Захир ад-дин Бабур - Бабур-наме

свои земли и ушли, эти люди не сдали крепости Хисара и укрепили ее. Шейбани хан поручил

осаду Хисара Хамза султану и Махди султану, а сам пришел в Кундуз, отдал область Кундуза

своему младшему брату Махмуд султану и немедленно, не задерживаясь, направился в Хорезм

против Чин Суфи. Он еще не дошел до Самарканда, как его брат, Махмуд султан, умер в

Кундузе; Шейбани хан отдал Кундуз Камбар бию из Мерва. Когда пришел Хусрау шах, в

Кундузе находился Камбар бий. Камбар бий одного за другим гонял людей к Хамза султану и

прочим султанам, призывая их на помощь. Хамза султан придя в Сарай, на берегах Аму,

поставил во главе войска своих сыновей и беков и послал их в Кундуз. Когда они приблизились,

их противники сейчас же вышли навстречу, но не смогли даже начать бой, а тот ничтожный

толстяк и убежать не сумел; люди Хамза султана тотчас же сбили его с коня. Племянника

Хусрау шаха, Ахмед Касима, Ширим Чухра, и еще нескольких отборных молодцов убили, а

самого Хусрау шаха привели в Кундуз и обезглавили. Его голову послали в Хорезм Шейбани

хану. Как и говорил Хусрау шах, стоило ему только уйти в Кундуз, как повадки находившихся

при мне слуг и нукеров совершенно изменились. Большинство их потянулось в Ходжа-Ривадж

и в те края. Бывшие при мне люди являлись в большинстве нукерами и слугами Хусрау шаха.

Моголы держали себя хорошо и действовали со мною единодушно; когда пришла весть о

[гибели] Хусрау шаха, они сразу присмирели, как будто на огонь плеснули водой.

СОБЫТИЯ ГОДА ДЕВЯТЬСОТ ОДИННАДЦАТОГО

1505-1506

В месяце мухарраме 308 с моей матерью Кутлук Нигар ханум приключилась болезнь хасбе

309. Ей отворили кровь, но [крови] оказалось мало. При ней был один хорасанский врач, его

Сейид табибом 310 звали. По хорасанскому обычаю он дал больной арбуза, но так как, видимо

пришел ее срок, то через шесть дней, в субботу, она преставилась к милости Аллаха.

Улуг бек мирза устроил у подножия горы [Памган] сад, называемый Баг-и Наурузи. С

разрешения его наследников мы с Касим Кукельташем в воскресенье привезли [покойницу] в

этот сад и предали земле. Во время обряда оплакивания мне сообщили [о смерти] Младшего

хана 311, моего дяди Алача хана, и моей бабки Исан Даулат биким.

Подошли сороковины Ханум [моей родительницы], когда из Хорасана прибыла мать ханов

Шах биким [и с нею] жена моего дяди Султан Ахмед мирзы, Михр Нигар ханум, а также

Мухаммед Хусейн Гурган Дуглат; оплакивание началось снова, огонь разлуки разгорелся без

меры. Исполняв обряд оплакивания, мы роздали нищим и беднякам кушанье и пищу и устроили

моления и чтения Корана за упокой души отошедших.

Утешив родичей и скинув черные одеяния, мы освободились от этих дел и по настоянию

Баки Чаганиани повели войска на Кандахар. Выступив в поход, мы пришли на луговину Куш-

Надир. Когда мы остановились там, я схватил горячку. Удивительное это было недомогание!

Если меня с величайшими усилиями удавалось разбудить, то мои глаза сейчас же смежались

сном. Через четыре-пять дней мне, в общем, стало лучше.

В это время произошло такое землетрясение 312, что большинство крепостных валов и

садовых стен обрушилось. В городе и в деревнях рухнуло много домов, под развалинами домов

и [садовых] стен осталось множество мертвецов. В деревне Памган обвалились все дома,

семьдесят-восемьдесят зажиточных домохозяев погибло под стенами. Между Памганом и

Бектутом кусок земли шириной в полет большого камня оторвался и упал вниз на расстояние

Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках

126

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме

полета стрелы. Насамом месте провала появились ручьи. От Истергача до Майдана, то есть

примерно на расстоянии в шесть-семь йигачей, землю до того взрыло, что в некоторых местах

она поднялась на высоту роста слона, в других настолько же провалилась вниз; в расщелинах

кое-где уместился бы человек. Во время землетрясения над вершинами гор поднялась пыль.

Нурулла Тамбурчи играл тогда передо мной на сазе, тут же лежал еще другой саз, [Нурулла]

схватил в руки оба саза, он настолько плохо владел собой, что сазы стукнулись друг об друга.

Джехангир мирза находился в это время в Тепа и сидел на айване верхней постройки одного

из зданий, воздвигнутых Мирза Улуг беком. Когда началось землетрясение, он бросился вниз,

но не пострадал. Один из приближенных Джехангир мирзы находился в той же постройке,

стена пристройки упала на него, но бог его сохранил, и ему нигде ничего не повредило.

Большинство домов Тепа развеяло в прах.

В тот день земля сотрясалась тридцать три раза; бекам и воинам было приказано заделать и

починить бреши и щели в крепостных стенах и башнях; в двадцать дней или в месяц ценою

больших усилий трещины и проломы в крепости были заделаны.

Задуманный ранее поход на Кандахар, вследствие моей болезни и землетрясения, был

отложен. Оправившись от болезни и заделав пробоины в крепости, я утвердился в прежнем

намерении.

Мы еще не решили, идти ли в сторону Кандахара или рыскать по горам и равнинам ради

грабежа. Когда мы стали лагерем под Шанизом, я позвал Джехангир мирзу и беков и был

устроен совет; сговорились идти на Калат. Джехангир мирза и Баки Чаганиани очень

настаивали на этом походе.

Достигнув Тази, мы получили сведения, что Шир Али Чухра, Кичик Баки Дивана и еще

несколько человек задумали бежать. Мы тотчас же велели их схватить; так как Шир Али Чухра,

будучи и при мне и не при мне, и в этой земле и в других землях устраивал и чинил всякие

смуты и дурные дела, то его передали палачу; прочих мы отпустили, лишив их коней и оружия.

Подойдя к Калату без оружия и без снаряжения, мы тотчас же со всех сторон начали бой.

Хороший был бой. Брат Ходжи Калана, Кичик бек, был очень смелый йигит; как уже

упоминалось в этой летописи, он несколько раз рубился передо мной на мечах. Кичик бек

подобрался к башне на юго-западной стороне Калата и уже почти поднялся на нее, но тут ему

воткнули в глаз копье; через день или два после взятия Калата он умер от этой раны. Кичик

Баки Дивана, которого схватили, когда он собирался бежать вместе с Шир Али, стараясь

исправить в этом бою свое дурное дело, [несколько раз] подходил к крепостным воротам у

подножия вала и погиб, пораженный камнем. Еще один или два человека тоже тогда погибли.

Так мы бились до последней молитвы. Когда йигиты, сражаясь и бросаясь на приступ, уже

ослабели, осажденные попросили пощады и сдали крепость.