Джеймс Паттерсон - Охотники за сокровищами

В конце концов примерно через восемь часов явились Томми и Шторм и вытряхнули меня из шока.

– Хватит, братец, – заявил Томми. – Хорош уже!

– Ты нам нужен, Бик, – сказала Шторм. – Бек бы не понравилось, что ты так расстраиваешься.

– Правильно, ребята. Надо собраться и взять себя в руки.

(Ах, как бы я хотел, чтобы Бек была здесь и нарисовала эту картину – как я «собираюсь». Привинчиваю, например, голову к заднице, приставляю пятки вместо ладоней и так далее. А так вам придется все воображать самостоятельно. Уж будьте любезны.)

В общем, я старался сохранять оптимистичный настрой, но это было нелегко. Особенно когда солнце стало клониться к закату, а Шторм и Томми принялись говорить о Бек так, словно она тоже погибла.

– Ах, как мне не хватает ее рисунков – чайки, рыбы… – говорила Шторм. – У нее не то чтобы фотографическая память, но она все запоминает в точности.

– А помнишь ее первый рисунок? – хмыкнул Томми.

– Да уж, – ответила Шторм. – Как она тогда изрисовала руками всю стену в детской. А вместо краски взяла баночку детского питания. Шпинат со сливками. Мама с папой сказали, что у нее «зеленый период».

– Ага, – подтвердил Томми, припоминая. – Готов поклясться, у нее вышел отличный Оскар Ворчун из «Улицы Сезам».

– Слушайте, ребята, – не выдержал я, – мы что, опять кого-то хороним?

– Не-а, – отозвался Томми. – Мы просто вспоминаем Бек и все такое…

– Хочешь, я сбегаю в каюту и принесу ее бейсболку? – брякнула Шторм. – Можно будет бросить ее в океан, как папину капитанскую фуражку.

– Вы что, сдурели? – сказал я. – Совсем рехнулись? Хватит меня пугать. Бек жива.

Томми обнял меня за плечи:

– Конечно, братишка. И будет жива, пока мы храним ее вот здесь, – и он похлопал по груди.

Господи, подумал я, хуже уже просто некуда.

Оказалось – есть куда.

Издалека послышался рев мотора. На рычание пиратских катеров не похоже.

Что еще такое?

Хорошие новости! Глазам своим не могу поверить!

Из заката появилась лодка и понеслась к нам на всех парах – нос у нее прыгал вверх-вниз, будто пущенный по воде плоский камушек. Это оказался быстроходный катер дяди Тимоти. Сам дядя Тимоти сидел за штурвалом.

А рядом с ним стояла Бек.

Она покрепче надвинула очки, вскинула обе руки, волосы развевались по ветру, а сама она орала:

– Гип-гип-ура!

Под ее крики изящное серебристое суденышко неслось по волнам, будто ракета.

(Как видите, Бек не стала рисовать те слезы, объятия и прочие сантименты, которые последовали за нашим воссоединением на палубе «Потеряшки». Она предпочитает более динамичные сцены. Да, Бек. Зрелище было суперклассное, и ты выглядела просто здорово. Молодец.)

– Меня спас дядя Тимоти! – возбужденно сказала Бек. – Вы представляете, у них есть подводная лодка!

– У кого? – не понял я.

– У пиратов! Я ее не видела, потому что мне завязали глаза, но слышала, как они говорили друг другу «Отшвартую подлодку» и «Отведите ее на подлодку». Уж молчали бы, раз такой секрет, вот дурачье.

– Тебе повязкой очки не помяло? – с надеждой спросила Шторм (кажется, ей надоело видеть Бек в очках).

– Не-а. Мне сначала сказали их снять, а уж потом завязали глаза.

– А вы ее спасли, да? – спросил Томми, обращаясь к дяде Тимоти.

– Скажем так: поторговался о выкупе. Это же пираты. Им надо только денег – хоть краденое продадут, хоть выкуп возьмут. Этому отребью без разницы.

– И сколько я стою? – заинтересовалась Бек. – Миллион баксов? Больше?

Дядя Тимоти ухмыльнулся.

– Мы с ними договорились.

– Я так рада!

– И я, – сказал я. Бек вернулась, и я вновь чувствовал себя целым. – Они тебя не обижали?

– Нет, только все время о чем-то спрашивали. Прямо как в сцене допроса в кино. Даже детектор лжи подключили!

– Правда?

– Ага. Обмотали мне вокруг руки здоровенную липучку, а на пальцы надели такие… как наперстки с электродами.

– А я думала, ты ничего не видела, – сказала Шторм.

– Понимаешь, глаза-то они мне завязали, – сказала Бек, – но потом, когда вопросы кончились, пираты пошли «наверх» поговорить с этим своим «боссом», а я быстренько сдвинула повязку и огляделась.

– И что увидела? – спросил я.

– Распечатки из детектора лжи – такие зигзаги туда-сюда, – и какой-то мусор. Пепельницу видела, вся набита мокрыми окурками.

Мне показалось, что Бек видела что-то еще, но не хочет рассказывать об этом при всех.

– О чем они тебя спрашивали?

– Обо всем! О том, где в последнее время искал сокровища папа, как исчезла на Кипре мама. А потом – совсем рехнулись! – стали спрашивать, видела ли я «Маки» Ван Гога или «Мальчика в красном жилете» Сезанна.

– Это они были на фотографиях в Той Комнате?

– Ну да.

– И что ты сказала?

– Я сказала правду – нет, я никогда не видела эти картины.

– Но ты же видела, – сказала Шторм.

– А вот и нет. Я видела не картины, а фотографии!

– И детектор это съел? – спросил я.

– Еще как, – ответила Бек. – Я же сказала чистую правду.

В тот миг я очень гордился своей сестрой-близнецом.

– Постойте-ка, – сказал Тугодум Томми, – откуда пиратам знать, что за картины папа развесил в Той Комнате? Они что, в дырочку на двери подглядели, или как?

– Нет там никаких дырочек, – сказала Шторм. – И потом, когда пираты высадились на «Потеряшку», фотографий в Той Комнате уже не было. Я их спрятала.

– А, ну да, – сказал Томми. – Я забыл. Хорошо, что ты вспомнила.

– Откуда же они все это узнали? – задумчиво спросил я. – Не только о картинах, а вообще – про маму, про Кипр. Про все.

Бек повернулась к Шторм:

– Это еще не самое худшее. Знаешь, что они хотели получить больше всего? Ключ от Той Комнаты.

– Ты ведь не сказала им, где он? – спросил Томми.

По глазам было видно, что он старательно пытается обдумывать происходящее, но дело идет туго.

– Нет, конечно. Я же не знаю, где он спрятан. Это только Шторм знает, забыл?

– А, ну да-а… Тоже забыл.

– Ясно, – сказал дядя Тимоти, который, на мой взгляд, слишком уж тихо сидел в углу на протяжении всей саги о похищении Бек. – Пираты умыкнули не ту дочку. Им надо было красть Шторм.

― Еще не хватало! – крикнул я, сверля дядю Тимоти возмущенным взглядом.

– Я просто пошутил, Бикфорд. Не кипятись, сынок.

Только вот причина кипятиться, как чайник на огне, у меня очень даже была. Что-то в этом всем было подозрительное. Что-то с дядей Тимоти было не так.