Евгений Шмурло - Исторiя Россiи 862—1917 [старая орфография]

5. Усадебную осѣдлость крестьянинъ имѣлъ право выкупить по цѣнѣ, установляемой тоже закономъ; выкупъ зависѣлъ отъ его воли и матеріальныхъ средствъ (помѣщикъ въ этомъ случаѣ обязанъ былъ принятъ выкупъ); зато выкупъ земельныхъ угодій (полевого надѣла) зависѣлъ всецѣло отъ согласія помѣщика и становился для крестьянина обязательнымъ, если помѣщикъ желалъ его.

6. Крестьяне, за рѣдкимъ исключеніемъ, не могли, выкупая свой надѣлъ, сразу выплатить за него, — выплату брало на себя правительство: оно выдавало помѣщикамъ процентныя бумаги на соотвѣтственную сумму, а съ крестьянъ выбирало ихъ долгъ постепенно, разсрочивъ его на 49 лѣтъ (т. наз. выкупная операція).

7. Помѣщикъ могъ предупредить выкупъ, предоставивъ крестьянину надѣлъ даромъ, и въ этомъ случаѣ въ размѣрѣ значительно меньшемъ, чѣмъ надѣлъ нормальный. Добровольно отказываясь отъ платы, помѣщикъ вознаграждалъ себя тѣмъ, что обезпечивалъ за собою навсегда разницу между даровымъ и нормальнымъ надѣломъ, что, особенно въ чернозёмныхъ губерніяхъ, гдѣ цѣнность земли была высокая, представляло немалую выгоду, и многіе помѣщики воспользовались этимъ правомъ. Выгадывалъ крестьянинъ, получая землю даромъ, но временно: ничтожность надѣла (недаромъ таковой надѣлъ получилъ названіе сиротскаго или нищенскаго), особенно съ ростомъ семьи, вскорѣ поставила его въ положеніе безземельнаго батрака.

8. Дворовые люди также получали личную свободу, но землёю ихъ не надѣлили: ею они, по самому положенію своему (барская дворня), раньше и не пользовались.

9. Мелкопомѣстные помѣщики (помѣстье менѣе чѣмъ въ 75 десятинъ, а крестьянъ менѣе 21 чел.) сохраняли землю исключительно въ своёмъ пользованіи и надѣлять ею крестьянъ не были обязаны: тѣ получили одну личную свободу, но безъ земли.

Освобожденіе крестьянъ создало свободный трудъ, что чрезвычайно благотворно сказалось на производительныхъ силахъ страны, — на большей ея продуктивности. Но помѣщичій классъ пострадалъ: привыкнувъ къ даровому труду, онъ не сумѣлъ примѣниться къ новымъ условіямъ; его земли стали постепенно переходить въ не-дворянскія руки: къ зажиточнымъ крестьянамъ, къ мѣщанамъ и купцамъ, къ разнаго рода промышленникамъ и предпринимателямъ. Зато въ рукахъ новыхъ владѣльцевъ земля стала давать больше, и государство, въ общемъ, выиграло отъ такого перехода. Русское земледѣліе по размѣру своего производства сдѣлало громадные успѣхи: 7 милліоновъ четвертей хлѣба, вывозимыхъ за границу въ 1856 году, чрезъ 20 лѣтъ (1876) поднялись до 25 мил.

III. Отмѣна тѣлесныхъ наказаній

Освобожденіе крестьянъ логически повело къ уничтоженію тѣлесныхъ наказаній за уголовныя преступленія. Прежнее законодательство отличалось большой жестокостью. При ссылкѣ въ каторжную работу или на поселеніе въ Сибирь преступника предварительно публично наказывали плетьми (до 100 ударовъ); при отдачѣ въ арестантскія роты сѣкли розгами; особенно безчеловѣчно было наказаніе провинившихся солдатъ, матросовъ и ссыльно-каторжныхъ: ихъ прогоняли сквозь строй и били шпицрутенами (иногда давали по нѣскольку сотенъ и даже тысячъ ударовъ). Нормальное число, по закону, определялось въ 6000, и хотя съ восшествіемъ на престолъ имп. Александра II предписано было, негласно, не давать болѣе 1000 ударовъ (при Николаѣ I — не болѣе 3000), всё же самый законъ оставался неизмѣнённымъ. Плеть и прогнаніе сквозь строй нерѣдко кончались смертью истязуемаго. Помимо того, каторжниковъ клеймили, вытравляя на лбу и щекахъ три буквы: К. А. Т. («каторжникъ»). Эти жестокія наказанія вытекали не только изъ жестокости нравовъ и недостатка уваженія къ человѣческой личности, но также изъ самого взгляда на наказаніе, въ которомъ видѣли средство не исправленія, а устрашенія и возмездія.

Теперь, послѣ манифеста 19 февраля, который самую отмѣну крѣпостной зависимости объяснялъ «уваженіемъ къ достоинству человѣка и христіанскою любовью къ ближнимъ», тѣлеснымъ наказаніямъ — этому надруганію надъ свободною личностью — не могло быть болѣе мѣста, и указомъ 17 апрѣля 1863 г. (въ день рожденія государя) они были отмѣнены. Главными дѣятелями въ проведеніи новаго закона были: князь Н. А. Орловъ (его иниціатива); вел. князь Константинъ Николаевичъ; сенаторъ Д. А. Ровинскій, оберъ-прокуроръ московскихъ департаментовъ сената Н. А. Буцковскій, военный министръ Д. А. Милютинъ. Не послѣднюю роль сыграли въ этомъ дѣлѣ только что появившіяся тогда «Записки изъ мёртваго дома» Достоевскаго, въ яркихъ краскахъ изобразившія тяжёлую обстановку жизни въ каторгѣ и ссылкѣ.

Новый законъ отмѣнилъ шпицрутены, плети, кошки, наложеніе клеймъ, но временно сохранилъ розги. Это была уступка многочисленнымъ противникамъ гуманной мѣры, опасавшимся, какъ бы полная отмѣна тѣлесныхъ наказаній не разнуздала низшіе слои населенія и не была понята ими какъ потачка самому преступленію (министръ юстиціи графъ Панинъ; московскій митрополитъ Филаретъ).

Совершенно освобождены были отъ тѣлеснаго наказанія: а) женщины; б) духовныя лица и ихъ дѣти; в) учителя народныхъ школъ; г) окончившіе курсъ въ уѣздныхъ и земледѣльческихъ и, тѣмъ болѣе, въ среднихъ и высшихъ учебныхъ заведеніяхъ; д) крестьяне, занимающіе общественныя должности по выборамъ. Розга оставлена: а) для крестьянъ по приговорамъ волостныхъ судовъ; б) для каторжниковъ и сосланныхъ на поселеніе; в) въ видѣ временной мѣры, до устройства военныхъ тюремъ и военно-исправительныхъ ротъ, для солдатъ и матросовъ, наказанныхъ по суду.

IV. Земская реформа

А. Особенности земскихъ учрежденій

Положеніемъ о земскихъ учрежденіяхъ (1864, 1 янв.) имѣлось въ виду замѣнить господствовавшую до тѣхъ поръ въ областныхъ учрежденіяхъ систему бюрократическаго управленія и въ царствованіе имп. Николая I получившую особенно широкое примѣненіе. Опытъ показалъ полную непригодность руководства областной жизнью по директивамъ изъ центра (изъ столицы). Потребности мѣстной жизни столь разнообразны и сравнительно мелочны, у каждой мѣстности эти потребности, а равно и средства для ихъ удовлетворенія зачастую столь отличны отъ потребностей и средствъ другихъ областей, что разобраться въ нихъ могутъ только мѣстные люди, близко знакомые съ ними. Русская имперія разбросалась на необъятномъ пространствѣ отъ Вислы до Тихаго океана, отъ Бѣлаго моря до персидскаго Аракса, включила въ свои предѣлы десятки губерній и областей съ разнообразнымъ климатомъ, населеніемъ, и съ большого разстоянія эти мѣстныя особенности стушёвывались; изъ министерскаго окошка, очень отъ нихъ удалённаго, зачастую ихъ совсѣмъ даже не было видно, и потому распоряженія, посылавшіяся оттуда, при всёмъ добромъ желаніи исполнительныхъ органовъ сплошь и рядомъ оказывались непрактичными или ошибочными, несоотвѣтствующими ни цѣлямъ ни средствамъ, а кромѣ того ещё и запоздалыми. Условія мѣстной жизни могутъ хорошо знать только постоянные жители края; между тѣмъ чиновникъ, посылаемый въ провинцію (губернаторъ, исправникъ), въ лучшемъ случаѣ только временный гость, несвободный въ своихъ дѣйствіяхъ, заинтересованный прежде всего въ точномъ исполненіи отданныхъ ему предписаній; ему, наконецъ, прямо не усмотрѣть за всѣмъ.