Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

В второй половине царствования Елизаветы, в восьмидесятых годах XVI в., среди пуритан возникло новое направление, получившее особое значение только в XVII в. под названием индепендентства. Это была секта, приверженцы которой назывались первоначально броунистами по имени основателя секты Броуна. Исходя из того принципа, что каждый человек имеет право на религиозную свободу, что такою же свободою должна пользоваться каждая конгрегация, состоящая из лиц одних и тех же религиозных воззрений, сектанты отвергали зависимость религиозных общин от каких бы то ни было светских или духовных властей. Поэтому они не признавали в делах веры не только королевской или епископской власти, но и власти пресвитерианского национального синода. Республиканские и демократические принципы были последовательно проведены в церковной жизни броунистов: их общины были вполне независимы от какой бы то ни было духовной власти, откуда позднейшее название индепендентов, т.е. независимых: в каждой общине господствовало полное равенство, общие дела решались большинством голосов. Общины сами выбирали своих проповедников, не требуя от них специальной подготовки, но и смещая их, когда были ими недовольны. Взаимные отношения общин были также основаны на началах равенства, ибо ни одна другой не подчинялась: когда, напр., какая-либо конгрегация делалась слишком многочисленною, так что её члены не в состоянии были собираться в одном помещении для общего богослужения, для которого, нужно заметить, не полагалось никаких определенных форм, то разделялась на две части, совершенно независимые одна от другой. Единственное наказание, какому мог быть подвергнут член общины, состояло в исключении из общины. Равным образом, если одна конгрегация замечала, что члены другой ведут непохвальный образ жизни или отступают от самых оснований христианской веры, то имела право только делать ей внушения и прекращать общение с нею.

Англиканизм и броунизм были две противоположности, на которых с особою наглядностью наблюдается раздельное действие политических (в широком смысле слова) и религиозных причин реформации XVI в., противоположности, в данном случае совпавшие с противоположностями реформации королевской и народной, государственной и индивидуалистической. В сравнении с этою последнею противоположностью само пресвитерианство, сохранявшее все основные черты кальвинизма, было чем-то средним, промежуточным, во многих отношениях даже более близким к англиканизму. Преследования, которым подвергались безразлично все пуритане, сближали пресвитериан и индепендентов, которые были подвергнуты страшному гонению при самом своем появлении в Англии (уже в 1583 году было казнено два приверженца этой секты), но в XVII столетии пресвитерианские и индепендентские элементы пуританизма резко разошлись между собою, и главным пунктом разногласия между ними сделался вопрос о свободе совести.

Литература: Tytler . England under the reigns of Edward VI and Mary. – Frere. The Marian reaction in its relations to english clergy. – Для эпохи Елизаветы Английской см. B. Соколов . Елизавета Тюдор. – Его же. Иерархия англиканской церкви. – А. Потехин. Очерки из истории борьбы англиканства с пуританством при Тюдорах. – Murphy (?). Konigin Elisabeth von England. – Philippson. – Westeuropa im Zeitalter von Philipp II, Elisabeth und Heinrich IV. – Wrigth. Elisabeth and her times . – Wiesener. La jeunesse d'Elisabeth d'Angleterre. – Beesly Edw. Spencer. Queen Elisabeth. – Сочинения по истории пуританизма и индепендентства указываются при указании на литературу по истории английской революции.

Принципы протестантизма

XX. Принципы протестантизма

Итоги реформации. – Протестантизм и его принципы. – Католицизм, гуманизм, протестантизм. – Принцип свободы совести. – Кастеллион и Доле. – Свобода мысли и рационализм в реформации. – Социнианизм в Польше. – Протестантское государство. – Социальные и политические вопросы. – Политическое учение лютеран. – Политическая литература у кальвинистов. – Влияние реформации на оживление католицизма.

Рассмотрение реформации в собственном смысле нами окончено: мы познакомились с разными видами реформации и с историей её в разных странах. Нам предстоит теперь поставить вопрос об общих её результатах, как прежде мы ставили вопрос об её причинах. На одних её результатах, каковым, например, является распадение католического единства Западной Европы и появление новых церквей, останавливаться нечего, так как они очевидны сами собою; о других, каковы освобождение протестантских государей от папской власти, подчинение им местного духовенства, обогащение их от секуляризации церковных имуществ и т. п., мы тоже распространяться не станем, потому что факты этого рода были уже указаны и сопоставлены раньше. С другой стороны, мы видели, что для каждой страны в отдельности, в зависимости от местных условий, реформация имела далеко не одинаковое значение, но и в этом отношении все наиболее важное было уже указано, а какие могут быть еще сделаны дополнения, для этого найдется место в дальнейшем изложении событий. Но есть некоторая такая еще область, по отношению к которой недостаточно ограничиться итогами реформации с указанных точек зрения: это – область общих принципов, внесенных реформацией в культурную и социальную историю.

Каждое крупное историческое движение имеет свои принципы. Иногда эти принципы прямо и ясно формулируются участниками или свидетелями движения, иногда они составляют, так сказать, скрытую подкладку фактов последнего – и именно в мотивах отдельных действий или в настроениях действующих лиц. Реформация была одним из таких исторических явлений: масса фактов, его составляющих, объединятся своею односторонностью, и в нем мы должны поэтому искать некоторую совокупность принципов, которая и есть протестантизм, взятый с культурной или политической стороны. Каждый культурный или политический принцип есть известная идея, но эту идею нельзя рассматривать отвлеченно, раз она играет роль исторического фактора, определяя мысль, чувство и волю деятелей движения, ставя цели их деятельности, придавая ей характер и направление; раз, далее, такая идея существует рядом с другими идеями, родственными ей или враждебными, и рядом с другими факторами, например, интересами, вступая с ними во взаимодействие и испытывая при этом разные с их стороны изменения, и раз, наконец, не все деятели данной эпохи суть представители одних и тех же идей, или, будучи их представителями, не всегда делают из них логические выводы и бывают последовательны в их применении. Реформационное движение было прежде всего движением идейным, и принципы протестантизма оказали гораздо более заметное влияние на тогдашнюю историю, чем принципы гуманизма. Протестантизм не оставался мыслью и словом, а переходил в дело; под его знамя становились другие исторические факторы, так как он овладевал умом, чувством и волею людей и, так сказать, их до известной степени перевоспитывал. Рассматривая протестантизм не с точки зрения каких‑либо абсолютных идей, а с относительной, т. е. с исторической точки зрения, мы должны естественно поставить вопрос, насколько принципы протестантизма соответствовали культурно‑социальному состоянию общества, чтобы быть им принятыми, и насколько принятое могло осуществиться по условиям места и времени. Вместе с этим должны взять свой предмет в сравнении с другими принципиальными явлениями того же порядка – с католицизмом, который, как известно, сам обновился под влиянием реформации, или с гуманизмом, уже ранее проявившимся в разных сферах умственной деятельности общества. Чтобы во всем объеме и во всей полноте решить поставленную задачу, нужно было бы написать отдельное сочинение, но иногда бывает важно дать вопросу известную постановку, даже и не решая его вполне: этому и посвящена настоящая глава. Еще одно общее замечание. Современный историк отдален от событий реформационной эпохи на целые века: ему виден процесс реформации от начала до конца, он суммирует и обобщает отдельные его явления, сводит в формулы свои обобщения, анализирует взаимные отношения культурных направлений и социальных сил, т. е. для него реформация есть предмет созерцания и исследования, и он может в более чистом виде схватить основные принципы движения. В ином положении были деятели эпохи: они стояли в середине событий, часто не зная сами, что созидают и что разрушают, к чему приведут те или другие их поступки. Поэтому они могли формулировать принципы движения иногда только в частных положениях, разрозненными одни от других, с большими противоречиями, из которых самое главное состояло в том, что начатая во имя индивидуалистического принципа свободы совести реформация в наибольшем количестве своих проявлений была отрицанием этого принципа.