Наталья Долинина - По страницам Войны и мира

Все изменилось в Лысых Горах: и дом, и сад, и поместье. Все заново отстроено после войны.

Новый хозяин — граф Николаи Ильич Ростов — поставил все прочно и крепко

Имение Болконских в хороших руках: обширный дом способен вместить до ста человек го-

стей; жизнь идет спокойная, «ненарушимо правильная»; хозяин заботится не только о своем имуще-

стве, но и о крестьянском; весной и летом Николай занят урожаем, осенью — охотой, зимой — чтением

серьезных книг. У хозяйки — свои заботы: хлопоты о доме, о муже, дети, их воспитание, дневник, в

котором она записывает свои мысли о детях...

Обе семьи, Ростовых и Безуховых, живущие в эпилоге в старом лысогорском доме, счастли-

вы. Но, вопреки утверждению Толстого в «Анне Карениной», что все счастливые семьи счастливы

одинаково, они счастливы по-разному.

Семья Ростовых крепка потому, что основана на постоянной духовной работе графини Марьи, на

том, что ее «вечное душевное напряжение, имеющее целью только нравственное добро детей», восхи-

щает и удивляет Николая.

Удивление перед «возвышенным нравственным миром» любимого человека всегда играет

огромную роль в любви и браке. Николай не переставал удивляться и потому гордился своей женой,

не завидуя тому, что она умнее его, ее душевный мир значительней, а радуясь, «что она с своей ду-

шой не только принадлежала ему, но составляла часть его самого».

А графиня Марья, при всей своей глубокой внутренней жизни, «чувствовала покорную, неж-

ную любовь к этому человеку, который никогда не поймет всего того, что она понимает», и не спорила

с мужем о тех вещах, о которых — она знала — спорить бесполезно.

Для Николая главное в жизни — дом, дети, хозяйственные дела. Графиня Марья понимает,

«что он слишком много приписывает важности этим делам» (курсив Толстого), но она знает и дру-

гое: «что не о едином хлебе сыт будет человек» — людям нужны не только материальные, но и ду-

ховные, нравственные ценности. Тем не менее, она не спорит с мужем. Когда Николай говорит Пьеру

слова, вызывающие у нас ненависть: «вели мне сейчас Аракчеев идти на вас с эскадроном и рубить

— ни на секунду не задумаюсь и пойду» — графиня Марья не осуждает мужа, хотя в душе она

не согласна с ним. Но она женщина и мать, ее главная забота — семья, и она старается сохранить

свои отношения с мужем, если даже для этого приходится кривить душой.

В семье Безуховых — все иначе. Мы все с ужасом думаем о Наташе в эпилоге, навсегда за-

помнив злосчастную «пеленку с желтым вместо зеленого пятна», с которой она, «растрепанная, в

халате, могла выйти большими шагами из детской» навстречу близким людям. Нас оскорбляет

то, что «в ее лице не было, как прежде, этого непрестанного горевшего огня оживления, состав -

лявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было вид но.

Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка». Но не нужно спешить осуждать Наташу,

лучше подумать спокойно.

В жизни каждой счастливой женщины бывают такие прекрасные периоды, когда цвет пятна на

пеленке ей важнее всего на свете, будь она доктор наук, летчица или актриса. Можно только пожа-

леть женщин, которые этого не испытывали, потому что при всей нашей сегодняшней свободе выбо-

ра профессии, при всем равенстве с мужчиной, нам дано единственное, только женское счастье мате-

ринства, оно вечно и неистребимо, без него остановилась бы жизнь.

Я часто замечала: те самые девушки, которые в девятом классе жарче всех осуждают Наташу в

эпилоге, — через несколько лет становятся самыми страстными мамами. Это не случайно, в них жи-

вет Наташа Ростова, ее непрестанно горящий огонь оживления заставляет их в юности мечтать о кос-

мических полетах и геологических партиях; он же приводит их к страстному материнству, как и На-

ташу.

108

Ио потом, когда их дети подрастают, эти молодые женщины возвращаются в бурную жизнь сво-

ей профессии или общественной деятельности, а Наташа...

Да, конечно, Наташа не станет ни геологом, ни профессором, ни даже певицей — в ее время

это было невозможно. Но те самые картины ее жизни в эпилоге, которые так возмущают нас при по-

спешном чтении, если прочесть их внимательно, расскажут о высоком подвиге ее будущей жизни

— о подвиге, к которому она готова.

Чем же она живет теперь, эта прежняя волшебница, а теперь опустившаяся, неряшливая, даже

скуповатая женщина? У нее нет своего внутреннего духовного мира, как у графини Марьи, но зато она

полна уважения к духовному миру Пьера.

Вспомните: ревнивая и деспотичная Наташа сама предложила Пьеру поехать в Петербург, когда

узнала, что его присутствие необходимо членам общества, которое он основал.

Она требовала, чтобы Пьер «нераздельно принадлежал ей, дому», но дом свой она поставила

так, что выполнялись все желания Пьера, — и даже невысказанные его желания она угадывала. Так

было не только в бытовых делах; так было с воспитанием детей и с занятиями Пьера, и с самым

духом дома. Она не просто слушала Пьера, а впитывала его мысли, и «он видел себя отраженным

в своей жене»; это радовало его, потому что Наташа отражала главное и лучшее в нем.

«Всему, что было умственным, отвлеченным делом мужа, она приписывала, не понимая его,

огромную важность и постоянно находилась в страхе быть помехой в этой деятельности ее мужа».

Не понимая Пьера умом, она чутьем угадывала то, что было самым важным в его деятельно -

сти, разделяла его мысли только потому, что это были е г о мысли, а он для нее — самый честный,

самый справедливый человек на свете.

Вот они, наконец, остались вдвоем в день приезда Пьера. Теперь Пьер может рассказать обо

всем, что его волнует, будучи вполне уверенным, что его поймут. Там, в Петербурге, рассказывает он,

«без меня все это распадалось, каждый тянул в свою сторону. Но мне удалось всех соединить».

Наташа вспоминает Каратаева: одобрил бы он деятельность Пьера? Нет, не одобрил бы —

но Пьер уже пошел дальше мыслей, внушенных ему Каратаевым, он делает с в о е д е л о без колеба-

ний.

И Николая, при всей любви к нему, Наташа понимает теперь так же, как Пьер:

«— Так ты говоришь, для него мысли забава...

— Да, а для меня все остальное забава... Николай говорит, мы не должны думать. Да я не

могу. .»

Всю свою жизнь Пьер не м о г не д у м а т ь . Но раньше он думал о самоусовершенствова-

нии. Теперь его мысль проста: «возьмемтесь рука с рукою те, которые любят добро...» Эта мысль при-

вела к созданию тайного общества, она выведет его на Сенатскую площадь, с ней он пойдет на ка-

торгу.