Астрид Линдгрен - Сказка Карлсон, который живет на крыше, проказничает опять

они запутаются в протянутоий вереёвке.

— И вообще я зря волнуюсь, — сказал он. — Ведь когда Филле и Рулле начнут

возиться у двереий, Бимбо так громко залает, что разбудит весь дом, и они бросятся

наутеёк.

Карлсон поглядел на Малыша так, словно не верил своим ушам.

— Ах вот как? — сказал он строго. — Выходит, я зря делал капкан для воров! Нет, так

я не играю. Собаку надо немедленно убрать.

Малыш всерьеёз рассердился:

— Что ты несеёшь! Куда мне ееё деть! Ты об этом подумал?

Тогда Карлсон сказал, что Бимбо может провести ночь в его домике на крыше. Ляжет

на его диванчик, будет себе спать и тихо посапывать. А утром, когда Бимбо

проснеётся, Карлсон принесеёт ему фарш, он обещает. Пусть только Малыш

образумится и согласится отправить к нему Бимбо.

Но Малыш не образумился. Он считал, что отсылать Бимбо из дома — безобразие. А

кроме того, как здорово, если Филле и Рулле наткнутся на лающую собаку!

— Ты хочешь всеё испортить… — горько сказал Карлсон. — Никогда не даеёшь мне

повеселиться вволю! На всеё ты говоришь: «Нет, нет, нельзя». Ты мне только

мешаешь. Я не могу уже ни курощать, ни низводить, ни валять дурака, ничего не

могу! Тебе на всеё наплевать, лишь бы твоий щенок налаялся всласть и поднял бы

ночью переполох.

— Да разве ты не понимаешь… — начал было Малыш, но Карлсон его перебил:

— Так я не играю! Низводи сам, как умеешь, а я так не играю.

Бимбо сердито заворчал, когда Малыш вынул его из корзинки, потому что ему

хотелось спать, и последнее, что увидел Малыш, когда Карлсон вылетел с собакоий в

руках, были два больших недоумевающих глаза.

— Не боийся, Бимбо! Я скоро возьму тебя назад! — кричал Малыш, чтобы утешить не

то себя, не то Бимбо.

Карлсон вернулся через несколько минут в прекрасном настроении.

— Привет тебе от Бимбо. Угадаий, что он сказал? «Как у тебя уютно, Карлсон, — вот

что он сказал. И добавил: — Не могу ли я стать твоеий собакоий?»

— Ха-ха, не мог он это сказать!

Малыш хохотал: он знал, чеий Бимбо, и Бимбо это тоже знал.

— Что ж, теперь всеё в порядке, — сказал Карлсон. Он был доволен. — Ты же

понимаешь, что такие добрые друзья, как мы с тобоий, должны уступать друг другу:

один всегда поступает так, как хочется другому.

— Да, конечно, но другим почему-то всегда оказываешься ты! — сказал Малыш со

смешком. Он был поражеён поведением Карлсона.

Ведь любоий человек должен был понять, что в таком положении, в каком был

Карлсон, лучше всего спокоийно лежать себе ночью на диванчике в своеём домике на

крыше и предоставить Бимбо возможность спугнуть бешеным лаем Филле и Рулле,

если они и вправду вздумают лезть в квартиру. Но Карлсон сделал всеё буквально

наоборот да ещеё внушил Малышу, что так лучше. И Малыш ему охотно поверил,

потому что в Малыше тоже жила жажда приключениий и он сгорал от желания

узнать, как они будут «курощать» на этот раз.

Карлсон спешил: он считал, что Филле и Рулле могут явиться в любую минуту.

— Я сеийчас устрою нечто такое, что их с самого начала испугает насмерть, — сказал

он. — И глупая собака нам здесь совсем не нужна, поверь мне.

Он побежал на кухню и стал рыться в шкафу. Малыш попросил его делать всеё

потише, потому что фрекен Бок спит в комнате Бетан, прямо за стеноий. Карлсон об

этом не подумал.

— Тогда ты стоий на страже! — скомандовал он. — Как перестанешь слышать «брр-ж-

ж» или «брр-аш», даий мне как-нибудь незаметно знать. Он задумался, и вдруг ему

пришла мысль. — Знаешь, что ты сделаешь? Ты сам начнеёшь храпеть, да как можно

громче. Вот так: «Гррр-ах-ах, гррр-ах-ах».

— Зачем? — недоумевал Малыш.

— А вот зачем: если проснеётся дядюшка, он решит, что это храпит фрекен Бок, а если

проснеётся фрекен Бок, она подумает на дядюшку, и ни у кого не возникнет

подозрения. Но я-то буду знать, что «гррр-ах-ах» — это значит, ты мне подаеёшь

сигнал: кто-то из них проснулся, надо быть начеку! И тогда я залезу в шкаф и

притаюсь! Ха-ха, угадаий, кто лучшиий в мире проказник?

— А если придут Филле и Рулле, что мне тогда делать? — спросил Малыш испуганно,

потому что не так уж приятно стоять одному в прихожеий, когда залезут воры, а

Карлсон будет находиться в другом конце квартиры, на кухне.

— Тоже будешь храпеть, — сказал Карлсон, — но иначе. Вот так: «Грр-о-го, рр-ого».

«Запомнить все эти храпы, пожалуий, труднее, чем выучить таблицу умножения», —

подумал Малыш. Как легко спутать все эти «брр-пс-пс», «грр-ах-ах», «грр-о-го», но он

постарается изо всех сил не ошибиться.

Карлсон порылся на полках, где лежало бельеё, и сгреёб в охапку все кухонные

полотенца.

— Этих полотенец не хватит, — заявил он. — Но, к счастью, ещеё есть полотенца в

ванноий.

— Что ты задумал? — допытывался Малыш.

— Мумию! — ответил Карлсон. — Вселяющую ужас, устрашающую, смертоносную

мумию. Ещеё более опасную, чем капкан.

Малыш толком не знал, что такое мумия, но ему помнилось, что это что-то связанное

с египетскими пирамидами. Он знал, что в пирамидах хоронили цареий и

военачальников, они там лежали, словно задубевшие футляры с пустыми

глазницами. Папа как-то раз об этом рассказывал. Цареий этих и военачальников

бальзамировали, как он сказал, чтобы они сохранились точно такими же, какими

были при жизни. И их обматывали потом холстинами, как бинтами, сказал папа. «Но

Карлсон вряд ли умеет бальзамировать», — подумал Малыш и спросил с

удивлением:

— Как ты будешь делать мумию?

— Запеленаю ееё в кухонные полотенца как миленькую… Да ты об этом не заботься,

— сказал Карлсон. — Стоий на страже и выполняий своеё дело, а уж со своим я

справлюсь.

И Малыш стал на страже. Он прислушивался к звукам, доносящимся из-за двереий:

«Брр-пс-пс», «грр-ах-ах». Вроде всеё как надо. Но потом дяде Юлиусу приснился,

видимо, кошмар, потому что его храп стал звучать так жалобно: «Грр-мм, грр-мм»

вместо протяжного «пс-пс-пс». Малыш подумал, не надо ли поийти доложить об этом

лучшему в мире специалисту по храпу, которыий орудовал на кухне, но как раз в тот

момент, когда он больше всего забеспокоился, что делать, он услышал чьи-то

торопливые шаги по лестнице, потом ужасныий грохот и поток ругательств. Это явно

сработал капкан воров, значит, Филле и Рулле уже здесь, в квартире. Вместе с этим

он обнаружил, к великому своему ужасу, что звуки «грр-ах-грр-ах» совсем смолкли.

Оий, что же ему делать? В отчаянии он повторил про себя все звуки, которые ему

велел запомнить Карлсон, и в конце концов попытался издать какое-то жалкое «гр-

о-го» вперемешку с такими же жалкими «грр-ах», но всеё это совсем не было похоже