Марш Генри - Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

собственному признанию, из-за маминой болезни стал гораздо более

внимательным мужем. А может, ей стало лучше оттого, что в больнице она

отдохнула от воспитания четверых детей практически в одиночку: со стороны

помощи не было, а отец всего себя посвящал работе. Родители как-то пошутили,

что мой характер, который доставлял им немало проблем, помимо прочего

сформировался под влиянием материнской депривации, которую изучал

знаменитый детский психолог Боулби.

Может, это действительно так, а может, и нет, но лишь к старости я осознал, как

сильно родители повлияли на меня, а заодно понял, что всем хорошим в себе я

обязан исключительно им.

Еще через тридцать лет, когда я учился на медицинском, у мамы опять появились

багровые отеки («шишки», как она их называла), сильно переполошившие

родителей. «Наверное, ты из-за чего-то сильно нервничаешь», – помнится, чуть

ли не в отчаянии говорил ей отец, когда она лежала в кровати, корчась от боли. К

счастью, на этот раз выписанный специалистом препарат «Дапсон», который

обычно применяют при проказе, быстро помог. Если бы это ничем не

примечательное лекарство продавалось в 1950 году, я, возможно, вырос бы

совершенно другим человеком – не сидел бы сейчас в отдаленной непальской

деревушке у подножия горы Манаслу и не записывал бы воспоминания о

родителях под звуки горной реки Будхи Гандаки: с шумом преодолевая

многочисленные пороги, она течет от вершин Гималаев, чтобы потом стать

частью реки Трисули, впадающей в Ганг, который несет свои воды в Индийский

океан.

* * *

Отец всегда был неисправимым оптимистом – даже когда память начала

подводить его, он надеялся, что все наладится. Однажды – еще до того, как

деменция окончательно взяла над ним верх и он по-прежнему жил в большом

старинном доме с видом на парк «Клэпхем Коммон», – я выгравировал нашу

фамилию на медной табличке и повесил ее у звонка на входной двери (тут был

еще один звонок для квартиры в подвале, которая теперь сдавалась). Гравировка

получилась неуклюжей, и буквы постепенно уменьшались.

– Прямо как мои способности, – печально сказал отец, когда мы вдвоем

разглядывали прикрученную табличку. Тогда он еще отдавал себе отчет в том, что

с ним происходит. – Но думаю, что все наладится.

* * *

Во время второй поездки в Непал я вместе с Девом посетил мобильный госпиталь,

организованный им в отдаленном уголке страны. Покрытая щебнем дорога

заканчивалась в районе Горкха, после чего мы потратили три часа, чтобы

преодолеть тридцать шесть километров по горам до небольшого городка Аругхата.

Мы двигались по ухабистой грунтовой дороге – правда, недостаточно ухабистой

для того, чтобы отвадить грузовики и автобусы, которые ползли по ней в облаках

коричнево-желтой пыли. Порой места едва хватало, чтобы с трудом разъехаться

двум машинам, причем крайнюю от отвесного обрыва отделяло всего несколько

сантиметров. В ясный день здесь можно было бы разглядеть гору Манаслу,

вздымавшуюся над долиной, – одну из красивейших вершин Гималаев, восьмую

по высоте в мире, – но вокруг стояла густая дымка, и ничего видно не было.

Мобильный госпиталь расположился на месте новенькой больницы первой

помощи, которая за несколько дней до открытия сильно пострадала от

землетрясения. Она оставалась заброшенной, пока Дев не приехал ее осмотреть и

не обнаружил, что бóльшая часть здания пригодна для использования, хотя

внутри и царил ужасный кавардак. Первая группа прибыла за день до нас, и я

очень удивился, увидев перед собой чистое аккуратное здание, пусть и с

огромными трещинами в стенах (одна из них и вовсе частично обрушилась).

Команда Неврологической больницы, состоящая из тридцати человек: врачей,

медсестер и технического персонала, привезла с собой достаточно оборудования,

чтобы устроить две операционные, аптеку и пять кабинетов для амбулаторного

приема, оснащенных всем необходимым – аппаратурой для рентгена, УЗИ и

лабораторных анализов. Уровень организации впечатлял – сказывался опыт в

оборудовании мобильных госпиталей в других регионах страны: потребность в

них особенно возросла после недавнего землетрясения.

Наутро перед входом в больницу нас ждала огромная очередь: пациентов были

сотни – главным образом женщины, все в ярко-красных нарядах. Они прятались

от зноя – а температура быстро поднялась выше тридцати – под одинаковыми

разноцветными зонтиками. Вооруженная полиция сдерживала людской напор у

ворот больницы и пропускала пациентов по одному: у входа каждого

регистрировали, а затем направляли в соответствующую приемную – к ортопеду,

пластическому хирургу или гинекологу. За три дня было принято полторы тысячи

пациентов и проведено немало операций, главным образом мелких, хотя для

некоторых и потребовался общий наркоз. И все это бесплатно. Пациентов с

наиболее серьезными проблемами направляли в крупные больницы,

расположенные на приличном расстоянии отсюда. Пациенты прибывали

издалека: о мобильном госпитале начали объявлять задолго до его открытия.

– Некоторые пациенты пришли с тибетской границы, – сказал Дев.

– Это далеко?

– Четыре-пять дней пути по полному бездорожью. Вам или мне понадобилось бы

минимум дней десять.

Тяжелобольных доставляли на носилках. Нескольких стариков родственники

принесли на спине.

Хотя местные жители и встретили меня с королевскими почестями, на длинных

церемониях открытия и закрытия одарили венками из бугенвиллии и шелковыми

шарфами, а кроме того, вручили мне сертификат в рамочке с надписью «Знак

любви», толку от меня не было.

Дни, когда я занимался общей медицинской практикой, остались далеко позади.

Наблюдая, как Дев без затруднений оперирует пациентов с паховой грыжей,

водянкой яичка и другими схожими заболеваниями, я, к своему превеликому

разочарованию, обнаружил, что напрочь забыл, как это делается, хотя в свое

время на протяжении целого года проводил подобные операции в качестве

хирурга общей практики. Тридцать пять лет назад это было необходимым

условием для допуска к итоговому экзамену Королевского колледжа хирургии,

который я должен был сдать, чтобы затем смог учиться на нейрохирурга. Но

здесь, в мобильном госпитале, в какой бы кабинет я ни зашел, работавшие там

младшие врачи справлялись куда лучше меня.

* * *

Дев приступил к приему больных – рядом поставили стул и для меня. Пациенты

хлынули волной: пожилая женщина с замысловатым золотым узором на носу и