Евгений Шмурло - Исторiя Россiи 862—1917 [старая орфография]

5. Мистицизмъ и реакція.Начиная съ Отечественной войны, имп. Александръ усвоилъ обыкновеніе ежедневно читать Св. Писаніе, ища въ нёмъ непосредственныхъ отвѣтовъ на свои сомнѣнія; духовное напряженіе, испытанное за трёхлѣтній періодъ борьбы съ Наполеономъ (1812—1815), самое торжество надъ нимъ укрѣпили государя въ убѣжденіи, что успѣхомъ своимъ онъ обязанъ Божественному Провидѣнію. Знакомство съ экзальтированной баронессой Криднеръ, увѣрявшей себя и другихъ, что ей свыше поручена святая миссія обращать невѣрующихъ на путь истины; бесѣды съ квакерами, сперва въ Лондонѣ (1814), потомъ въ Петербургѣ (1818), куда они пріѣзжали по вызову самого императора; бесѣды съ моравскими братьями проѣздомъ черезъ Силезію; учрежденіе Библейскаго Общества и оказанная ему поддержка — всё это развило въ Александрѣ своеобразный мистическій піетизмъ, незамѣтно приведшій его къ реакціи.

Любимымъ дѣтищемъ Александра стали военныя поселенія, въ рукахъ Аракчеева превратившіяся въ настоящую пытку для поселенцевъ; закрыты были масонскія общества; введена строгая цензура; всюду видѣли и преслѣдовали «вредное направленіе». Попечитель Казанскаго округа Магницкій, желая основать всё преподаваніе на благочестіи, вмѣсто образованія и науки насаждалъ низкопоклонство и неуваженіе къ серьёзному знанію. «На всё, что люди считаютъ неприкосновеннымъ и священнымъ для себя: на истину, мысль, чувство долга, на убѣжденіе, на всё онъ наложилъ оковы инструкціи и предписаній, требовавшихъ одного: безпрекословнаго повиновенія формамъ, обрядамъ, дисциплинѣ. Онъ хотѣлъ создать офиціальную науку, офиціальную добродѣтель, офиціальное благочестіе, не замѣчая, что этимъ истязаніемъ внутреннихъ человѣческихъ силъ онъ установляетъ цѣлую страшную систему лжи и лицемѣрія» (Никитенко). Въ духѣ Магницкаго въ Петербургѣ дѣйствовалъ другой попечитель — Руничъ. Онъ уничтожилъ самую свободу мысли и слова; сталъ преслѣдовать профессоровъ, доказывая, что они преподаютъ философскія и историческія науки въ духѣ, противномъ христіанству, и поселяютъ въ университетѣ въ умахъ студентовъ «идеи, разрушительныя для общественнаго порядка и благосостоянія».

6. Тайныя общества.Рѣзкая перемѣна въ направленіи правительства тяжело отозвалась на настроеніи общественномъ. Отечественная война вызвала въ русскомъ обществѣ необыкновенный подъёмъ духа и сознаніе своего достоинства; русская армія понимала, что сражается на этотъ разъ за родину, за вѣру, отнюдь не ради «личной дружбы» императора къ прусскому королю, какъ это было въ 1807 году. Война съ Наполеономъ по низложеніи его привела къ военной оккупаціи французской территоріи; русскія войска въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ находились въ непосредственномъ соприкосновеніи съ поколѣніемъ людей, выросшихъ подъ вліяніемъ идей Французской революціи. Во Франціи они имѣли случай слѣдить за борьбой политическихъ страстей, читали журналы и газеты, горячо обсуждавшіе политическіе вопросы, лично наблюдали за тѣмъ, какъ люди жили въ обстановкѣ новыхъ общественныхъ и государственныхъ учрежденій, выросшихъ изъ революціонныхъ принциповъ «свободы, равенства и братства». Вернувшись въ Россію, русскіе офицеры, особенно младшее поколѣніе, не забыли видѣннаго; среди нихъ пробудился интересъ къ политической жизни, къ писаніямъ французскихъ публицистовъ. Сравненіе домашнихъ порядковъ съ западноевропейскими напрашивалось само собою, и выводы были далеко не въ пользу первыхъ. Отечественная война, патріотическое воодушевленіе, благодаря которому родина была спасена отъ нашествія «двадесяти языкъ»; низложеніе Наполеона и первенствующее значеніе Россіи въ международныхъ дѣлахъ наполняли сердца русскихъ людей чувствомъ законной гордости. Освободивъ Европу отъ гнёта и тираніи Наполеона, передовая часть русскаго общества полагала, что русскій народъ завоевалъ право на свободу и для самого себя; между тѣмъ дѣйствительность говорила совсѣмъ иное: подозрительная опека и произволъ отнюдь не ослабли, скорѣе усилились, и потому вызывали ещё болѣе острое чувство горечи и недовольства.

У себя дома русскіе побѣдители нашли «полное неуваженіе къ правамъ личности, насильственное введеніе чудовищныхъ военныхъ поселеній, подвиги Магницкаго, полный расцвѣтъ крѣпостного права. Сверхъ этого, утончённыя требованія, господствовавшія тогда по фронтовой службѣ, довершали среди военныхъ развитіе общаго неудовольствія» (Шильдеръ). Впослѣдствіи одинъ изъ декабристовъ, Александръ Бестужевъ, показывалъ на допросѣ: «Мы были сыны 12-го года; порывомъ нашего сердца было жертвовать всѣмъ, даже жизнью, во имя любви къ отечеству. Въ нашихъ чувствахъ не было эгоизма. Мы проливали кровь, а насъ заставляютъ опять потѣть отъ барщины! Мы избавили родину отъ тирана, а насъ вновь тиранятъ господа! Вой­ска, отъ генераловъ до солдатъ, пришедши назадъ, только и толковали: „Какъ хорошо въ чужихъ земляхъ!“ Сравненіе со своимъ естественно породило вопросъ: почему же не такъ у насъ?»

Настоящая дѣйствительность была такъ безотрадна, что люди, патріотически настроенные, чуткіе къ общественному интересу, отворачивались отъ нея, не находя въ ней никакой опоры своимъ благороднымъ и великодушнымъ порывамъ. «Въ такихъ положеніяхъ въ особенности развивается та мечтательная любовь къ отечеству, проникнутая поэтическимъ энтузіазмомъ, которая создаётъ самые фантастическіе планы преобразованій и новыхъ устройствъ и отдаётся имъ съ увлеченіемъ, совершенно забывая объ ихъ очевидной неисполнимости. Отсутствіе свободной литературы отнимало послѣдній исходъ у этого энтузіазма, и онъ поневолѣ весь обращался въ тайныя общества. Это была въ тѣ времена любимая обычная форма для собранія людей одного настроенія и образа мыслей. Форма эта отчасти давалась возобновившимися при Александрѣ масонскими ложами, отчасти заимствована была вновь изъ нѣмецкаго Тугенбунда и, собственно говоря, вовсе не была такъ страшна, какъ её представляли впослѣдствіи. Тайна была настолько невелика, что въ общество попадалъ всякій, кто этого хотѣлъ, и существованіе обществъ было небезызвѣстно правительству: о многихъ изъ ихъ членовъ имп. Александръ зналъ положительно. Это были кружки людей либеральнаго образа мыслей, для которыхъ собранія были единственнымъ возможнымъ средствомъ сближенія и откровенной бесѣды; они не открывались для людей совсѣмъ постороннихъ прежде всего изъ простого опасенія перетолкованій и сплетничества. Первоначальныя цѣли общества были самаго мирнаго свойства» (Пыпинъ): хотѣли поднять образованіе народное, облегчить положеніе солдата, ввести бо́льшую законность и справедливость въ судѣ и въ управленіи, вызвать въ обществѣ большій интересъ къ общественнымъ дѣламъ. Однако позже, въ самые послѣдніе годы царствованія Александра, съ усиленіемъ правительственной реакціи, эти кружки превратились въ настоящія тайныя общества съ направленіемъ явно враждебнымъ существующему строю.