Кэтрин Ранделл - Исследователь [litres]

– Неплохо для первого раза. Инстинкт велит тебе наклонять штурвал вперед, – спокойно сказал исследователь, – но нужно тянуть его назад и вверх. Потренируешься потом, на земле. Ты просто должен побороть инстинкт. Сейчас я сделаю разворот, и попробуешь снова.

На этот раз, когда они оказались над площадью, Фред потянул штурвал на себя. Он держал его крепко, обеими руками. Нос самолета задрался, поэтому Фред выглянул из кабины, чтобы разглядеть хоть что-нибудь впереди. Сердце Фреда оглушительно стучало.

Самолет коснулся земли, подпрыгнул – и покатился по каменным плитам к стене. Стена приближалась отчаянно быстро.

– Тормози! Тормози! Хорошо! – Исследователь потянулся вперед, закрыл дроссель и взял управление. – Молодец.

Самолет остановился.

Фред сидел за штурвалом, обливаясь потом. Обеими руками он вцепился в колени. Это было невероятно, думал он. Ни с чем не сравнимо. У него кружилась голова.

– Что за слово ты сказал перед посадкой? – строго спросил исследователь.

– Простите, – пробормотал Фред.

– Где ты вообще его услышал?

– В школе.

– Пилоты никогда не сквернословят. Иначе может показаться, что они боятся. Не забывай об этом и никогда больше не ругайся при мне – ни при каких обстоятельствах.

– Простите, – повторил Фред. Но было сложно чувствовать себя виноватым, ведь у него в ушах по-прежнему ревел неистовый ветер, а в крови горел адреналин.

– Но ты молодец. Такой посадкой можно гордиться. Фред покачал головой:

– Самолет подпрыгнул.

– Но ты все исправил. Это главное.

Лайла сидела на камнях. Голова Макса лежала у нее на коленях. Мальчишка стонал и ворочался. Бака лежал у него на животе, тихонько посапывая. Глаза Лайлы покраснели, а искусанная губа кровоточила.

Когда стали сгущаться сумерки, Фред почувствовал, что у него сдают нервы. В свете пламени Макс казался таким худым, словно его мог убить любой толчок самолета. Он долго сидел и считал вдохи Макса, но в конце концов понял, что так дальше продолжаться не может. Вскочив на ноги, он отправился искать исследователя.

Тот склонился над двигателем самолета, держа в руке зажженный факел.

– Завтра надо вылететь как можно раньше, – сказал исследователь. – Макс в сознании, но у него жар. Полетите по реке на северо-восток.

– В какой стороне северо-восток? – Фред усилием воли заставил себя не расчесывать искусанные руки, которые и так кровоточили.

– В самолете есть компас. Кон будет штурманом – она хорошо запоминает местность. Река приведет вас в Манаус, он стоит прямо на берегу. Вы не пропустите его – там большой оперный театр со стеклянной крышей и розовыми стенами. Солнце отражается от крыши, поэтому вы за несколько километров заметите ее блеск. Если вам не хватит топлива, чтобы долететь до города, – а такое может случиться, – отверни от реки. Там скотоводческие фермы и просторные поля. Садись на самом плоском поле, которое найдешь. Не забывай – сначала передние колеса.

– Сначала передние колеса.

– Остальным скажи пригнуть головы за спинки кресел и сцепить руки на шее.

– Вдруг я что-нибудь забуду? Вдруг запаникую? – Думаю, это маловероятно.

– Но вдруг?

– Ты не будешь паниковать, Фред. Может, я и эксцентричен, но точно не безумен. – Он посмотрел на Фреда – казалось, он видел мальчишку насквозь. – Я бы не предложил такой план, если бы не был совершенно уверен, что у тебя все получится.

Фред скрестил пальцы:

– Может, все же полетите с нами? Вы ведь лазите по деревьям даже с больной ногой.

– Вот нахал! – воскликнул исследователь. Наклонившись, он затянул болт на двигателе. Его гаечный ключ был вырезан из кости. – Нет. Вы не поместитесь на заднем сиденье.

– Можно слетать дважды!

– Топлива хватит только на один полет. В одну сторону. К тому же самолет не взлетит с пятью людьми на борту. Придется оставить кого-то из вас здесь.

– Я могу остаться! С вами! – сказал Фред и задумался, искренне ли он говорит.

– Не можешь, Фред. Ты нужен дома.

– Взрослым дети не нужны.

– Еще как нужны!

Исследователь вдруг так посуровел, что Фред отпрянул от него.

– Вы же сказали, что дети – это недоваренные взрослые.

– Знаю. Я забыл то, что забывать было нельзя. Поверь мне, твой отец нуждается в тебе гораздо сильнее, чем ты думаешь.

Фред молча смотрел на самолет, стараясь держать себя в руках.

– Фред, послушай меня. Даже если бы я мог увезти Макса сам, я больше не смог бы сюда вернуться. Меня узнали бы. Узнали бы мой самолет. Посыпались бы вопросы, интервью, публикации в газетах.

– Почему? Почему посыпались бы интервью? Вас что, зовут Перси Фосетт? Или Джон Франклин? Или Кристофер Макларен? Вы один из них? Один из пропавших исследователей? Это ведь так?

– Будь Джон Франклин жив, ему перевалило бы за сто пятьдесят, – заметил исследователь. – Неужели я так плохо выгляжу?

– Но вы ведь точно один из них!

– Я ведь сказал, что живу один так давно, что имена мне больше не нужны.

– Вы просто трус! Вы боитесь отсюда уйти.

– Да, я не хочу отсюда уходить. Таков мой выбор, Фред. Фред насупился.

– Я все понимаю. Но, поверь мне, именно здесь я счастлив.

Фред неожиданно разозлился, но подавил в себе желание сказать множество непростительных вещей.

– Счастливым вы не кажетесь, – буркнул он.

– «Счастливый» – любопытное слово. Это одно из немногих слов, которые расстраивают меня. Мне следовало сказать, что здесь я честен с собой.

– Это безумие! – Фред вспыхнул. Он так и пылал от гнева.

– Почему ты злишься, Фред?

– Я не злюсь! – Он посмотрел исследователю в лицо. – Я просто боюсь!

– Само собой. Но ты боялся всегда, и это тебя не останавливало.

– Теперь все иначе!

– Почему?

– Я не был один. Мне помогали. С плотом, с едой… со всем остальным.

– Управляет самолетом один человек. Почему не ты?

– Если я напортачу, – он не сказал «если мы погибнем», но это подразумевалось, – виноват буду я. Это хуже.

– Тогда загляни своему страху в глаза. Ты сумеешь. Думаю, ты создан бороться со страхами. Страх – как пантера. Люди сильнее пантер. Пантеру можно одолеть, несмотря на ее клыки и когти. Но нельзя остановиться, когда ты устал. Остановиться можно только тогда, когда устала пантера.

Фред кивнул. Затем на всякий случай он спросил:

– Это вы в переносном смысле или…

– В переносном. Хотя порой приходится бороться с ними на самом деле. Именно так я повредил ногу.

У них за спиной раздался кашель.

– Можно мне с вами поговорить? – спросила Кон.

Исследователь перегнулся через бензобак.

– Конечно, – сказал он. – В чем дело?

– Наедине, – добавила Кон, взглянув на Фреда.

Не отрывая глаз от двигателя, исследователь мотнул головой, веля Фреду уйти.