Евгений Шмурло - Исторiя Россiи 862—1917 [старая орфография]

Характерно, что, поставивъ задачею своего царствованія «утверждать и охранять самодержавную власть отъ всякихъ на неё поползновеній», имп. Александръ III безсознательно, силою вещей самъ срывалъ съ нея ореолъ божественности и низводилъ её съ той недосягаемой высоты, на которой, по его мнѣнію, ей слѣдовало пребывать. Политическая обстановка тогдашней Европы (см. выше) повелительно диктовала Россіи союзъ съ республиканскою Франціей, который и былъ, дѣйствительно, заключёнъ (1891); и большая заслуга имп. Александра въ томъ, что, понявъ необходимость тѣснаго сближенія съ страною, гдѣ государственный строй такъ рѣзко отличался отъ русскаго, онъ не остановился передъ рѣшительнымъ шагомъ, который ему, убѣждённому самодержцу, сдѣлать было, конечно, не легко. Въ этомъ отношеніи онъ проявилъ гораздо больше государственной мудрости, чѣмъ его дѣдъ, имп. Николай I, упорнымъ преклоненіемъ предъ принципомъ легитимизма испортившій свои отношенія съ Западной Европою и (въ значительной степени вслѣдствіе этого) навлёкшій на Россію несчастную войну 1853—1856 гг.

Зато когда въ качествѣ самодержца всероссійскаго Александръ III, стоя, съ отданіемъ чести, почтительно выслушивалъ французскій національный гимнъ — ту Марсельезу, которая призывала народы «во имя свободы» «къ оружію и къ борьбѣ съ тираніей» и пѣніе которой не только въ публичномъ мѣстѣ, но даже въ домашнемъ кругу, въ семейной обстановкѣ въ былое время зачастую влекло за собою непріятныя послѣдствія и административныя кары; когда общество видѣло, какъ двуглавый орёлъ дружитъ съ фригійскимъ колпакомъ, эмблемой республиканской и революціонной Франціи, — то, конечно, содѣйствовать укрѣпленію самодержавнаго принципа въ самой Россіи подобное зрѣлище не могло. Идея самодержавія, несомнѣнно, низводилась съ своего пьедестала; болѣе, чѣмъ когда, стало возможнымъ оспаривать ея абсолютную справедливость. Такъ сама жизнь помимо воли отдѣльныхъ личностей содѣйствовала разрушенію идей, отживавшихъ свой вѣкъ и становившихся анахронизмомъ.

Впереди предстояла трудная задача смѣнить отживающее начало началомъ болѣе жизненнымъ и разрѣшить эту задачу по возможности безболѣзненно, мирнымъ, не насильственнымъ, путёмъ. Всё зависѣло отъ того, въ какія отношенія станутъ одна къ другой двѣ силы, опредѣлявшія ходъ и направленіе русской жизни: правительство и общество. Событія, наступившія по смерти имп. Александра III, показали, что ни то, ни другое не стояли на высотѣ положенія и довели дѣло до бурнаго кроваваго переворота, который потрясъ до основанія всѣ устои государственнаго и общественнаго быта Россіи, разметалъ и уничтожилъ добытое усиліями длиннаго ряда поколѣній и низвёлъ страну до паденія, ещё небывалаго въ исторіи народовъ.

В. ИМП. НИКОЛАЙ II. 1894—1917

I. Руководящія начала новаго царствованія

Царствованіе имп. Николая II началось въ обстановкѣ большого напряженія. Съ внѣшней стороны всё обстояло благополучно; Александръ III, поражённый болѣзнью печени, хоть и преждевременно (ему было всего 49 лѣтъ), однако спокойно передалъ власть своему сыну: Россія жила въ мирѣ съ своими сосѣдями; ничто не нарушало нормальнаго теченія жизни внутри страны, не угрожало общественному порядку,— по крайней мѣрѣ съ внѣшней стороны; судьба избавила новаго государя отъ тяжёлой доли быть вынужденнымъ, вступая на престолъ, первый же актъ своей государственной дѣятельности запечатлѣть кровью подданныхъ, разгоняя ихъ картечью, какъ это было съ его прадѣдомъ, имп. Николаемъ I; разгромъ военный не вынуждалъ его подписывать унизительнаго мира (Александръ II); та же судьба охранила его и отъ ужаса принимать царскій скипетръ и корону, обагрёнными кровью своего предшественника (Александръ III), — при всёмъ томъ дѣйствительное положеніе дѣлъ было гораздо серьёзнѣе и тревожнѣе, чѣмъ можно было думать по внѣшнимъ признакамъ, такъ какъ съ первыхъ же дней царствованія Николая II на горизонтѣ стали накапливаться тучи, не предвѣщавшія ничего добраго.

Великій актъ 19 февраля — освобожденіе крестьянъ — пробилъ сильную брешь въ стѣнѣ стараго порядка и сдѣлалъ разъ навсегда невозможнымъ возвращеніе къ нему. Съ этой поры начинается постепенная эволюція государственнаго строя; формы и содержаніе новаго уклада ещё не выступили достаточно рельефно, но основныя линіи уже обозначились: равенство всѣхъ передъ лицомъ закона; безсословность; самоуправленіе; участіе общества въ общей работѣ (земство, судъ, города, печать, съѣзды общественные). Эволюціонируя, гражданская свобода неизбѣжно, логически должна была рано или поздно привести, въ той или иной формѣ, къ свободѣ политической; но террористы прервали мирный ходъ этой эволюціи: имп. Александръ II палъ ихъ жертвою; новое царствованіе не нашло въ себѣ достаточно силъ, чтобы продолжать работу въ духѣ Царя-Освободителя, а непрекращавшаяся работа подпольныхъ силъ, не достигнувъ своихъ цѣлей, окончательно затормозила и затруднила возвратъ къ ней.

Въ такомъ положеніи обстояло дѣло, когда умеръ Алек­сандръ III и воцарился Николай II. Возникалъ тревожный вопросъ: какой курсъ государственному кораблю дастъ новый кормчій? Оставитъ ли онъ его безъ измѣненія или снова выведетъ Россію на путь великихъ реформъ, уже давно ставшихъ въ сознаніи общества символомъ правды, общественнаго порядка и государственной мощи?

Вступленіе на престолъ сопровождалось обычными въ такихъ случаяхъ поздравительными адресами; города, земства, дворянство, казачество, привѣтствуя новаго государя, воспользовались рѣдкимъ случаемъ заявить ему о своихъ нуждахъ и желаніяхъ. Въ очень многихъ адресахъ высказана была просьба о допущеніи представителей земствъ къ участію въ законодательной работѣ; вообще адреса были проникнуты общей мыслью о необходимости единенія верховной власти съ населеніемъ и полученія «возможности въ кругу нашего вѣдѣнія», какъ заявляло черни­говское земство, «самостоятельно оцѣнивать наши мѣстныя пользы и нужды, безпрепятственно возлагать исполненіе земскихъ обязанностей на лицъ, которыхъ мы считаемъ наиболѣе достойными».

«Мы уповаемъ», — говорили тверитяне, — «что счастіе наше будетъ расти и крѣпнуть при неуклонномъ исполненіи закона, какъ со стороны народа, такъ и представителей власти; что права отдѣльныхъ лицъ и права общественныхъ учрежденій будутъ незыблемо охраняемы. Мы ждёмъ, государь, возможности и права для общественныхъ учрежденій выражать своё мнѣніе по вопросамъ, ихъ касающимся, дабы до высоты престола могло достигать выраженіе потребностей и мысли не только администраціи, но и народа русскаго».

Отвѣтъ на эти заявленія данъ былъ 17 января 1895 года, на пріёмѣ депутацій. Пожеланія объ участіи представителей земства въ дѣлахъ внутренняго управленія государь опредѣлилъ какъ «безсмысленныя мечтанія», заявивъ, что будетъ охранять начало самодержавія такъ же твёрдо и неуклонно, какъ и его предшественникъ. Такой отвѣтъ опредѣлённо указывалъ, чего въ будущемъ обществу не слѣдуетъ ожидать отъ правительства. Надежды на сближеніе рухнули сразу; произошёлъ окончательный разрывъ; обѣ стороны потеряли довѣріе другъ къ другу. Неудачныя мѣры правительства злорадно подхватывались, служили мишенью для нападокъ; удачныя же и полезныя не производили надлежащаго впечатлѣнія и примиренія не вносили.