Фрэнсис Веллман - Искусство допроса. Как добиться признания вины?

Теория прокуратуры заключалась в том, что он умер от раны височной артерии. Моя теория была, что он умер от апоплексии, и что если бы он потерял больше крови из височной артерии, это могло бы его спасти – достаточная разница в теориях о причине смерти.

Конечно же, для того чтобы подтвердить мое заявление, я должен знать все о височной артерии: где она находится, ее функции, ее возможность пропускать кровь, сколько времени понадобилось бы человеку, чтобы умереть от потери крови через эту артерию, а также насколько возбуждение, доведенное до бешенства ожесточенным конфликтом, под влиянием алкоголя, в жаркий день, могло довести до апоплексии. Я успокоился по поводу этих двух вопросов, но полагался почти исключительно на показания хирурга, что человек этот погиб от потери крови из раны на височной артерии, нанесенной камнем в руке моего клиента. Это был один из тех хирургов, которых мы иногда встречаем на свидетельской трибуне, которые считают, что то, чего они не знают о своей профессии, можно и вообще не знать. Он дал уверенные и четкие показания, что другой причины смерти не было и не могло быть, кроме как смерть от кровоизлияния из височной артерии, и он описал и само кровоизлияние, и сколько крови было потеряно.

К этим вопросам я очень тщательно готовился.

Мистер Батлер: Доктор, вы много говорили о височной артерии, не могли бы вы описать ее и ее функции? Я полагаю, что височная артерия так называется, потому что она несет кровь к наружной части черепа, особенно к той части, которую мы именуем «виском»?

Свидетель: Да, это так.

Мистер Батлер: Очень хорошо. Откуда идет височная артерия? Из сердца?

Свидетель: Нет, аорта является единственной артерией, исходящей из сердца, которая несет кровь в голову. Ответвления от нее несут кровь в череп, через отверстие в шее, а височная артерия – ответвление одного из них.

Мистер Батлер: Доктор, а где она ответвляется? Внутри черепа или снаружи?

Свидетель: Внутри.

Мистер Батлер: Она что-нибудь делает внутри черепа для поставки крови в мозг?

Свидетель: Нет.

Мистер Батлер: Хорошо, доктор, а как она выходит наружу, чтобы поставлять кровь в голову и виски?

Свидетель: Она проходит через соответствующее отверстие в черепе.

Мистер Батлер: Через глаза? Свидетель: Нет.

Мистер Батлер: Уши? Свидетель: Нет.

Мистер Батлер: И было бы неудобно, если бы она выходила через рот, не так ли, доктор?

Тут я достал из своей зеленой сумки череп. «Я не могу найти здесь ни одного отверстия, которое, мне кажется, было бы подходящим для височной артерии. Вы можете показать на это отверстие, через которое височная артерия выходит изнутри черепа наружу?»

Он совершенно не мог этого сделать.

Мистер Батлер: Доктор, я думаю, что не буду вас больше задерживать, вы может идти.

Он так и сделал, и с этого момента жизнь моего клиента была спасена.

Височная артерия вообще не заходит внутрь черепа.

У меня был молодой клиент, который был в вагоне поезда, когда тот сошел с рельсов из-за сломанного стрелочного перевода. Вагон какое-то время довольно быстро ехал по скрещенным путям, и моего клиента очень сильно бросало с места вверх и вниз. После аварии, когда прошли ушибы, выяснилось, что у него совсем расшатана нервная система и что он совершенно не может контролировать свою нервозность. Когда дело было передано в суд и был предъявлен стержень, который контролировал позицию перевода, он был на две трети стерт и сломан, что и решило вопрос о том, что в аварии была виновата железнодорожная компания, а, следовательно, она должна была выплатить компенсацию за увечья в этом деле. Вопрос стоял только в размере компенсации. Я утверждал, что мой клиент был неизлечимо болен в результате поврежденного позвоночника. Железнодорожная компания заявила, что его болезнь – это просто болезнь нервов, которая скоро пройдет. Хирург, выступивший на стороне железнодорожной компании, сказал, что у него была возможность обследовать моего клиента до дачи показаний. Я не стал на это возражать, и доктор, который был моим свидетелем, вместе с железнодорожным хирургом удалились в совещательную комнату и полностью обследовали моего клиента, без моего присутствия, так как я уже предварительно подготовился по этой теме.

После некоторых неважных выступлений со стороны защиты вызвали хирурга, и он принес присягу. Он показал, что он очень уважаемый человек в своей профессии. Конечно, меня это не интересовало, так как я знал, что он был квалифицированным экспертом. В своем прямом допросе он потратил много времени на то, чтобы дать очень научное и физиологическое описание состояния моего клиента. Он признал, что нервная система моего клиента была сильно расшатана, но также сказал, что, скорее всего, это временное состояние. Я не обращал особого внимания на все это, так как, если честно, я поздно лег накануне, и немного засыпал в теплом зале суда. Но адвокат, представлявший интересы железной дороги, задал ему следующий вопрос:

– Доктор, чем, вы считаете, вызвано описанное вами состояние истца?

– Истерическим неврозом, сэр, у него истерия.

Это меня разбудило. Я сказал:

– Доктор, если я правильно понял – я был немного невнимателен, чем именно, вы считаете, было вызвано нервное состояние моего клиента?

– Истерией, сэр.

Я замолк, и допрос продолжался, пока не пришла моя очередь вести перекрестный допрос.

Мистер Батлер: Я правильно понял, что вы считаете, что состояние моего клиента полностью вызвано истерией?

Свидетель: Да, сэр, несомненно.

Мистер Батлер: И поэтому оно будет продолжаться недолго? Свидетель: Нет, сэр, скорее всего, недолго.

Мистер Батлер: Хорошо, доктор, давайте посмотрим, это болезнь, которая называется истерией, и ею болеют истеричные люди, и разве не правда, что истерия, истерика, истеричный – все они про-изошли от греческого «истера»?

Свидетель: Может быть.

Мистер Батлер: Не говорите «может быть», доктор, разве это не факт? И разве «истера» не переводится с греческого как «матка»?

Свидетель: Вы правы, сэр.

Мистер Батлер: Ну, доктор, когда сегодня утром вы обследовали этого молодого человека (указывая на моего клиента), вы обнаружили у него матку? Я не знал, что она у него есть, но я готов, чтобы его обследовали еще раз и попытались ее найти. Это все доктор, вы можете идти.

Роберт Ингерсолл участвовал во многих знаменитых судебных процессах по всей стране. Но он был почти беспомощен в суде без компетентного помощника. Он был прирожденным оратором. Генри Вард Бичер описал его, как «самого блестящего англоязычного оратора всех стран мира». Но он не был мудрым адвокатом и вряд ли был наравне даже с самым средним адвокатом в допросе свидетелей. Он почти ничего не знал об искусстве перекрестного допроса свидетелей. Его определение адвоката, по его словам, было «своего рода интеллектуальная проститутка». «Мой идеал великого адвоката, – писал он, – это тот великий английский адвокат, который заработал миллион фунтов, а в завещании оставил его на постройку дома для идиотов, заявив, что хочет вернуть деньги тем, у кого их забрал».