GAG - <4D6963726F736F667420576F7264202D20C2C2C5C4C5CDC8C520C220C8D1D2CED0C8DE20C820CAD3CBDCD2D3D0D320D2C0CBDBD8D1CACEC3CE20CDC0D0CEC4C02E646F63>

ук.соч.: 12 и др.). На самом же деле, генезис данного персонажа в равной

степени интересен и драматичен, поскольку ал – не что иное, как

демонизированный Ахура-Мазда ( ōhrmozd ), глава древнеиранского пантеона.

Теоним almèsti (от Ahura Mazda), который однозначно является прототипом

almasti , засвидетельствован в одном из согдийских документов, где almèsti

определяется как царь и верховный бог (Olufsen 1904: 36, 67-368, Hansen

1986: 256-257). Все же выше перечисленные формы – āl (ol, xāl, yāl ) –

результат вторичного усечения от almèsti (Arakelova 2003a: 24, cм. также

Asatrian 2001: 154) .

Среди элементов народной религии обычно отмечают дендролатрию и

пережитки астральных культов.

Что касается дендролатрии, то священными деревьями у талышей

считались бук и дуб, а также платан (азатовое дерево) (см. подробно Марр

1922: 6). Ранние исследователи отмечали и конкретные экземпляры,

являвшиеся объектами особого почитания — священный дуб в Машхане и

на вершине Вахмаку близ селений Рази и Пиады (Чурсин, ук.соч.: 9), бук на

высоте Уля Шавеш, священная роща азатовых деревьев (платанов) близ села

Веравула и т.д. (Марр, ук.соч.: 6). Места со священными деревьями, как и

всякую святыню, называют оджах . Недопустимо срубать даже ветку такого

дерева.

Священные деревья часто обвешивают платками, лоскутами. Касается это,

однако, не всегда самого феномена дендролатрии. Порой дерево выступает

неким посредником между сакральным миром и человеком — в нем, скорее,

заявлена сакральность места, где оно произрастает (могила святого, целебный

источник и проч. — например, отмечаемые Чурсиным деревья и кустарники

у минеральных источников) (Чурсин, ук. соч.: 9-10). Впрочем, обвешивание

деревьев лоскутками и платками во исполнение желаний не вполне

правомерно характеризовать как дендролатрию, за исключением тех случаев,

если объектом становится дерево, заведомо несущее культовую нагрузку,

как, например, дуб. Чаще всего дерево может обвешиваться лоскутками

независимо от сорта. Подобный обычай, отмеченный у многих народов

региона, в том числе и у тех, в народных верованиях которых дендролатрия

не прослеживается вообще (например, т.н. дара мраза – «дерево желаний» у

езидов). Подобный феномен скорее можно рассматривать как элемент

культа космического канала (подобно почитанию несущей балки в доме или

85

центрального шеста в шатре, но с несколько иной интерпретацией),

связующего линии трех миров: подземного, мира живых и небесного царства.

Ведь культовый комплекс, связанный с почитанием подобных деревьев –

будь то навешивание лоскутков на ветки в память об умерших или для

исполнения желания, жертвоприношение под деревом и проч. – указывает

именно на символику «центра», способного «передавать» желания в иные

миры. Дерево здесь как объект почитания – результат вторичного

переосмысления, деградации первичного образа «центра». В определенных

случаях подобные деревья бывают «освящены» либо специфическим

местоположением (находящейся рядом могилой святого, священным

источником и т.д.), либо особыми знаками (необычной формой, выдающимся

размером, порой даже сложностью ландшафта, затрудняющего приближение

к объекту почитания).

Как пережиток астральных культов характеризуются представления о

солнце в женской ипостаси и луне – в мужской. Считается, что светила эти

были сотворены Аллахом прекрасными, подобно ангелам (например, Марр,

ук.соч.: 5, Байрамалибеков : 204). Подобное восприятие главных светил –

также отражение распространенных региональных воззрений, в большинстве

из которых солнце и луна всегда выступают либо как сиблинги, либо как

влюбленные (Arakelova 2002: 66-67, Arakelova 2006). Затмение луны

рассматривается как козни злых духов (Марр: там же).

Особый интерес представляет одушевление падающих звезд, называемых

иблисами , и их ассоциация с падшими ангелами, изгнанными из рая.

Практически все авторы, упоминающие этот феномен (Марр, там же;

Байрамалибеков, там же; Абилов 2011: 199) единодушно возводят название

падающей звезды – iblis – к арабскому иблис («дьявол»), подразумевая

параллель с падшим ангелом. Тем не менее, подобное восприятие падающей

звезды является, на наш взгляд, результатом поздней интерпретации, данью

народной этимологии. Из-за вторичного соотнесения с арабским «иблис»,

некогда, вероятно, созвучного талышского термина, обозначавшего

падающую

звезду,

сейчас

представляется

сложным

восстановить

первоначальную его форму. Ясно, однако, что именно созвучие привело к

ассимиляции и вторичной референции падающей звезды с падшим ангелом

(тем более, что семантически это легко обосновывается и, более того,

86

находит параллели в прочих традициях1). Как бы то ни было, но даже в

нынешней форме можно усмотреть иранский корень *rauč - «освещать», от

которого происходят, например, курдское слово birūsk «молния» (от

древнеиранского *pati-rauča-ka- ). Осмелимся предположить, что талышское

название падающей звезды могло бы иметь форму *bilīs (или *bilīsa ),

которая, в свою очередь, могла закономерно возникнуть из указанной

древнеиранской праформы.2

Неотделимой частью пережитков примитивных верований является

народная магия, порой используемая и в народной медицине. Materia magica

представлена у талышей многочисленными талисманами, амулетами,

оберегами, а также целебными растениями, травами и проч.

Подробно различные типы амулетов описывает Чурсин (ук.соч.: 10). В

качестве оберегов от дурного глаза на заборы вешались черепа лошадей и

рогатого скота, а на людей (в особенности на детей мужского пола) –

молитвы ( дуво (дово) чаша ма (букв. «бусина от сглаза»), зашитые в тряпочки

или кожу треугольной или четырехугольной формы. Эти обереги крепятся к

правому плечу, вешаются на шее, пришиваются к шапочке ( сипи-диви-ма –

«бусина от белого дива» (о сипи-диви см. подробно там же: 28-29)), или

кладутся в шапку ( садожо-дово ). К люльке пришиваются бусины, раковины,

железные колечки. Выше мы уже упоминали амулет от алажен – алажени-

чиг’ , который вешается на шею роженице.

Амулеты оберегали и хозяйство – горшки для взбивания масла, охотничью

утварь. Чурсин отмечает несколько амулетов-оберегов для ружья: бахты-

дуво – для счастья и удачи на охоте, чашнафаси-дуво – против сглаза ружья,

чила-дуво (от чил – «сорок»), предохраняющая ружье от порчи, которая не

позволяет охотнику попасть в дичь и является результатом того, что убитую