Евгений Шмурло - Исторiя Россiи 862—1917 [старая орфография]

3. Но не одно чувство гуманности и справедливости вопіяло противъ крѣпостного права: оно оказывалось невыгоднымъ также и экономически. Уже при имп. Николаѣ I правительство и немалое число самихъ помѣщиковъ сознали, что съ увеличеніемъ народонаселенія въ странѣ, съ ростомъ потребностей государства и частныхъ лицъ необходимо перейти къ интенсивнымъ формамъ хозяйства; старую систему запашекъ замѣнить болѣе сложнымъ сѣвооборотомъ; что надо ввести травосѣяніе, улучшенное хозяйство съ машинами, безъ чего фабричное производство не пойдётъ успѣшно; что крѣпостной трудъ, какъ подневольный, не въ состояніи удовлетворить этимъ требованіямъ; что онъ мало продуктивенъ, обходится дорого и не въ силахъ конкурировать съ вольнонаёмнымъ трудомъ. Помѣщичьи хозяйства падали, помѣщики разорялись, плохая обработка земли вела къ неурожаямъ и задолженности дворянскихъ имѣній, вынужденныхъ въ голодные годы кормить крестьянъ, что ложилось на помѣщиковъ зачастую непосильнымъ бременемъ.

4. Помимо сказаннаго, жизнь убѣждала также и въ опасности владѣть крѣпостными людьми. «Прежнія патріархальныя отношенія, какъ ни мало привлекательны они были, замѣнились, подъ вліяніемъ угнетённаго положенія хозяйства, ещё худшими, нерѣдко для крестьянъ прямо невыносимыми. Злоупотребленія помѣщиковъ и разореніе крестьянъ, несмотря на строгое вмѣшательство правительственной власти, встрѣчались всё чаще. Отношенія обострялись. Убійства помѣщиковъ и управляющихъ, поджоги и волненія крестьянъ повторялись всё чаще и сильнѣе, несмотря на жестокія усмиренія. Сильная правительственная власть ещё удерживала внѣшній порядокъ, но людямъ проницательнымъ не трудно было уже почувствовать, какъ этотъ строй становился непроченъ и какимъ потрясеніемъ всё это могло разрѣшиться. Кровавая рѣзня помѣщиковъ въ 1846 г. въ сосѣдней съ Россіей Галиціи многимъ показалась страшнымъ предостереженіемъ и для насъ. Особенно сильное впечатлѣніе эти событія произвели на помѣщиковъ западныхъ губерній, гдѣ замѣтно было и среди крестьянъ настроеніе, похожее на настроеніе ихъ галиційскихъ сосѣдей» (Корниловъ).

5. Имп. Александръ въ главныхъ основаніяхъ вполнѣ раз­дѣ­лялъ взглядъ на крѣпостничество, какъ на одно изъ коренныхъ золъ русской жизни. Правда, незадолго передъ тѣмъ, наслѣдникомъ престола, онъ держался иныхъ мыслей: политическая буря, пронёсшаяся надъ Европой въ 1848 году, вызвала и въ нёмъ сильное отвращеніе къ демократическому движенію; подобно своему отцу, онъ въ ту пору считалъ, что поднимать вопросъ объ освобожденіи крестьянъ не слѣдуетъ ни въ какомъ случаѣ; но неудачи Крымской войны раскрыли ему глаза и убѣдили, что прежняя система управленія, основанная на крѣпостномъ правѣ и стѣсненіи свободы слова и мысли, поведётъ къ ещё худшему. Большое впечатлѣніе произвело на него чтеніе тургеневскихъ «Записокъ охотника»; позже онъ признавался автору, что съ той поры, какъ ознакомился съ его разсказами, его ни на минуту не оставляла мысль о необходимости положить конецъ этому злу и даровать крестьянамъ свободу.

Но если идея освобожденія крестьянъ имѣла ревностныхъ защитниковъ, то не было у нея недостатка и въ горячихъ противникахъ. Такъ называемые крѣпостники, кто по своекорыстію и узкому эгоизму, кто по ошибочному убѣжденію, считали опаснымъ освобожденіе крестьянъ, и государю понадобилось много доброй воли и настойчивости, чтобы довести дѣло до благополучнаго конца. Дѣятельныхъ помощниковъ себѣ онъ нашёлъ прежде всего въ родномъ братѣ, вел. князѣ Константинѣ Николаевичѣ («онъ мой первый помощникъ въ крестьянскомъ дѣлѣ», — говорилъ про него имп. Александръ), и въ тёткѣ, вел. княгинѣ Еленѣ Павловнѣ (женѣ вел. князя Михаила Павловича, младшаго брата имп. Николая I), женщинѣ просвѣщённаго ума и широкаго образованія. Во главѣ всей работы стояли: Я. И. Ростовцевъ, пользовавшійся личнымъ довѣріемъ и дружбою государя; министръ внутреннихъ дѣлъ графъ Ланской, Н. А. Милютинъ, Я. И. Соловьёвъ, при дѣятельномъ участіи выдающихся лицъ изъ общества (Ю. О. Самаринъ, А. С. Хомяковъ, А. И. Кошелевъ и др.). Не послѣдняя роль въ крестьянской реформѣ принадлежала и Герцену, который въ это время (съ 1857 года) издавалъ за границею свой знаменитый «Колоколъ». Къ его голосу прислушивалось не только общество, но и само правительство.

А. Главные моменты въ ходѣ работъ по крестьянской реформѣ

1. Въ рѣчи, обращённой къ московскимъ дворянамъ, имп. Александръ впервые далъ ясно понять, что намѣренъ уничтожить крѣпостное право: «Я не имѣю намѣренія сдѣлать это сейчасъ; но, конечно, и сами вы понимаете, что существующій порядокъ владѣнія душами не можетъ оставаться неизмѣннымъ. Лучше начать уничтожать крѣпостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно начнётъ само собой уничтожаться снизу» (1856, 30 марта).

Со времёнъ имп. Екатерины II Россія ещё не слышала столь мудрыхъ словъ: это была цѣлая государственная программа, не только программа въ примѣненіи къ одному крестьянскому вопросу. Своимъ обращеніемъ къ дворянамъ имп. Александръ II какъ бы заявлялъ: «Не слѣдуетъ дожидаться, пока разразится гроза: её надо предупредить громоотводомъ; не слѣдуетъ допускать, чтобы у насъ насильно вырвали согласіе: необходимо брать иниціативу въ свои руки, самимъ идти навстрѣчу обществу, если потребность въ перемѣнѣ стала для него настоятельною и всеобщею; въ жизни государства нѣтъ ничего „вѣчнаго“ и „незыблемаго“: жизнь есть постоянное обновленіе; смѣняются поколѣнія, а съ ними мѣняются и формы, условія, сами цѣли человѣческой жизни; мудрость правительства въ томъ, чтобы угадать моментъ, когда реформа настолько назрѣла, что откладывать её значило бы или вызвать движеніе снизу (революцію), или задержать естественный ростъ государственнаго организма, который вслѣдствіе этого неизбѣжно захирѣетъ и потеряетъ свои жизненные соки».

2. Государю хотѣлось, чтобы иниціатива шла не отъ правительства, а отъ самихъ дворянъ, но тѣ оставались глухи къ его пожеланіямъ. Первую поддержку нашёлъ онъ въ вел. княгинѣ Еленѣ Павловнѣ, рѣшившей отпустить на волю 15000 чел. крестьянъ, жившихъ въ ея обширномъ помѣстьѣ Полтавской губ. (12 сёлъ и деревень подъ общимъ названіемъ Карловка), предоставивъ имъ на выкупъ часть состоящей въ ихъ пользованіи земли. «Проницательнымъ умомъ своимъ она понимала, что освобожденіе 15 тысячъ душъ съ землёю, сдѣланное русской великою княгинею и старѣйшимъ членомъ императорскаго дома, будетъ въ нашей внутренней жизни событіемъ первостепенной важности, послѣдствія котораго, въ смыслѣ нравственнаго воздѣйствія и подражанія, могутъ быть огромны. Карловка была въ ея рукахъ будильникомъ, дававшимъ возможность время отъ времени напоминать о необходимости освобожденія и двигать съ своей стороны это дѣло. Такъ былъ положенъ первый камень къ практическому осуществленію освобожденія крестьянъ» (Кони).