Наталья Долинина - Предисловие к Достоевскому

Окрикнув Нелли, Иван Петрович испугал ее — новая чашка выпала из ее рук и разбилась. Но девочка уже слом­лена, и на справедливые упреки Ивана Петровича: «...раз­ве я попрекал тебя, разве я бранил тебя за эту чашку?.. Не­ужели тебе не стыдно?» — она только и может со слезами ответить: «Стыдно...»

Тайну ее разгадала Наташа. Выслушав от Ивана Петро­вича всю историю с побегами и чашкой, Наташа предполо­жила: «...мне кажется, она тебя любит... это начало любви, женской любви». Иван Петрович удивлен:

«— Да что ты, Наташа, полно! Ведь она ребенок!»

И все-таки он понимает, что Наташа права. Действитель­но, сердце Нелли раскрылось навстречу человеку, который спас ее.

Нелли взрослее своего возраста, она уже многое видела в жизни, она уже могла научиться не только страданиям, но и главному страданию, какое приносит человеку жизнь, — любви. Все это вовсе не значит, что она уже взрослая жен­щина. Ей тринадцать лет, она и любит так, как можно полю­бить в тринадцать лет: и стыдится своей привязанности к Ивану Петровичу, и ревнует его к Наташе, и хочет быть им обоим полезной, — в ее страданиях есть и та радость, от ко­торой никогда не откажется ни один любящий человек, по­тому что любовь никогда не бывает только страданием.

Было над чем задуматься Ивану Петровичу после разго­вора с Наташей о Нелли. Но ведь и в жизни Наташи, как мы уже знаем, в эти дни происходило много горького: она рас­ставалась с Алешей навсегда и знала, что навсегда, и при­думывала для него утешительные сказки, чтобы все горе ос­тавалось ей, а ему было бы полегче. В эти дни было и тя­гостное для нее свидание с Катей, и в то же время произош­ла беда с отцом Наташи Николаем Сергеичем. Оказывается, за неделю до Алешнного отъезда старик Ихменев стал «на себя непохож», в «лихорадке, во сне бредит, а наяву как полу­умный», — рассказывает Ивану Петровичу старушка Ихме­нева. Мы догадываемся: старик ведь следит за Наташины- ми делами и, видимо, знает, что Алеша вот-вот ее покинет. Мать решилась посмотреть, что такое пишет муж у себя в кабинете, — и нашла неоконченное письмо к Наташе. Ста­рик все еще не в силах преодолеть свою гордость — начал он письмо «горячо и нежно», но вскоре вспомнил, как дочь его оскорбила, и перешел к упрекам. Письмо это осталось неоконченным: видно, несчастный старик так и не нашел в себе сил на что-нибудь определенное: ни простить дочь он не может, ни отвергнуть ее окончательно.

Тем не менее, Иван Петрович уже надеялся, что примире­ние Наташи с родителями может состояться каждый день, как вдруг произошли новые события.

Князь Валковский передал Ихменеву через чиновника, который занимался его делами, что он решил «вследствие некоторых обстоятельств» выдать старику десять тысяч. Ко­нечно, князь понимал, как страшно оскорбит старика эта пря­мо предложенная плата за дочь. Но ведь князь и не собирал­ся щадить чувства старика, он хотел оскорбить его и добился своей цели. Ихменев тут же бросился к Ивану Петровичу, просить его быть секундантом на дуэли с князем. Иван Пет­рович не успел отговорить его, даже успокоить, потому что старик от него побежал к князю, не застал его дома и оста­вил записку с вызовом на дуэль.

Мы достаточно знаем о князе, чтобы представить себе поведение его в ответ на такую записку. Князь тут же послал старику угрожающее письмо, где было среди других угроз сказано, «что предупрежденная полиция , наверно, в состоя­нии принять надлежащие меры к обеспечению порядка и спо­койствия». Ихменев, не побоявшись угроз, бросился разыски­вать князя, нашел его у знатного старика, графа. Конечно, егоне впустили в дом — Ихменев в бешенстве ударил граф­ского швейцара палкой. «Тотчас же его схватили, вытащили на крыльцо и передали полицейским , которые препроводили егов часть». После этого князь и его покровитель граф ре­шилипомиловать старика, учитывая, что он отец Наташи, иокончательно доконали этим помилованием несчастного Их­ менева.Проведя в части три дня, он «воротился домой, как безумный»и объявил жене, что проклинает Наташу навеки.

Оказывается, все это было еще до прихода Ихменева к Ивану Петровичу и до его разговора с Нелли. Когда же, встав с постели, где он лежал больной, старик отправился к Ивану Петровичу и пригласил Нелли к себе жить вместо дочери, а она, как мы знаем, назвала его злым и жестоким, Ихменев вернулся домой и слег окончательно. Нелли думала, что она восстанавливает справедливость, когда обрушивает на старика град обвинений. Если бы Нелли знала всю прав­ду, она, вероятно, пожалела бы старика. Но это частая ошиб­ка: в юности человеку кажется, что он сам, один, не раз­бираясь в тех обстоятельствах, которые окружают челове­ка, может судить и вершить расправу. И нередко эта ка­жущаяся очевидной справедливость приносит больше горя, чем жестокость. Так произошло и с Нелли. Старик после разговора с ней совсем разболелся. «Воротясь домой, он слег в постель».

Но и на этом не кончаются несчастья, которые способен принести князь Валковский. Подчинившись его воле, Алеша уехал. Оставшись одна, Наташа в гневе и ярости выгоняет Ивана Петровича из дому; она кричит ему: «А! Это ты! Ты!.. Только ты один теперь остался. Ты его ненавидел! Ты ни­когда ему не мог простить, что я его полюбила... Теперь ты опять при мне!..»

Иван Петрович и внимания не обратил на ее крики и про­клятья, он знал Наташу и знал, что она раскается, когда опомнится. Так и случилось: увидев его сидящим на лестни­це, Наташа со стыдом бросилась к нему, проклиная себя за то, что она могла его выгнать. Конечно, увиденная любящи­ми глазами Ивана Петровича, Наташа представляется читателю прекрасной в горе своем, как она была прекрасна в счастье. У нее нет ни единой дурной, злобной мысли, она одна из тех прекрасных страдающих женщин Достоевско­го, которых так много в его творчестве и которые, вероятно, возникали под его пером, когда он вспоминал свою страда­лицу-мать. Но ведь и в жизни таких женщин было немало. Они не кажутся выдуманными Достоевским, ему веришь, потому что каждый читатель знает наяву таких женщин, жертвующих собой ради того, кого они любят.

Но даже Иван Петрович, обеспокоенный состоянием На­таши, волнующийся, как бы она серьезно не заболела от го­ря, не может предвидеть того, что еще может случиться. Иван Петрович поспешил к доктору, чтобы привезти его к

Наташе. А тем временем, пока он бегал за доктором, к Ната­ше явился князь Валковский. Он пришел как бы с соболез­нованием, со словами утешения, назвал поведение Наташи «великодушным подвигом» и тут же начал предлагать ей по­знакомиться со стариком графом, который «много делал для Алеши», «человек, сочувствующий всему прекрасному, щед­рый, почтенный старичок»... Если бы подобным образом гра­фа расхваливали Кате, она, вероятно, приняла бы все эти слова за чистую монету и могла бы согласиться на знаком­ство с графом. Но Наташа уже не та девочка, какой она уш­ла от родителей. Наташа поняла, что скрывалось за краси­выми словами князя: он хотел продать ее старому графу, чтобы уж наверняка знать, что Алеша никогда не вернется к оставленной им девушке. Он не постыдился даже сказать, что граф может быть полезен отцу Наташи. Наконец, он предложил ей все те же десять тысяч, которыми уже успел оскорбить ее отца. Наташа резко отвергла деньги — тогда князь решился на последнее средство, заявил: «...уже давно мог бы я посадить вас в смирительный дом, как отец раз­вращаемого вами молодого человека, которого вы оби­рали...»