Марш Генри - Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

стеклить, а теперь к ним добавилось еще и одно из мансардных окон на крыше. И

вообще, если я когда-нибудь и закончу с ремонтом, что я буду делать тогда?

Пришлось признать, что я делаю все это не просто чтобы доказать: несмотря на

преклонные годы, я способен справиться с подобной работой, но и для того, чтобы

по возможности отсрочить будущее. Словно если я как следует намучаюсь сейчас,

то каким-то волшебным образом смогу избежать мучений в дальнейшем. Словно

работа, необходимая для приведения этого места в порядок, была своего рода

искуплением, мирским аналогом самобичевания, которое встречается во многих

культурах (например, среди жителей Тибета, которые ползают на четвереньках

вокруг горы Кайлас в Гималаях). Вместе с тем я ощущал некоторый стыд за то, что

пытаюсь задобрить судьбу, ремонтируя дом, – не самое полезное занятие, если

учесть, сколько в мире бед и страданий. А возможно, я попросту мазохист,

которому нравится привлекать к себе внимание. Что ж, я всегда был еще тем

показушником.

Одолеваемый этими гнетущими мыслями, я приблизился к дому. Но стоило мне

увидеть его, как все сомнения – точно так же, как и во время первого визита

сюда, – отпали. Я смотрел на одичавший сад и старые кирпичные поилки для

лошадей: перед ними лежал безмятежный канал, а позади них – озеро, на одном

из берегов которого росли ивы. Пара лебедей была тут как тут: они казались

ослепительно-белыми на фоне темной воды. За ними виднелся увядший с

наступлением зимы камыш, а чуть дальше – железнодорожные пути: ребенком я

не раз наблюдал, как по ним мчат паровозы.

Когда я зашел в дом – во тьму, потому что разбитые окна были заколочены

досками, – лучи света из дверного проема упали на блестящие осколки стекла,

разбросанного по всему полу и хрустевшего под ногами. Впрочем, меня это

больше не беспокоило.

Я восстановлю это скромное, но прекрасное жилище. Я изгоню из него дух

мертвого старика и выброшу весь оставленный им хлам. Посаженные мной

яблони и грецкий орех зацветут. Я развешу по деревьям скворечники и смастерю

домик для совы вроде того, что когда-то повесил в девонском лесу – на старом

дубе у живой изгороди.

Я оставлю после себя чудесный дом, который обязательно принесет кому-нибудь

радость.

Я решил установить высоко на стенах дома прожекторы с датчиками движения, а

также камеры видеонаблюдения: с вандалами и ворами надо было что-то делать.

Для этого пришлось бы взбираться вверх по лестнице вплоть до свеса кровли. Не

могу сказать, сколько стариков, упавших с лестницы и сломавших шею или

получивших серьезную черепно-мозговую травму, я повидал, пока работал в

больнице: сбился со счета. Даже падение с высоты одного-двух метров может

оказаться смертельным. К тому же существует прямая связь между травмами

головы и преждевременным наступлением деменции. Для начала я просверлил в

стене ряд отверстий, в которые вставил болты с кольцами наподобие тех, что

используют альпинисты, и привязал лестницу к кольцам. Надев страховочный

пояс, я с помощью карабина закрепил его на лестнице. Вот таким образом я и

устанавливал прожектора и проклятые видеокамеры, орудуя огромной дрелью,

которой проделывал в стенах дома штрабы под кабели.

Когда я работал, кто-то зашел во двор. Я спустился с лестницы. Передо мной стоял

мужчина моего возраста с золотистым ретривером. Тот с удовольствием

исследовал одичавший сад, пока мы разговаривали.

– Я жил здесь в детстве, лет шестьдесят назад, – объяснил он. – Это было в

пятидесятых, еще до того, как здесь поселился Деннис, рабочий канала. Мы с

братом жили тут вместе с родителями. Самые счастливые годы их жизни.

Выяснилось, что мы действительно ровесники и когда-то жили менее чем в миле

друг от друга. Он достал черно-белые фотографии, на которых этот дом был

запечатлен чистым и ухоженным, с большим цветущим сливовым деревом во

дворе. Было видно, что в саду ровными грядами росли многочисленные овощи. У

ворот стояла женщина в переднике – мать моего гостя.

– Здесь я развеял прах родителей. – Он указал на противоположный берег канала,

заросший травой; к нему вел мост. – Время от времени я приезжаю сюда, чтобы с

ними поговорить. Сегодня я сообщил, что их внук только что окончил

университет. Они бы так им гордились!

Я провел его в дом. Он смотрел по сторонам, словно зачарованный, – должно

быть, воспоминания нахлынули.

– Отец любил сидеть здесь, в углу кухни, где раньше стояла печка. В руке он

держал горсть свинцовых шариков, которыми кидался в крыс, когда те заходили

через переднюю дверь. Не знаю, попал ли он хоть раз.

11

Память

Мой отец умер в девяносто шесть лет; к тому времени у него развилась деменция в

запущенной форме. По сути, от него осталась лишь пустая оболочка, хотя его

добрый и оптимистичный нрав все еще был при нем. Брат нанял сиделок для

круглосуточного ухода за отцом, и те не раз замечали, насколько легко было за

ним присматривать. По мере того как деменция прогрессирует, многие люди

поддаются страху и замешательству, вызванными утратой памяти, становятся

агрессивными и подозрительными. Я видел это воочию, когда работал младшим

медбратом в психогериатрическом отделении. Хотя сама по себе мрачная и

безнадежная атмосфера психиатрической лечебницы наверняка многократно

усиливала страдания и обостряла проблемы живших там стариков и старух. Отец

славился чудаковатостью: вахтеры из Оксфордского колледжа, где он преподавал

после Второй мировой войны и куда я поступил спустя много лет после его

увольнения, потчевали меня рассказами о его всевозможных выходках. Как-то он

встретился с одним из своих бывших студентов, который признался, что всегда

побаивался, когда отец вел занятие. Моего отца – добрейшего из людей – такое

откровение не на шутку удивило, но вскоре стало ясно, что имелось в виду. Во

время занятий у отца редко оказывались с собой спички, и, чтобы зажечь газовый

камин в комнате, он предварительно включал электрообогреватель – одну из

старых моделей с раскаляющейся докрасна планкой, который подносил потом

вплотную к камину. Таким образом, каждое занятие начиналось с небольшого, но

все равно внушительного взрыва газа. Подобный электрообогреватель стоял и в

моей спальне, когда мы жили в старом фермерском доме. Там не было

центрального отопления – зимой по утрам на окнах моей спальни частенько

образовывались морозные узоры, и, прежде чем встать с кровати, я, укутавшись в