы недовольство приняло характеръ бурнаго, разрушительнаго протеста. Такой человѣкъ явился въ лицѣ Емельяна Пугачёва, донского казака. На его знамени было написано: свобода отъ податей, отъ помѣщиковъ, отъ воеводскихъ притѣсненій и всякаго рода льготы, смотря по тому, кто о какихъ мечталъ. Въ сущности, это былъ призывъ къ анархіи, такой же, какъ и во времена Болотникова и Разина, но потому-то онъ и привлёкъ къ себѣ народную массу, извѣрившуюся въ справедливость дѣйствующихъ порядковъ. Сверхъ того къ Пугачёву примкнулъ элементъ чисто преступный: ссыльные и каторжники, бѣжавшіе съ пути въ Сибирь, — это придало движенію характеръ ещё болѣе анархическій.

2) Что обѣщалъ Пугачёвъ. Манифесты Пугачёва, обращённые къ кочевымъ инородцамъ Оренбургскаго края, предоставляли имъ въ полное и безраздѣльное ихъ пользованіе «земли, воды, лѣса и луга»; обѣщали надѣлять порохомъ и свинцомъ, необходимымъ для охоты на дикаго звѣря; манили возвратомъ земель, взятыхъ подъ рудники и заводы, прощеніемъ прежнихъ преступленій. Уральскихъ казаковъ Пугачёвъ тоже надѣлилъ «рѣкою Яикомъ», рыбными ловлями, земельными угодьями, сѣнными покосами «безданно и безпошлинно»; обѣщалъ возстановить ста­рую вѣру и старыя вольности. Въ Пріуральскомъ краѣ числилось до 200 тыс. посессіонныхъ крестьянъ; заводчики сильно нуждались въ рабочихъ рукахъ и покупали крѣпостныхъ; какъ ни запрещались такія покупки, прекратить ихъ не было возможности. Тѣ же причины, что вызвали въ XVI и ХVІІ вв. прикрѣпленіе крестьянъ къ землѣ: рѣдкое населеніе, разбросанное на громадномъ пространствѣ; дешевизна земли и дороговизна рабочихъ рукъ; неразвитость экономическая — оказывали своё вліяніе и въ XVIII в., только къ нимъ прибавилась ещё одна: фабричная промышленность, нуждавшаяся въ крѣпостныхъ работникахъ; и, подобно тому какъ раньше прикрѣпляли крестьянъ къ землѣ, такъ теперь ихъ прикрѣпляютъ къ фабрикамъ и заводамъ. Фабрикантъ, хотя и не дворянинъ, тоже пользовался правомъ подвергать своихъ рабочихъ тѣлесному наказанію; волненія существовали здѣсь тоже съ давнихъ поръ, и призывъ Пугачёва «уничтожить всѣ ненавистные заводы» встрѣтилъ среди посессіонныхъ крестьянъ полное сочувствіе.