Джеймс Паттерсон - Охотники за сокровищами. Страшные приключения в Африке

Это были Томми, Сонкве и лорд Фред.

– Эй! – закричал я. – Эй, мы тут!

– Томми! – завопила Бек. – Мы сидим на этих дурацких скалах!

Мы орали минут пять. Но ответа так и не получили. Те, кто нас искал, свернули в другую сторону.

– Это все Фред виноват, – сказала Бек и снова села, сердито фыркнув. – Терпеть его не могу.

– Ага, – согласился я. – Я его еще больше терпеть не могу.

И хотите верьте, хотите нет, но прямо на этом маленьком необитаемом острове разгорелась Близнецовая тирада номер 470.

– Не может такого быть, Бикфорд. Я ненавижу лорда Фреда еще больше, чем брюссельскую капусту под тухлым майонезом!

– Да ну, Ребекка! Зато я лорда Фреда не то чтобы ненавижу – я его презираю, не перевариваю, на дух не переношу!

– Чего? Это что вообще значит?

– Что я не могу его терпеть еще больше, чем ты!

Тут на одну из скал уселась большая шумная птица. Мы с Бек быстренько закруглились и дернули к другой скале, раз уж наша наглая соседка первой выбрала себе место. Тем более что она громко хлопала крыльями.

Собственно говоря, мы только думали, что это птица. Было так темно, что разглядеть, кто там к нам прилетел, было совершенно невозможно. Но шума от пришельца было много. Он издавал какие-то скрежещущие крики, как птеродактили в кино.

Может, это и в самом деле был птеродактиль?

Ответ на этот вопрос мы получим только с первыми лучами солнца.

Если, конечно, до них доживем.

Это была самая страшная, самая долгая ночь в нашей жизни.

От раздававшихся вокруг звуков любой поседел бы, хоть взрослый, хоть ребенок. Скрежетали птицы, всхрапывали гиппопотамы, хохотали гиены, шипели змеи, рычали львы-людоеды. Клянусь, я даже слышал, как пиявки-кровососы берут на изготовку свои кровососалки!

Мало того: в голове у меня без остановки крутился монолог Шторм на тему «Ужасы джунглей», доходил до конца и начинался заново. «Вы только представьте себе, ребята: на озере Танганьика живет нильский крокодил Густав длиной в семь метров и весом в целую тонну! Крокодилы похожи на золотых рыбок: пока есть еда, они растут и растут без остановки. Густав вырос таким большим, что не может наесться рыбой и антилопами, как другие крокодилы. Не может – и все. Поэтому он стал нападать на животных покрупнее. Он ест бегемотов, антилоп гну и даже людей!»

Это воспоминание заставило меня шумно сглотнуть.

– Хорошо еще, что мы не в Южной Америке, – печально произнесла из темноты Бек.

– Почему? – спросил я.

– Да я как раз вспоминала того жуткого нильского крокодила Густава, про которого рассказывала Шторм.

– Я тоже!

(Ну что тут скажешь? Мы все-таки близнецы. Нам даже кошмары иногда снятся одинаковые.)

– Но в Африке все-таки только один такой большой крокодил, – добавила Бек. – А вот черные кайманы, которые водятся в бассейне Амазонки, в Южной Америке, гораздо хуже.

– Хуже, чем маньяк-убийца, который бежит сквозь толпу и отрубает по куску от каждой задницы, которая попадется ему на пути?

– Куда хуже. У черных кайманов нет естественных врагов, Бик. Понимаешь, что это значит?

– Что он находится на самом-пресамом верху пищевой цепочки, да?

– Вот именно. Если бы черные кайманы переплыли океан и поселились в Африке, то стали бы царями джунглей. Черного каймана ничем не остановишь!

Я обдумал эту мысль.

– А «Черным ястребом»? – спросил я.

– Чем-чем?

– Ну, вертолет «Черный ястреб» уж точно победит черного каймана.

И вот посреди озера и посреди ночи мы пустились в Близнецовую тираду номер 471.

– Головой подумай, Бикфорд! Черный кайман просто вцепится в полозья «Черного ястреба» и утащит его за собой на дно.

– Это какой же дурак снизится до такой степени!

– Черный кайман может вырастать до пяти-семи метров в длину! – возразила Бек. – Он просто выпрыгнет из воды и сожмет зубы на твоем вертолете, а челюсти у него такие сильные, что…

– Что он тут же получит в морду ракету с лазерной наводкой!

– И раскусит ее пополам!

– Тогда я расстреляю его из пулемета Гатлинга!

Мы прижались друг к другу потеснее.

– У него шкура как у динозавра, пули просто отскочат, и все.

Я зевнул первым.

– А я возьму бронебойные пули…

– А кайман просто… мвышушит фторону… – пробормотала Бек.

– А я ефо апафаю мафафай хр-р… – пробормотал я в ответ.

Силы совершенно нас покинули, и мы, прижавшись друг к другу, чтобы было теплее и надежнее, провалились в сон.

Так и не доспорив.

Над восточным краем озера поднималось солнце.

– Мама? Папа? – пробормотал я. – Это уже копи царя Соломона?

– Мы уже приехали? – сонно спросила Бек.

Даже сны перед пробуждением нам иногда снятся одинаковые.

Хорошая новость: мы проснулись живыми. Большая Птица уже улетела, хотя на вершине скалы, где она сидела ночью, я заметил подозрительно крупное яйцо.

По небу разливалась заря.

Мы с Бек выжили, и впереди у нас был новый прекрасный день.

А еще прямо перед нами была прекрасная лодка.

Сначала она казалась черным пятнышком на фоне восходящего солнца.

Потом пятнышко превратилось в лодку. В две лодки. В три!

– Э-ге-гей! – закричала Бек и замахала руками над головой. – Мы здесь!

Я запрыгал рядом:

– Давайте, ребята! Быстрей! Пока птицезавр не вернулся!

На самой первой лодке плыл Тугодум Томми. За ним шла лодка Шторм. И тот бегемот, который вывернул нас с Бек в воду?! Он высунул голову, разинул свою бескрайнюю пасть и заревел на Шторм.

Шторм заревела в ответ.

Она ревела страшнее.

– И почисти зубы! – рявкнула Шторм, когда перепуганный бегемот нырнул под воду в поисках убежища. – Все четыре!

Знаете, кто плыл в третьей лодке? Не кто иной, как подлый трус лорд Фред! Когда они с Томми выскочили на берег и кинулись нас спасать, лорд Фред вел себя, как будто он наш самый лучший друг.

– Прошлой ночью я так за вас беспокоился! Думал, ни за что не усну, но, к счастью, уснул. Чашка теплого молока, хорошая книжка, и глаза просто сами закрываются. А вы как? Все тип-топ?