Захир ад-дин Бабур - Бабур-наме

случалось проходить через его владения, но он не проявил к нам приязни, которую проявлял к

самым ничтожным людям. Так как я надеялся на этих людей и на [блага] их земли, то [подолгу]

задерживался на каждой стоянке. Ширим Тагай, знатнее которого у нас в то время никого не

было, не имел мужества идти в Хорасан и думал от нас отделиться. Когда после поражения у

Сар-и Пула мы вернулись [в Самарканд], он услал оттуда своих домочадцев, а сам остался

налегке, запершись в крепости. Трусоватый это был человек, он неоднократно совершал

подобные поступки.

После нашего прихода в Кабадиан младший брат Хусрау шаха, Баки Чаганиани, которому

принадлежали Чаганиан, Шахр-и Сафа и Термез, прислал ко мне Хатиб-и Карши, выражая

доброжелательство инамерение присоединиться к нам, и когда я перешел реку Аму у переправы

Увадж, он явился и вступил ко мне в услужение. По просьбе Баки мы встали напротив Термеза.

Баки переправил всех своих домочадцев до последнего через Аму и присоединился к нам.

Оттуда мы двинулись к Кахмерду и Бамиану; в то время эти места принадлежали сыну Баки,

Ахмед Касиму, племяннику Хусрау шаха. Мы намеревались оставить домочадцев Баки

Чаганиани в неприступной крепости Аджар в области Кахмерда и затем, если представится

удобный случай, действовать соответственно [возможностям].

Когда мы пришли в Айбак, Яр Али Билал, который раньше был со мной и хорошо рубил

саблей, но во время неурядиц покинул меня и находился при Хусрау шахе, бежал ко мне от

Хусрау шаха с несколькими йигитами и передал от моголов Хусрау шаха приязненные слова.

По приходе нашем в Дара-и Зиндан к нам бежал Камбар Али бек — его называли также Саллах.

Сделав три-четыре перехода, мы пришли в Кахмерд и оставили своих домочадцев в крепости

Аджар. Пока мы были в Аджаре, дочь Султан Махмуд Мирзы от Ханзаде биким, которую уже

раньше, при жизни Мирзы, просватали за Джехангир Мирзу, была выдана за Мирзу замуж.

В то время Баки бек часто и многократно говорил: «Два государя в одной стране и два

полководца в одном войске — причина раздора и беспорядка и источник смут и расстройств.

Ведь сказано:

Десять дервишей [ мирно ] спят на одном ковре ,

Два государя не уместятся в одном климате .

Когда ест божий человек половину лепешки ,

То другую половину он отдает дервишам .

Если царь захватит один климат ,

То хочется ему захватить и другой климат .

Есть надежда, что не сегодня-завтра все нукеры и слуги Хусрау шаха явятся сюда и станут

рабски служить государю. Среди них немало смутьянов, вроде сыновей Айуба и некоторых

других, что всегда были виновниками и подстрекателями вражды и смут между нашими

мирзами. Теперь, в настоящее время, следует по-доброму и по-хорошему отпустить Джехангир

мирзу в Хорасан, чтобы он завтра не стал причиной сожаления и раскаяния».

Мне не по нраву было, чтобы мои старшие и младшие братья и родичи, хоть они и учинили

со мной кое-какие неучтивости, питали ко мне неприязнь. Хотя у меня с Джехангир мирзой

раньше часто возникали препирательства и раздоры из-за владений и нукеров, но на сей раз он

Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках

101

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме

пришел со мной из родной страны и проявлял братские чувства и готовность мне служить; за

это время он не сделал ничего такого, что было бы причиной неудовольствия. Поэтому, сколько

ни повторял Баки бек свои доводы, я не соглашался.

В конце концов, как и говорил Баки бек, эти смутьяны, то есть Юсуф, сын Айуба, и Бахлул,

сын Айуба, убежали от меня к Джехангир мирзе. Встав на путь зла и смут, они разлучили со

мной Джехангир мирзу и увели его в Хорасан.

В это время от Султан Хусейн мирзы пришли к Бади' аз-Заман мирзе, ко мне, к Хусрау шаху

и к Зу-н-Нуну длинные, пространные грамоты одинакового содержания. Эти грамоты до сих

пор при мне. Содержание их таково. «Когда Султан Ахмед мирза, Султан Махмуд мирза, Улуг

бек мирза и их братья, сговорившись, пошли на меня, я укрепился на берегу Мургаба. Мирзы,

подойдя близко, ничего не могли сделать и отступили. Теперь, если узбекпойдет на меня, я

тоже укреплюсь на берегу Мургаба. Бади' аз-Заман мирза пусть оставит в крепости Балха,

Шапургана и Андхуда сильных людей, а сам укрепляет Карзуван, Дара-и Занг и всю эту горную

страну.

Султан Хусейн имел сведения о том, что я тоже пришел в те места, и писал мне: «А ты

укрепи Кахмерд, Аджар и всю горную местность. Хусрау шах пусть оставит в крепостях Хисара

и Кундуза верных людей и укрепляется со своим братом Вали в горах Бадахшана и Хутталана.

Узбек ничего не сможет сделать и должен будет отступить».

Эти письма Султан Хусейна стали для меня причиной отчаяния, так как в государстве

Тимур бека не было в то время владыки больше Султан Хусейна и не было ему равного по

возрасту, по обширности владений и количеству войск. Я ожидал, что гонцы и нарочные будут

усердно и поспешно следовать друг за другом и привезут такие приказания: «На переправах у

Термеза, Келифа и Керки постройте столько-то барж и приготовьте такое-то количество бревен

для моста; сторожите хорошенько верхние переправы у Токуз-Улума». Тогда бы сердца людей,

которые столько лет страдали из-за узбекской смуты, ободрились и исполнились бы надежды.

Но если столь великий государь, как Султан Хусейн мирза, восседающий на престоле Тимур

бека, не говоря о походе на врага, велит укрепляться — какая может быть у людей надежда?

Оставив в Аджаре всех пришедших со мной голодных родичей, также семьи и скот воинов Баки

Чаганиани и его сына Мухаммед Касима с соплеменниками, мы повели наше войско и

выступили в поход. От моголов Хусрау шаха непрерывно перебегали люди и говорили: «Мы,

моголы, которые находились в Талекане и искали благосклонности славного государя, вышли и

потянулись к Ишкамышу и Фулулу. Пусть государь, приложив усилия, поспешит и приходит

поскорей: большинство людей Хусрау шаха в разброде и они должны явиться на службу к

государю».

В это время пришли сведения, что Шейбани хан взял Андиджан и что его войско идет на

Хисар и Кундуз. Услышав вести об этом, Хусрау шах, не смея оставаться в Кундузе, вывел

оттуда бывших с ним людей и направился в Кабул. Едва лишь Хусрау шах вышел из Кундуза,

как некий Мулла Мухаммед Туркестани, добрый, надежный, старинный слуга Шейбани хана,

заперся там, чтобы сдать [город] Шейбани хану.

Когда мы проходили через Шамту и Кизил-Су, три-четыре тысячи моголов, подчиненных