Захир ад-дин Бабур - Бабур-наме

На этом собрании были из музыкантов Хафиз Хаджи, Джелал ад-дин Махмуд Найн и Шади

бача, младший брат Гулама Шади. Он играл на чанге 354, а Хафиз Хаджи хорошо пел; гератцы

поют тихо, нежно и плавно. Там же присутствовал один из певцов Джехангир мирзы по имени

Мир Джан, самаркандец; он всегда пел громко, резко и некрасиво. Джехангир мирза, захмелев,

приказал Мир Джану петь; тот запел страшно громко, резко и некрасиво. Хорасанцы — тонко

воспитанные люди, но от такого пения один затыкал уши, другой кривил лицо; однако из

уважения к Мирзе никто не решился остановить [певца].

После вечерней молитвы мы перешли из Тараб-Хана в новый зимний дом, выстроенный

Музаффар мирзой. Когда мы пришли в этот дом, то Юсуф Али Кукельташ в крайнем опьянении

поднялся и заплясал. Он был человек, знающий ритмы, и плясал хорошо. С переходомв этот

дом пирушка стала еще горячей. Музаффар мирза подарил мне саблю на поясе, шубу, крытую

мерлушкой, и серого коня; когда мы пришли, Джанак спел по-тюркски. У Музаффар мирзы

Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках

151

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме

было два раба — Катта Мах и Кичик Мах; пьяные, они выделывали всякие непристойные

гнусности. До ночи продолжался веселый пир. [Наконец], собравшиеся разошлись; я провел

ночь в этом самом доме. Касим бек, услышав, что мне подносили вина, послал человека к Зун-

н-Нун беку. Зун-н-Нун бек, увещания ради, поговорил с мирзами и они совершенно перестали

предлагать мне вина.

Бади' аз-Заман мирза, услышав, как Музаффар мирза принимал гостей, устроил собрание в

саду Джехан ара, в Мукавви-Хана, и позвал меня; позвали также некоторых моих

приближенных беков и йигитов. Мои приближенные из-за меня не пили вина, а если и пили раз

в месяц или в сорок дней, то пили, замкнув все входы и выходы, в величайшей тревоге. И вот

этих-то людей пригласили на пир к Бади' аз-Заману. Придя на пир, они тоже либо старались

чем-нибудь отвлечь, либо закрывались [от меня] руками и пили в крайнем волнении. Между

тем, я как бы дал присутствующим общее разрешение [пить], ибо этот пир устроил человек,

подобный для меня отцу или брату. Во время пира принесли деревца плакучей ивы, между

ветвями которых, не знаю, настоящими или искусственными, были вставлены тонко-тонко

нарезанные полоски листового золота такой же длины, как ветки. Это выглядело здорово

хорошо!

На этой пирушке передо мной поставили жареного гуся. Так как я еще никогда не разрезал и

не разнимал птиц, то не дотронулся до гуся. Бади' аз-Заман мирза спросил: «Почему вам не

хочется?». Я ответил: «Не умею разделывать». Бади' аз-Заман тотчас же разрезал и размял

лежащего передо мной гуся и подал его мне; в такого рода делах Бади' аз-Заман мирза был

человек бесподобный.

В конце пира он подарил мне кинжал, украшенный драгоценными камнями, чаркуб 355 и

кровного коня.

За те двадцать дней, что я пробыл в Герате, я всякий день выезжал на коне и осматривал еще

не виданные мною места. Нашим проводником при этих прогулках был Юсуф Али Кукельташ;

в каком бы месте мы ни остановились, Юсуф Али подавал нам [новое] кушанье. Не осталось,

кажется, ни одного знаменитого места, кроме ханаки Султан Хусейна, которого я бы не посетил

за эти двадцать дней. В короткое время я осмотрел Газургах, сад Алишер бека, бумажную

мельницу, Тахт-и Астана, Пул-и Ках, Кахадстан 356, сад Назаргах, Ни'мат-Абад, хиабан

Газургаха, склеп Султан Ахмед мирзы, Тахт-и Сафар, Тахт-и Навои, Тахт-и Баргар, Тахт-и

Хаджи бек, мазаны и могилы Шейха Баха ад-дин Омара, шейха Зайн ад-дина и Маулана Абд ар-

Рахмана Джами, Намазгах-и Мухтар, Хауз-и Махиан, Сак-и Салман, Биллури —

первоначальное [название его], должно быть, Абу-л-Валид, — гробницу имама Фахра, сад на

хиабане, могилу и медресе [Султан Хусейн] мирзы, медресе и гробницу Гаухар Шад биким,

соборную мечеть, Баг-и Заган, Баг-и Нау, Баг-и Зубейда, Ак-Сарай, построенный Султан Абу

Са'ид мирзой за Иракскими воротами, Пуран, Суффа-и Тир андазан 357, Чанг-Уланг 358, Мир-

Вахид, Пул-и Малан 359, Ходжа-Так, Баг-и Сафид, дворец Тараб-Хана, сад Джехан ара, Кушк-и

Мукавви-Хана, Сусани-Хана, Дувазда-Бурдж, большой хауз в северной стороне сада Джехан

ара, четыре здания по четырем сторонам этого сада, пять ворот[гератской] крепости: ворота

Малик, Иракские ворота, ворота Фируза, ворота Хуш и Кипчакские ворота, базар Малик, Чарсу,

медресе Шейх ал-ислама, соборную мечеть у ворот Малик, сад Баг-и Шахр, медресе Бади' аз-

Заман мирзы на берегу канала Инджил, дом, где жил Алишер бек, называемый Унсия, его

могилу и соборную мечеть, которую называют Кудсия, медресе и ханаку, называемые Халасия

и Ихласия, баню и больницу, называемые Сафаия и Шифаия. Все эти места я посетил в то

время.

Хабиба Султан биким, мать младшей дочери Султан Ахмед мирзы — Ма'сума Султан

биким, привела эту девушку в Хорасан еще до начала смут. Однажды, когда я пришел повидать

Библиотека www.ziyouz.com – литература в узбекском языке и узбекская литература на иностранных языках

152

Захир ад-Дин Бабур. Бабур-наме

мою ака 360, Ма'сума Султан биким зашла к ней со своей матерью и увидала меня; с первого

взгляда у нее появилась ко мне большая склонность. [Родные девушки] тайно подослали людей,

и моя ака и йанга 361 — ака я называл Пайанда Султан биким, йанга — Хабиба Султан биким —

поговорив между собою, решили, что йанга приведет свою дочь следом за мной в Кабул.

Мухаммед Бурундук бек и Зу-н-Нун бек настойчиво уговаривали меня: «Перезимуйте в

Хорасане», но не позаботились как следует ни о месте для зимовки, ни о том, что необходимо,

чтобы перезимовать. [Между тем] пришла зима, в горах между [Хорасаном и Кабулом] пошел

снег. Я все больше беспокоился о Кабуле, а эти люди не приготовили ни удобного места для

зимних жилищ, ни зимних жилищ на удобном месте. Наконец, наступила крайность; мы не

могли открыто сказать, [что уходим], и седьмого числа месяца ша'бана 362 выступили из Герата

под предлогом выхода на зимовку. В окрестностях Бадгиса мы на каждой стоянке простаивали

по дню, по два, чтобы наши люди, которые разошлись по области для сбора припасов или по

своим делам, могли к нам присоединиться. Задержка и промедление оказались столь

значительны, что, когда мы отошли на два-три перехода от Лангар-и Мир-Гияса, показалась

луна рамазана 363. Некоторые из тех йигитов, что ушли в различные области по своим делам,

возвратились [к нам], иные через двадцать дней или месяц пришли в Кабул, другие остались в