Сергей Иванов - Исчезнувшие зеркала

Но про всё про это Таня тоже никому не могла сказать, как Алёшка о несуществующих пришельцах. Потому что любой, кому ни скажи, сразу подумает: «Во глупая!»

Значит, что делать? Пиши объявления от имени усатых насекомых… Но Тане пришлось отложить писание тараканьих благодарностей. Потому что на неё обрушились сёстры, небезызвестные Ирина-Марина. Перебивая друг друга при помощи параллельного телефона, они поведали страшную историю о том, что их преследуют зловещие записки! И сёстры хотели бы, чтоб им помогли выследить того негодяя, а возможно, и уголовника.

— Чего ж, поможем! — твёрдо сказала Таня, и сама уже начала в голове кое-что комбинировать: дружба с Алёшкой всё же даром не проходит.

Но сёстры как-то вдруг странно замыкали… Не, говорят, нам нужно именно повыслеживать. И мы просили бы к нам прислать Виталика.

— Кого-кого?

— Ну Виталика… которого вы зовёте ШП…

Тут в Танино сердце закралось сильнейшее подозрение. Она ведь тоже была не маленькая и видела, как сестрицы по этому Виталику громко вздыхают.

Однако дружба есть дружба. И, крепко сжав в кулак свои подозрения, Таня позвонила ШП, чтобы он зашёл на минутку.

Так они и встретились. И ШП, как честный человек, даже сходил разок на задание. Но никакой слежки не было, кроме чая со свежим крыжовниковым вареньем и разговоров на дурацкие, чисто девчоночьи темы: что тебе нравится да с кем из девчонок ты хотел бы дружить — чтоб у них волосы были чёрные или, наоборот, светлые. А глаза какого цвета тебе нравятся?

Ничего себе боевое задание!

Тем более ШП думал про Алёшку. Так до этих ли глупостей было ему сейчас!

— Ну что там зловещие записки? — спросила Таня.

— Не видал ни одной, — ответил ШП сдержанно. — Небось кто-нибудь написал им: «Вы дуры». Так в этом ничего зловещего нету. Правда, вот и всё!

Таня невольно улыбнулась. И невольно зауважала ШП, что не попался он в ирин-марининские тенёта и сети…

— Я туда больше не пойду, Тань! — сказал ШП с мрачной решительностью.

Таня даже удивилась, с чего это он такой железобетонный? Ну подумаешь, в конце концов, сёстры попросили зайти. Не съели же, как видим. И даже не покусали.

Всё это наблюдательный ШП сумел прочитать в Танином удивлённом взгляде… Сказать, что ли, подумал он с тоской, скажешь, а потом… И не додумав этой мысли до конца, быстро выложил про Алёшку.

Лишь несколько первых секунд Таня не понимала его. Потом ШП увидел, что она всё понимает. И брови хмурит там, где нужно, а не как равнодушные, которые только делают вид, что слушают вас и вам сочувствуют. Успокоенный, что дело теперь в надёжных руках, ШП замолчал.

— Чего предлагаешь делать? — спросила Таня.

ШП в ответ пожал плечами. Причём с таким видом независимым, мол, вы меня извините, вопрос ваш странен, я человек подчинённый, я вам сигнализирую, а вы уж решайте.

— Ясно! — сказала Таня с досадой. — Тогда слушай мою команду! Сегодня у нас какое число? Тридцатое августа. Очень хорошо. В ночь с тридцатого на тридцать первое мы устраиваем эксперимент.

— Чего?!

— Не, — Таня улыбнулась, — они могут, конечно, и не прилететь, правда? Например, у ихнего командира хобот заболел. Или ещё чего-нибудь. Или сильные радиопомехи…

— Он же не детсадовец, Тань, — сказал ШП, и проскочила в его голосе нотка, что всё-таки он старше Тани на огромные полтора года. — Думаешь, он сам не знает, что их нету!

— Он знает, что их нету, а теперь будет знать, что они есть, понятно? — Ив голосе Тани прозвучала нотка, что хотя ШП и старше на полтора года, а командир-то всё-таки здесь она!

— Зря, Тань…

— Ну знаешь ли… Сперва здесь стоит, плечами пожимает, а после… Вот что, дорогой, ты сейчас же отправишься к Ирине-Марине и скажешь им то, что я тебе прикажу, понял? Теперь слушай и запоминай!

Отправив ШП, Таня и сама не долго оставалась дома. Переоделась из домашнего платьица в выходные джинсы. Прикинула: надевать верхнюю курточку или не надевать. Небо вообще-то помаленьку хмурилось, и ветерок поддувал такой. уже не совсем летний, сентябрьский ветерок.

Спустилась на скрипучей Лифтине, подождала автобуса. Быстро оглянулась на Алёшкины окна, на Стариковы. Вроде никто за ней не подсматривал. Давай вези, автобус, не раздумывай. Дело не ждёт. До вечера надо управиться со всем.

В маминой библиотеке был тарарам: перетряхивали, переставляли детское отделение в ожидании нового учебного года, проверяли, все ли книги записаны в каталог.

Драные и старые книжки — а таких в детских библиотеках бывает, к сожалению, немало — откладывали в сторону, «на лечение».

Перебранные и проверенные книги уже начинали возвращаться на полки. Но всё-таки в основном высокими неровными колоннами они ещё лежали на полу. Прямо у себя под ногами Таня увидела цветную, но уже выцветшую картинку — наверное, из какого-то столетнего журнала или календаря: белый медведь сидит на льдине.

Таня вообще не могла видеть, чтобы медведь, или кукла, или какой-нибудь заяц валялись на улице, где-нибудь там на краю тротуара. Мама Танина говорила: «Я, — говорит, — просто боюсь проходить с ней мимо помоек! Заметит какую-нибудь трёхлапую собаку из синтетической шерсти, требует взять домой!»

С отцом-то, конечно, этот номер не проходил. Отец построже! Но и он хорошо понимал, что все игрушки — живые!

Теперь Таня подняла с полу и этого медведя. И тут, словно в благодарность за добрый поступок, ей кое-что придумалось! Ведь это был, догадалась Таня, вернее, была не медведь, а медведица. Да, вот именно медведица! И она скоро нам очень пригодится!

Потом Таня пошла в тот закуток, где у мамы и тёти Шуры стояла пишущая машинка и где Таня иногда делала уроки, когда дома вдруг становилось скучно до слёз и хотелось скорее побыть с мамой.

Сейчас у мамы работы было позарез. Только поцеловала на лету и опять за книги.

— Мам! — крикнула Таня в длинный и перепутанный коридор, который получился от книжных стеллажей. — Мне можно одно предложение напечатать?

— Ладно, печатай! — крикнула в ответ тётя Шура. Потому что вообще-то она была заведующая, а не мама. — Ты умеешь?

А чего там уметь — на клавиши нажимай, вот и всё. И потом она несколько раз видела, как люди печатают.

Но прежде чем начать, Таня вырезала из картинки, поднятой с полу, медведицу — как бы сняла её со льдины. Потом положила медведицу на лист бумаги и аккуратно обвела её по краям… На листке остался контур. Таня вставила этот лист в машинку и прямо по контуру (примерно в том месте, где у настоящей, нарисованной медведицы должно быть туловище) стала печатать…

Эх! Сразу же, в первом слове, ляпнула ошибку! Потом забыла сделать пропуск между словами… Не хотелось переделывать до ужаса новую медведицу. Да и времени оставалось не так уж много.