Джеймс Паттерсон - Охотники за сокровищами. Страшные приключения в Африке

Бек заехала ему коленом. Прямо в «тип-топ», а это очень, очень больно. Лорд Фред взвыл.

И тут я закричал:

– Смотрите! У меня ноги позеленели!

Дело, наверное, было в том, что я всю ночь воображал всевозможных рептилий и амфибий, но так или иначе, мне показалось, что ноги у меня стали какие-то лягушачьи. Нет, не перепончатые, просто отчетливо зеленого цвета.

– Кожу покалывает. Чесаться хочется, – сказал я. – Как будто иголками колют…

– Ого, – сказала Бек, приглядевшись. – У тебя между пальцев кожа слезает клочьями. Никогда такого не видела.

Тут, конечно, вмешалась Шторм со своим Особым мнением нелицензированного гения. Хотя ее вообще-то никто не спрашивал.

– Полагаю, – совершенно спокойно сообщила она, – что наш незадачливый братец подцепил «траншейную стопу» – болезнь, вызываемую длительным пребыванием ног в холодных и влажных антисанитарных условиях.

– Мы же в джунглях! – воскликнула Бек. – Тут невозможно замерзнуть!

– Возможно, – вздохнул я. – Прошлой ночью я как раз мерз. Когда стемнело.

– Ах ты, боже мой, – сказал лорд Фред. – Вот ведь незадача. Свяжусь-ка я с лагерем, сообщу о случившемся, что-что?

Лорд Фред сполз по каменистому откосу, залез в лодку и стал крутить настройки рации.

Шторм, Бек и Томми сели поближе ко мне.

– Что можно сделать? – спросил Томми.

Шторм покачала головой:

– Практически ничего. Если эту болезнь не лечить – а мы не сможем приступить к лечению сразу, здесь ведь ни больниц, ни поликлиник, – «траншейная стопа», как правило, приводит к гангрене и сильным болям. Это, в свою очередь, влечет за собой болезненную ампутацию, а затем, если учесть высокую вероятность повторного инфицирования в полевых условиях… в общем, ничего хорошего.

– М-мамочки. – Я начал заикаться. – Что, п-правда? Г-гангрена и сильные б-боли? Б-болезненная ампутация? А потом что?

– Болезненная смерть, братец. – Шторм уронила страшные слова так равнодушно, как умеет только она. – Учитывая скудость доступных нам средств лечения и отсутствие медицинских познаний, это почти наверняка. Но ты держись смело. Мы скажем маме, что ты пожертвовал собой, чтобы дать нам возможность спасти ее.

Итак, я сидел, смотрел на свои зеленые ноги, а также в глаза грядущей смерти, как вдруг нас с Бек понесло и началась Близнецовая тирада номер 472.

Мы оба понимали, что это одна из последних наших тирад.

И решили провести ее с блеском, переплюнув все прошлые.

– Знаешь, что мне больше всего не нравится насчет смерти? – сказал я Бек. – Что придется расстаться с тобой.

– Эй, эй! Я лично буду скучать по тебе гораздо больше, чем ты по мне.

– Это невозможно.

– Что-о? Как это невозможно? Да тебя вообще уже на свете не будет, Бикфорд! Как ты можешь скучать, если ты не существуешь?

– Ну, где-то же я буду! И там я буду по тебе скучать, Ребекка! Ты и представить не можешь как!

– Быть такого не может. Потому что это я тебя люблю ты не знаешь как.

– Чушь! Я лично точно знаю, как сильно ты меня любишь, потому что знаю, как я люблю тебя.

Бек раскинула руки в стороны.

– Вот какая у меня большая любовь! Больше у тебя и быть не может!

– Да-а? Ну так вот моя любовь больше того бегемота, который нас перевернул вчера.

– Ну и что? А моя – больше, чем тот же самый бегемот в животе у каймана, и оба – у гигантского крокодила, который их сожрал.

Тугодум Томми присвистнул:

– Вот это размерчик, а, Бик?

– Выдающийся, – согласилась Шторм.

С тирадой было покончено, и тогда мы просто обнялись, уцепившись друг за друга так же, как накануне ночью.

– Подвиньтесь, – велела Шторм, смахнув слезу. Я так понял, у нее наконец-то включились эмоции. Мы обнялись всей семьей, как команда регбистов. Глаза у всех были на мокром месте.

– Не против, если я присоединюсь, приятели? – спросил из лодки лорд Фред.

– Против!!! – завопили мы хором.

Это было наше финальное семейное объятие. И мы никому не позволим его испортить.

Лорд Фред вскарабкался к нам на скалу.

– Ну, как жизнь, старички? – поинтересовался он. – Ждем, пока мастер Бикфорд развяжется со своей бренной плотью, и идем дальше, что-что?

– Что-о?! – воскликнула Бек.

– Я хочу сказать, что после того, как твой брат умрет, остальные должны идти дальше к копям царя Соломона. Сначала, конечно, похороны, по высшему разряду. Хочешь, как у викингов – подожжем лодку и она уплывет по озеру, что-что? Правда, времени лишнего нет, хоронить придется быстро. Пока мы тут с вами сошли с маршрута, пираты наверняка подобрались совсем близко…

– Я вас не слушаю, – сказала Бек. – Это самый мрачный день в моей жизни.

– Ничего, – сказал лорд Фред, – солнце вот-вот выйдет из-за туч.

– Слушай, Фред, – сказал Томми.

– Да, мастер Томас?

– Заткнись.

– Вот именно, – поддержала брата Шторм. – Или я тебе заеду прямо в тип-топ, как Бек.

– Ладненько, – отозвался лорд Фред и четко отсалютовал, коснувшись края пробкового шлема. – Буду ждать дальнейших инструкций в лодке.

Он влез в резиновую лодку и начал возиться с желтым ящиком, который был очень похож на старый транзисторный радиоприемник.

Бек села на камень у меня за спиной. У нее был такой грустный вид, что я глазам своим не верил.

Но потом я вспомнил, как она попала в беду в прошлый раз, когда ее похитили приспешники Натана Коллиера. Я думал тогда, что потерял ее навеки, и эта мысль буквально разрывала меня на части. Понимаете, близнецы, даже разлучившись, обычно чувствуют боль и переживания друг друга. По крайней мере, у нас с Бек все устроено именно так.

Мы всегда были вместе, с самого рождения.

Прервется ли эта связь со смертью одного из нас? Если один близнец умрет, то умрет ли кусочек души у того, который останется в живых?

Да. Перспективы были самые мрачные. Черные тучи судьбы нависли над нашей головой.

Стало еще темнее.

Нет, правда. Какая-то исполинская фигура заслонила солнце, ее гигантская тень накрыла наш «остров». Только это была не туча, а вертолет. И даже не «Черный ястреб», а еще покруче. Лично я был почти уверен, что это шпионский вертолет ЦРУ.