Сергей Иванов - Исчезнувшие зеркала

Наконец вышел из комнаты. ШП сунул бинокль в чехол, повесил на суку — снизу ничего не заметно — и хотел уже с одному ему доступной ловкостью соскочить на землю, чтобы…

Но тут во дворе появился некий Крас, Красков Юра. Он загорел и заметно подрос за лето. Был он одним из тех, кто при удобном случае всегда врезал ШП увесистого пинка. А ведь ШП и не знал, что Крас вернулся… Раньше это было бы совершенно невозможным делом, чтобы ШП не знал такой важной новости, а теперь…

Из подъезда вышел Старик. Крас, конечно, обратил на него внимания не больше, чем на пролетавшую в небесах ворону.

Старик оглядел совершенно пустой двор. Потом стал смотреть на дом, на бесконечные его то открытые то закрытые окна всех шестнадцати этажей, на балконы и балконные двери — тоже то открытые, то закрытые Кого он тут надеялся увидеть?

Невольно в голову ШП заползла догадка. Но, конечно, он не мог поверить. Вдруг Старик сказал:

— Эй! Мальчик!

Крас оглянулся с некоторым сомнением. Он хотел показать Старику, что «мальчик» — это было много лет назад, а теперь он уже будет учиться в седьмом классе.

— Тут у нас в доме есть тимуровцы, ты не знаешь?

— Кто?!

Тогда Старик сразу изменил голос:

Да нет, тебя я в таком благородстве не подозреваю успокойся. Но ты, может быть, хотя бы знаешь?

— Ничего я не знаю!

Тут до ШП всё мгновенно дошло. И он так хотел бы крикнуть: «Да! Есть, есть! Мы тимуровцы!» Но это было невозможно, конечно, кричать из пункта для подсматривания. Не ведал, не гадал ШП, что его бывшая «профессия» так жестоко и неожиданно отомстит!

Он что было сил сжимал каменную ветку дуба надеясь отыскать какой-нибудь выход. Но даже заплакать с досады он не мог — голосом себя выдавать.

А Красу, эх, сейчас бы очухаться от своего великого высокомерия. И понять, что он присутствует при каком-то довольно невероятном событии: чтобы в наше-то время нормальный взрослый и даже старый человек интересовался тимуровцами.

Ему бы поинтересоваться, Красу:

«А зачем вам они?»

И тогда бы Старик твёрдо посмотрел на него и ответил:

«Чтобы извиниться!»

Но ничего такого Крас не спросил и ничего такого Старик не ответил: не такие оба они были люди. Жаль!

Так обычно говорят, когда человек, или там экспедиция какая-нибудь, или военный отряд попали в не очень приятное положение, озираются кругом и думают: что ж теперь делать-то? Потом покачают головой, да, ребята, ситуация!

Алёша Пряников тоже как раз попал в эту самую ситуацию. Притом сам себя туда посадил! Загвоздка, как нетрудно догадаться, была в космических пришельцах. Настала пора решить: всё-таки есть они на белом свете или их нету.

Раньше Алёшка мог ходить по черте между «есть» и «нету», между: «Их мой троюродный брат лично сам видел!» и «Эту сказку, ребята, придумали не сегодня, а в старые-старые времена»… Ходил Алёшка по той черте и говорил:

Про свои собственные наблюдения я врать не буду. Но точно чувствую, что они есть. Или должны быть!

— А как ты их чувствуешь? — спрашивал ШП дрожащим шёпотом.

— Ну вот… — Алёшка делал научное лицо, — как будто ты сидишь в комнате, а за стеной не то скрипнет что-то, не то не скрипнет. Но — железно, там тоже кто-то сидит! Бывало у тебя такое?

ШП, человек простой и скромный, отрицательно качал головой.

— А у меня бывает!

— Там? — ШП показывал на стену, за которой сестра Альбина грустно сочиняла стихи.

— Да нет! — отвечал Алёшка с досадой. — Вот здесь! — И он тыкал себя указательным пальцем в грудь. — Я их как будто слышу, понимаешь?

— Сердцем?

— Ну да. Сердцем или душой — точно не разберёшь…

На ШП это действовало. Но как молодой ученый, Алёшка не мог себе позволить без конца рассказывать про то, что он их всё чувствует да чувствует. Требовались более вещественные доказательства. К тому же себе самому Алёшка частенько теперь признавался, что ничегошеньки он не чувствует!

Тут может быть только один надёжный выход — эксперимент, а говоря по-простому, опыт: есть так есть, нету так нету. Вон какие-нибудь там электроны или протоны тоже никто не чувствовал ни сердцем, ни душой, а в специальный сверхогромный микроскоп посмотрели… Да вот же они, голуби! Глядят на нас и посмеиваются.

Итак, Алёшка решил провести эксперимент. На брошенном песчаном карьере выложить костры в виде ковша, то есть в виде созвездия Большая Медведица. Его все знают, да? Объяснять не надо? Четыре звезды — сама «бадейка», и три звезды, как бы несколько на отлёте, — «ручка». А почему это всё Медведицей назвали — история запутанная. Так говорил Алёшка, поскольку сам толком не знал.

Итак, он решил провести эксперимент, натаскал ольхового хвороста, выложил костры… И вдруг раздумал! Потому что знал, по-честному говоря: чего там проводить? Всё равно никто не прилетит! Ему так грустно стало. И в то же время легко. Пусто!

Хватит, действительно, этой бодягой заниматься. Возраст уж не тот. Пока учился в начальной школе, ещё ладно, ещё можно дурака повалять. А теперь ведь уже' четвёртый класс начинается через три дня. По годам даже пятый!

И тогда Алёшка сказал себе открытым текстом: тарелочников никаких нету. Костры, уже выложенные, уже подготовленные к эксперименту, он решил уничтожить, то есть спалить средь бела дня, чтобы без всякой торжественности, без всего. А золу пускай ветром развеет и водой унесёт. Кончено!

Не особенно вдаваясь в причины такого мрачного поступка, чтобы окончательно не терять достоинства и руководящего положения, Алёшка вызвал телефонным звонком верного ШП и сказал, что завтра они проведут эту операцию по сжиганию сигнальных костров. Операция назначается на двенадцать ноль-ноль. Но только днём, а не ночью.

ШП не был физиком или астрономом. Однако он был человеком наблюдательным. Тем более, когда дело касалось горячо любимого Пряникова. Сердцем, а может, печёнкой понял ШП, в чём Алёшкино горе. Но как помочь, не знал… К Тане сходить? Но даже Тане он не хотел доверять неприятную тайну.

Эх, ШП, ШП, скажи спасибо, что никто об этом не узнал!

Таня вдруг нашла его сама.

Несколько последних дней они, как говорят пионервожатые, действовали по индивидуальным программам, то есть жили сами по себе. Таня, например, обдумывала, как бы устроить, чтоб у них на лестнице было почище. Не лично у неё на площадке шестнадцатого этажа, а у всех. Может, объявления повесить за подписью тараканов, что, мол, давайте грязните, пожалуйста нам как раз хорошо!

А можно и по-другому: проехать с веником по этажам и не надо никаких объявлений.

Уборщица к ним в подъезд приходит раз в три дня. Ну вот, а если б в середине у этих трёх дней… хоть бы не всю лестницу, а хоть бы одни площадки перед квартирами подметать, и то бы уже веселей получилось, д СОр _ раз-два на совочек и в мусоропровод!