Робин Стивенс - Мышьяк к чаю [litres]

Как страшно представить, что тут, буквально рядом – и труп!

Дверь тетушки Саскьи оказалась не заперта, и когда Дейзи толкнула ее, та просто открылась, обнажив темные внутренности комнаты, все еще задернутые занавеси на окнах.

– Вот те на! – воскликнула Китти. – Вы только гляньте на эти вещи!

Шелковые шарфы и измятые вельветовые юбки устилали пол, свисали с кресел, мели зеленый ковер. Запущенные вещи из меха валялись повсюду, выглядели трупиками животных, и на туалетном столике груды бутылочек, баночек и кувшинчиков были покрыты залежами грязных носовых платков и пуховок.

Я раньше думала, что большая часть Фоллингфорда выглядит неприбранной, но это выходило за все рамки. Я едва могла поверить, что тетушка Саскья провела в этой комнате чуть более двух дней.

– Отлично, детективы, – сказала Дейзи. – А ну-ка поищем. Наши цели, как установлено, – часы мистера Кёртиса и чашка, из которой он пил. И при возможности – книга с наполовину вырванной страницей.

Я огляделась и поняла, что совершенно не представляю, с чего начать.

Я не могла вообразить помещения, менее похожего на опрятную комнату мисс Алстон. В обиталище тетушки Саскьи под разбросанными вещами могла таиться целая армия чашек и часов.

Но Дейзи со смаком принялась рыться между блузок, и Китти последовала ее примеру. Пока Бини несмело просеивала содержимое туалетного столика, тыкая пальцем в испачканные губной помадой предметы, я принялась заглядывать под подушки.

Кровать пахла несвежим потом немолодой женщины, и я невольно поморщилась.

– О, поторопись, Хэзел! – воскликнула Дейзи, появившись рядом со мной; отпихнув валик, она залезла пальцами под матрас тетушки Саскьи.

– Ничего здесь нет, – констатировала она, протискиваясь дальше и дальше, пока ее руки не исчезли под матрасом почти целиком. – Ничего… ничего… Ого, а это что такое?

Мы прекратили поиски и уставились на нее.

– Это часы? – спросила Китти.

– Нет, – отозвалась Дейзи. – По меньшей мере, форма у этого совершенно другая… Секундочку!

Она вытащила руки из-под матраса, и, рассыпаясь из ее ладоней, заблестели драгоценные камни, золото и платина, звенящий набор ожерелий, сережек и браслетов.

– Мамочкино ожерелье! – воскликнула Дейзи. – Папочкины запонки! И… глядите! Она забрала даже серебряную затычку от графина! Господи, я думала, что она крадет только ложки!

– Но я не вижу часов мистера Кёртиса, – заметила я.

– Это потому, что их здесь нет, – Дейзи отряхнула руки. – Вот ведь какая досада! Кажется, что все остальное тут есть. Некоторые из этих вещей даже не принадлежат нам. Господи, я никогда не думала, что с ней все так плохо.

– И что это значит? – спросила Китти.

– Это значит, что теперь нам известна причина, по которой тетушка Саскья отговаривала мамочку от вызова полиции. Она законченная клептоманка!

– Человек, который не в состоянии не воровать, – прошептала я растерянно нахмурившейся Бини.

– Представьте только, если полиция найдет все это! Тогда даже папочка не сможет уберечь тетушку Саскью от ареста! Она совсем слетела с катушек – смотрите, некоторые из этих вещичек стоят кучи и кучи денег. Они должны быть чудовищно важны для нее. Раньше я не могла, а теперь легко представлю, как она убивает человека из-за красивой безделушки, попавшейся ей на глаза. И все мы видели, как алчно она таращилась на часы.

Китти и Бини глянули одна на другую, и я заметила, что Китти вздрогнула.

«Что за ужасные вещи совершают люди? – подумала я. – Если ты детектив, то неизбежно будешь сталкиваться с мерзкими преступлениями».

– Но если чашки и часов здесь нет, значит ли это, что ее надо убрать из списка? – поинтересовалась Бини.

– Нет, может, нам просто не повезло, – ответила Дейзи, беспокойно переступая с ноги на ногу. – Она могла запросто спрятать их в другом месте. Вот так безобразие! Чуть ли не все наши подозреваемые чем дальше, тем более виновными кажутся. И что делать?

Вопрос был из тех, что ответа не требуют, но Китти этого не поняла.

– Я думаю, что мы, как ты говорила, должны воссоздать сцену убийства, – предложила она. – Это выглядит лучше, чем шарить по чужим комнатам, пусть даже находя при этом драгоценности.

– О да, не могли бы мы прекратить незаконные вещи хотя бы на время? – поддержала Бини. – Я не могу перестать хихикать, и я уверена, что нас вот-вот поймают!

– Ассистенты детективного агентства, – начала Дейзи, но увидела, как я сделала гримаску, и закончила не так, как собиралась, – иногда в состоянии выдавать идеи, что не являются совсем ужасными. На самом деле, Китти, именно это я и хотела предложить.

– Но как мы собираемся все проделать? – я вспомнила, как мы восстанавливали убийство в Дипдине в прошлом году. – Если мы пойдем в столовую, нас точно увидят.

– Мы не можем пойти в настоящую столовую, – сказала Дейзи, – но нам повезло, что у меня есть секретное оружие. На мой восьмой день рождения мамочка подарила мне кукольный домик в виде Фоллингфорда – совершенно точная копия, со всей мебелью и с лестницей для слуг, там еще была крохотная я, и мамочка, и папочка, чтобы было кому жить внутри особняка. Он все еще стоит в детской.

– О, я знаю! – просияла Бини. – Китти играла с ним, когда вас не было в комнате!

– Не было такого! – закричала покрасневшая Китти. – Я только посмотрела, и все!

– В любом случае мы сможем использовать копию столовой, чтобы изобразить сцену убийства. У нас есть крохотная тетушка Саскья, и дядя Феликс тоже, и Чапман, и мы используем других кукол, чтобы изобразить Стивена, мисс Алстон и мистера Кёртиса.

Это был очень хороший план, но самое важное, что он позволил нам покинуть комнату тетушки Саскьи. Дейзи запихала украшения обратно под матрас, и мы галопом понеслись по ступенькам – на этот раз не заботясь о тишине – наверх, в детскую.

Кукольный домик стоял в углу, деревянный фасад печально обвис, открывая внутренности, краска облезла со стен снаружи. Он выглядел в точности как крохотный Фоллингфорд, пыльный, но при этом совершенно настоящий. Глядя вниз, на ступеньки и комнаты, громоздящиеся одна на другую, я чувствовала себя великаном, или богом, или тем и другим одновременно.

Пока мы наблюдали, Дейзи склонилась к домику и передвигала внутри него мебель, и процесс этот сопровождался серией громких щелчков.

– Готово! – воскликнула она наконец, опускаясь на корточки, и мы через ее плечо уставились на крохотную столовую.

Внутри все было так же, как днем в субботу: миниатюрные кресла, лампы и даже чайник стоит на столе; я видела тарелку пирожных, меньше, чем мой ноготь, и чашки, такие крохотные, что я боялась выдохнуть, чтобы их не унесло прочь.