Юлия Шифрина - Я — хорошая девочка

— Черт с ними! Лишь бы мы ему гостинцы повезли.

— Не дай бог Абрам узнает, — сомневается еще Соня.

Соня — заведующая школой. В конце коридора комната, в которой она сидит. Называется кабинет. Справа от нее комната — учительская. Мы с Танькой бегаем всю перемену возле кабинета и ждем. Ждем, когда понесут вещи для детей. Пальто и ботинки. Скоро звонок и — ничего нет. Мы заглядываем в дверь к Соне. Там сидит поп — отец Платон — и разговаривает с Соней. Его голос гудит, как труба.

Мы неплотно закрываем дверь и все слышим:

— Как же без закона божьего? — гудит поп. — Вы, как дщерь Израиля, хотите устроить гонение на православную веру? Немыслимо…

Соня отвечает твердо, но тихим голосом.

— Вы человек грамотный, понимаете, что такое закон божий. Кем он составлен? Он не нужен ученикам единой трудовой школы. Дети будут изучать другие законы — человеческие, социальные. Подлинную правду возникновения жизни.

— Вы, барышня, творите насилие над ангельскими душеньками.

В это время «ангельские душеньки» выехали на парте из класса и, разогнавшись, грохнули о стенку. Удар был такой сильный, что из учительской вышли все учителя.

Когда все стихло, нам опять слышно, что говорят в кабинете.

— Чему вы хотите учить ребят? Новому завету? Как ударят в правую щеку, подставь левую? Почему же Деревянко не подставил по божьему закону левую щеку? — уже громче говорит Соня.

— Богохульствуете, барышня! Искажаете истинную веру в господа бога… Буду искать на вас правду… — И поп поднялся.

— Я не барышня. Я заведую трудовой школой.

Мы отскочили от двери. Поп прошел, как большая летучая мышь.

Наш учитель, Архип Иванович, без руки. Недавно из госпиталя. Командир красноармейский. Мальчики ходили за ним толпой. Левко вовсе без него жить не может.

Они приносят карту России, и Архип Иванович начинает рассказывать о фронтах. Сначала палочкой показывает губернии, где какая банда, а потом кружалки рисует на доске.

Иногда мы пишем и читаем. Раз я спрашиваю:

— Когда будет арифметика?

На меня кричат мальчики. И даже Таня шипит:

— Чего ты себя выказываешь? Вроде тебе никак без арифметики нельзя.

А Архип Иванович отвечает:

— Арифметика никуда не уйдет. Не время сейчас забивать голову ерундой. Тут дела такие…

И опять все взоры — на карту.

Нарисует Россию на доске, расставит по местам «Шкуро», «Мамонтова», «Корнилова», «Каледина», «Деникина» и «Петлюру» и — «никто не тронь». Назавтра он выравнивает плавные линии — отсекает часть губернии, ломает вчерашний фронт.

Положение на фронтах не всех интересует. Бывшие «ручки» — это ученики бывшего реального училища — играют в карты, читают «Пещеру Лейхтвейса». Девочки пишут записки друг другу.

— Архип Иванович! Это урок географии? — спрашивает Левко.

— А какой тебе еще урок географии? Как хочешь считай. Тут тебе география, тут тебе и история…

— Архип Иванович, а чего хотят деникинцы?

— Архип Иванович, а куда дойдет Мамонтов?

— Архип Иванович, а как добраться до Корнилова?

— Зачем тебе до Корнилова? Ты что, за царя? Только рассказываю, как до своих добраться. Вот здесь Красная гвардия отражает Деникина…

Урок продолжается.

Сзади гогочут ребята, занятые своим делом.

— Кто нарушает порядок? Может быть, вы контра тут есть? И вас не интересует, что творится на фронтах? Не интересует, кто пьет рабочую кровь, замахивается на революцию?

Все замолкают. Потом Архип Иванович велит записать в тетрадь все, что нарисовано на доске.

Вечером Соня разговаривает с отцом. Говорят о Луганске, госпитале, Абраме.

— Чуть жив. Между жизнью и смертью, — вздыхает отец.

Соня говорит о немцах, деникинцах. Наконец и мне пригодились уроки учителя. Я выпаливаю:

— Деникин в Донбассе. Колчак на Урале…

Соня останавливает меня:

— Откуда такие знания?

Я показываю тетрадку. Сначала она смеется, а потом недоумевает.

Назавтра Архип Иванович простодушно рассказывает в классе:

— Софья Яковлевна не может разуметь, что я, как человек военный, только увижу карту, сразу делаю размещение войск. Когда я воевал, разве такие карты у нас были? Эх, если б такие! А вот она не может никак в разум взять. Какое теперь может быть ученье? Никакого. Времени хватит. Еще научимся. Сказано — женщина.

На меня все смотрят с укоризной. Мне стыдно. Но учитель продолжает:

— Но она дело все-таки придумала. Теперь отдельные учителя будут вас учить. Каждый по своей арифметике.

Класс возмущенно гудит.

— А я по военному делу буду учить. Даже винтовку будем разбирать. Это мое дело. Настоящее. Все-таки Софья Яковлевна поняла, что к чему.

Все насторожились.

— Кто хочет к доске? Рассказать про фронты? Куда какой враг забрался? Каково нашим? Уже есть среди вас совсем большие. У нас бывали разведчики помоложе. Сейчас время-то пороховое. Не подходит изучать бирюльки-фитюльки. Всякие фигили-мигили…

Поднимает руку Левко. Но Архип Иванович машет на него: ты-то знаешь, мол.

— Больше никто? Эх вы, мелюзга, темнота. Нет у вас нужной жилки.

Поднимает руку Костя Головко. Костя — сын мельника, шалун и выдумщик. Мальчик лет тринадцати. Я, не оборачиваясь, слышу, как идет к доске Костя. Неверным гулким деревянным шагом. Смотрю. Голова Кости подпирает потолок. Что это? Оказывается, он идет к столу на ходулях. Какая-то девочка не понимает и испуганно кричит.

Архип Иванович оглядывает Костю и неожиданно тихо говорит:

— Это брось, слышь. Глупо.

Класс смеется. Мальчишки стонут от удовольствия. А Костя продолжает путь.

Входит Соня. Она с порога осматривает класс, увидев Костю, деловито подходит к нему:

— А ну, слезь. Я посмотрю ходули. Кто тебе делал? Сам? Ну и молодец!

— Да я еще и не то могу сделать, — хмуро говорит Костя.

— Да что ты? А дерево есть?

— У отца есть. Да и лес недалеко.

— Вот если б делать полезные вещи. Например, костыли. — Соня обратилась к Архипу Ивановичу: — Я была в госпитале в Луганске. Не хватает костылей для раненых. Сделаем, повезем сколько-нибудь.

— Это было б хорошо, — говорит Архип Иванович. — Не для баловства. Надо работать.

— Архип Иванович, на следующий час вас просят старшие классы. Рассказать о фронтах. Пусть карту перенесут. Здесь будет урок арифметики.

Архип Иванович расцветает.

— А завтра, — обратилась к нам Соня, — уроков не будет. Все классы пойдут на завод — на субботник. И вам найдется посильная работа. Перед выходом вам дадут горячий обед здесь, в школе.

Поднялось несколько рук.

— Я не могу идти работать. Мама меня не пустит. Я занимаюсь музыкой и могу испортить пальцы, — сказала краснощекая девочка Аня, дочь инженера.

— С пальцами ничего не случится. Работать надо всем. В школе, ребята, придется теперь часто работать. На днях организуем занятия по труду. Мастерские.