Захир ад-дин Бабур - Бабур-наме

Выступив с этой стоянки, когда били зорю, мы перед полуднем остановились у подножия

перевала Сангдаки. После полуденной молитвы мы двинулись дальше, перешли перевал и реку

и остановились на одной возвышенности. Оттуда мы выступили в полночь. Мы осмотрели

переправу, которой воспользовались, направляясь в Бхиру; у этой переправы оказался большой

плот, груженный зерном; он завяз в грязи. Хозяева плота, как ни старались, не могли его

сдвинуть с места. Мы забрали зерно и раздали его тем, кто был с нами; очень кстати пришлось

это зерно!

Около полудня мы остановились ниже слияния рек Кабула и Синда и выше старого Нил-

Аба, между двумя реками. Из Нил-Аба доставили шесть барж, которые раздали воинам правого

крыла, левого крыла и центра; наши люди усердно занялись переправой через реку. Они

переправлялись весь тот понедельник, всю ночь на вторник и весь вторник до самой среды. В

четверг еще тоже переправилось несколько человек.

Когда мы перешли Нил-Аб, родственник Хати по имени Парбат, которого мы около Андар-

Аба послали к Хати вместе с нукером Мухаммед Али Дженг-Дженга, явился к нам на берег

реки. Он привел от Хати в подарок коня в латах. Жители Нил-Аба тоже привели в подарок коня

в латах и выразили мне покорность.

Мухаммед Али Дженг-Дженгу хотелось остаться в Бхире. Так как мы пожаловали Бхиру

Хинду беку, то Мухаммед Али получил земли, лежащие между Бхирой и Синдом, то есть земли

Карлуков Хазаре, Хати, Гиясвалов и Китибов. Кто склонит голову, как верноподданный, с тем

следует обходиться, как с верноподданным, а если кто-нибудь не склонит голову:

Всякого , кто не склонит голову , настигни ,

Разграбь , разори и сделай покорным и послушным .

После всех этих милостей я пожаловал Али Дженг-Дженгу калмыцкую шубу со своего

плеча с черным бархатным башлыком, а также дал ему знамя. Родича Хати я отпустил и послал

Хати саблю, полную смену платья и милостивые грамоты.

В четверг, с восходом солнца, мы ушли с берега реки. В этот день мы ели ма'джун. Опьянев

от ма'джуна, мы любовались удивительными цветниками: на некоторых грядках распускались

желтые и красные цветы отдельными купами, на других — - одни красные; в некоторых местах

и те и другие цвели вперемешку, словно рассыпанные. Мы сидели на пригорке, неподалеку от

лагеря, и смотрели на эти цветники. Словно размещенные по плану, вокруг пригорка с шести

сторон цвели цветы то желтые, то красные, распускаясь на грядках, расположенных

шестиугольником. С двух сторон цветов было поменьше, но везде, насколько доставал глаз,

виднелись такие цветники. В окрестностях Паршавара [тоже] расцветают весной красивые

цветники.

Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках

182

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме

На заре мы выступили с этой стоянки. Когда мы шли, на берегу реки показался рычащий

тигр. Кони, услышав рев тигра, невольно заметались во все стороны, унося на себе всадников и

бросаясь в ямы и овраги. Тигр ушел и скрылся в чаще. Мы приказали привести буйвола и

поставить его в чаще, чтобы выманить тигра. Тигр опять вышел с громким рычанием. В него со

всех сторон начали пускать стрелы; я тоже пустил стрелу. Халви пехотинец кольнул тигра

пикой; тигр разгрыз конец пики зубами. Получив много ран, тигр уполз в кусты и залег там.

Баба Ясаул обнажил саблю и приблизился к нему. Когда тигр прыгнул, Баба-Ясаул рубанул его

по голове, а затем Али Систани ударил тигра по лапе. Тигр бросился в реку, в реке его и убили.

Когда тигра вытащили из воды, я приказал снять с него шкуру.

На следующее утро мы двинулись дальше и, достигнув Бикрама, осмотрели Гура-Катри. Это

маленький домик, узкий и темный, точно келья. Войдя в двери, надо спуститься на две или три

ступеньки, потом приходится лечь и входить ползком. Без свечей туда не войдешь. Вокруг дома

всюду валяется бесконечное множество волос, остриженных с головы и с бороды. Возле Гура-

Катри много худжр 413, похожих на худжры в медресе или в рабате 414. В тот год, когда я

впервые пришел в Кабул и совершил набег на Кохат, Банну и Дашт, я полюбовался в Бикраме

лишь на одно огромное дерево и очень жалел, что не видел Гура-Катри. Оказалось, что

особенно жалеть было не о чем.

В тот же день у меня [пропал] хороший сокол, которого воспитывал Шейхим Мир-и шикар

415. Он прекрасно ловил журавлей и аистов и два-три раза слинял. Этот сокол так ловко ловил

птиц, что даже такого равнодушного [к соколиной охоте] человека как я, превратил в

сокольничего.

Каждому из шести знатных афганцев Дилазаков, во главе с Малик Бу ханом и Малик Мусой

я пожаловал по сто мискалей 416 серебра, по отрезу на одежду, по три быка и по буйволу из

хиндустанских подарков; другим тоже были пожалованы деньги, отрезы и буйволы,

соответственно их положению.

Когда мы остановились в Али-Масджиде, некий Дилазак из рода Якуб-Хайл по имени

Ма'руф доставил нам в подарок десяток баранов, два харвара риса и восемь больших сыров.

Выйдя из Али-Масджида, мы остановились в Яда-Бире; из Яда-Бира мы дошли к

полуденной молитве до Джу-и Шахи и остановились там. В этот день Дуст бека схватила

жгучая лихорадка.

На заре мы вышли из Джу-и Шахи и к полудню были в Баг-и Вафа; после полуденной

молитвы мы выступили из Баг-и Вафа и перешли Сиях-Абу Гайдамака. Вечером, после ночной

молитвы, мы остановились на пашне и покормили лошадей досыта; через одно или два гари мы

снова сели на коней и переправились через Сурх-Аб. В Карке мы остановились и поспали; еще

до рассвета мы опять сели на коней. Я поехал с пятью или шестью воинами по дороге, идущей в

Курату, посмотреть сад, который разбили в Курату. Халифу, Шах Хасан бека и остальных

людей я послал прямой дорогой с тем, чтобы они ждали меня в Курук-Сае. Когда мы достигли

Курату, вестовой Шах бек Аргуна по имени Кизил привез известие, что Шах бек взял и

разграбил Кахан и вернулся обратно.

[Раньше] был отдан приказ, чтобы никто наперед не сообщал о нашем приближении. Когда

мы достигли Кабула, было время полуденной молитвы. Мы уже дошли до моста Кутлук-Кадам,

но никто еще ничего не знал. Потом Хумаюн и Камран об этом услышали, но было уже некогда

сажать их на лошадь; они велели оруженосцам нести их на руках и выразили мне почтение

между городскими воротами и воротами арка. В час послеполуденной молитвы Касим бек,

казий города и оставшиеся в Кабуле слуги и вельможи явились и тоже выразили мне почтение.

В пятницу, в час послеполуденной молитвы, состоялась попойка; я пожаловал Шах Хусейну