Фрэнсис Веллман - Искусство допроса. Как добиться признания вины?

Но для того, чтобы удовлетворить своего клиента, необходимо провести перекрестный допрос. Поэтому адвокат обвиняемого спросил:

– Ваше мнение основано на чем-нибудь еще?

– Нет, – неуверенно ответил старик, поворачивая свою шляпу, как будто под ней хранилась какая-то тайна.

Переполненный зал суда затаил дыхание. Казалось, что свидетель обдумывает нечто, о чем ему не хотелось говорить.

– Да, – сказал он после двух- или трехминутной паузы. – У моей дочери на ноге был шрам».

Это было сенсацией! Занавес!

Перекрестный допрос нужно было продолжать, чтобы разобраться со шрамом, а потом нужно было вернуться к прямому допросу.

Оказалось, что шрам был у Хэрриет с детства – еще девочкой она упала в камин.

– Вы видели этот шрам на останках? – спросил адвокат заключенного.

– Нет, я его не искал. Я его уже десять лет не видел.

Казна все тщательно записывала, и официальные лица обменивались улыбками, как будто бы это открытие было сделано исключительно из-за их сообразительности. Они переговаривались: «А как насчет шрама?», «А что он будет делать со шрамом?», «А что вы думаете о шраме?» Странно даже сказать, но советники обвиняемого сочли нужным попросить магистрата обследовать останки, чтобы убедиться, есть ли шрам, и, что еще более странно, хотя магистрат и согласился, он счел это обследование несущественным.

Оно оказалось настолько существенным, что, когда на ноге нашли шрам, точно там, где сказал старик и одна из сестер женщины, врачи вырезали его и сохранили, для того чтобы показать в зале суда.

После этого открытия результат судебного процесса был предрешен.

Благоразумному читателю будет ясно, что история со шрамом не была единственным промахом в этом деле. С другой стороны, был еще более худший и непростительный промах, о котором вряд ли стоит еще раз упоминать. Правосудие, сбитое с толку недостатком такта с одной стороны, было исправлено случаем с другой.

VIII. Перекрестный допрос «заблуждений в показаниях»

Цель этой главы – проанализировать некоторые из элементов человеческой природы и человеческого восприятия, которые, вместе взятые, скрывают правду о расследуемой теме, причем так, что свидетели остаются честными и сами не осознают свою необъективность, вызванную предвзятым мнением или другими побуждениями к даче ложных заявлений.

Однажды Руфус Чоат начал одно из своих наиболее замысловатых выступлений перед верховным судьей Шоу со следующих слов: «Находясь рядом с вашей честью, я чувствую себя индусом, преклоняющимся перед своим идолом. Я понимаю, что вы уродливы, но чувствую, что вы велики!»

Я чувствую что-то подобное, начиная дальнейшее обсуждение темы этой главы. Я понимаю, что тема эта скучна, но думаю, что она очень важна для всех серьезных студентов, готовящихся к профессии адвоката.

Никто не может посещать наши суды в течение длительного времени и не прийти в ужас от ежедневного спектакля, разыгрываемого на первый взгляд честными и интеллигентными мужчинами и женщинами, находящимися на стороне обвинения или защиты и дающими под присягой абсолютно противоречащие друг другу показания о фактах дела.

Я попытаюсь на нижеследующих страницах обсудить эту тему с психологической точки зрения и проследить некоторые из причин, которые приводят свидетелей к подсознательным ошибкам, насколько это возможно. Наведение справок очень важно для того, чтобы понять, что произошло, потому что если адвокат не будет ничего знать об источнике заблуждений в показаниях, то попытка выявить эти заблуждения во время перекрестного допроса бесперспективна.

Очень метко замечено, что «знание – это всего лишь отпечаток нашего разума, а не самого факта и может разным умам представать с разных сторон». Подсознательное восприятие – то, что мы слышим, осязаем, видим, одинаково для всех, но когда мы пробуждаем сознание, к первоначальному восприятию прибавляются побуждения, прошлый опыт и человеческий характер. Ощущение, само по себе, всегда одно и то же. Разница проявляется, когда ощущение интерпретируется индивидуумом и становится его личным пониманием, восприятием.

Когда в жаркий день человек смотрит на ручей и видит прелестную прохладу, на самом деле он добавляет кое-что от себя, кое-что, полученное из прошлого опыта, к тем данным, что увидели его глаза. Другому человеку могло бы показаться, что ручей теплый и неподвижный, он не почувствовал бы «прелестной прохлады», основываясь на своем прошлом опыте. Материя ощущения производится рассудком, который одевает физические ощущения в прошлый опыт индивидуума. Гельмгольц четко называет восприятие, например, расстояния подсознательным процессом, машинально произведенным суждением. 19

Интерпретация ощущения, следовательно, является поступком, и разные люди, естественно, по-разному интерпретируют одно и то же ощущение, в зависимости от их прошлого опыта и психологических особенностей. Это мгновенный, машинальный и подсознательный процесс. «Художник сразу видит детали там, где другие видят неопределенную массу, натуралист видит животное там, где обычный глаз видит лишь очертания». Взрослый человек видит бесконечное множество вещей, незаметных ребенку. 20

Таким же образом одно и то же ощущение может быть интерпретировано одним и тем же человеком по-разному в разное время, частично из-за разницы в степени его внимания и из-за готовности его восприятия интерпретировать ощущение в нужном свете. Пугливому человеку гораздо проще поверить в то, что он увидел привидение, чем человеку рассудительному, потому что он обращает меньше внимания в данный момент на свои истинные ощущения.

Каждый рассудок воспринимает то, что видит или слышит, более или менее в зависимости от обстоятельств. Воображение наиболее опасно при неясных впечатлениях. Часто происходит так, что когда разум бездействует или занят другими мыслями, ощущение не может быть понято, или интерпретировано, или отложено в памяти, несмотря на то, что есть доказательства, основанные на физической реакции тела, того, что оно было прочувствовано. Например, человек, спящий некрепким сном, может дернуться в ответ на громкий звук или отвернуться от яркого света, осознав ощущение и механически на него отреагировав, но не поняв источник этого ощущения и не запомнив его. Это эффект ощущения при полном отсутствии внимания. Из этого следует, что частично из-за этой разницы в интенсивности внимания разные люди имеют настолько противоречивые идеи об одном и том же событии или разговоре. Когда мы добавляем к этому различию в степени внимания, о которой мы только что упомянули, разницу в индивидуальном восприятии физического ощущения, этим еще больше объясняется, почему рассказы людей о том, что они видели или слышали, настолько различаются. 21