Юлия Шифрина - Я — хорошая девочка

Я тащу Соню в спальню. Показать свою кровать, на которой сплю только я одна. Из-под матраца вытаскиваю мешочек с хлебом.

— Что это у тебя?

— Я откладываю хлеб домой. Сушу его.

Из мешочка видна пушистая зелень.

— Испорчены, — горестно поникаю я.

— Это ничего. Мы теперь больше получаем. И дают каждый день. Все сыты.

В спальню вбегает мальчик.

— Почему ты не вышла на дежурство? — строго начал он и осекся.

Я смущенно и виновато объясняю:

— Это моя сестра приехала. И отец… Он разговаривает с директором, — немножко хвастаюсь я.

И, встретившись с улыбчивым взглядом Сони, он говорит:

— Здравствуйте. Ничего, я назначу следующего.

— Это председатель детисполкома — Арсюша Лопатин. — И, оглянувшись, я добавляю: — Если б ты знала, как я тряслась раньше, когда встречала его.

— Почему? — спрашивает Соня. И предлагает: — Пойдем на улицу, расскажи, как ты живешь, и про Арсюшу. Он обижал тебя?

Мы выходим в весенний сад. Большой дом фабриканта Веснера, где помещается наш детским дом, со всех сторон окружен садом. Вокруг живая изгородь. Лужайки и пруд.

Я иду с Соней, а сама думаю, что ей рассказать. Впервые я имею такую возможность. Сколько раз за это время я мысленно жаловалась ей. Как я тогда страшилась непонятного, нового. Но за это время очень многое изменилось в моем представлении. Насмешливые, горластые, враждебные ребята оказались хорошими, чуткими товарищами.

— Вот про Арсюшу, — шепотом говорю я. — Он был раньше как разбойник. Это я только тебе. Нам нельзя это вспоминать.

И я подробнее рассказываю. Когда я сюда пришла, то через несколько дней Арсюша и его товарищи (тридцать четыре мальчика) бросили в воспитателя — дядю Андрея — железные миски с горячим супом. Арсюша свистнул, а они бросили, вот…

— Но что же все-таки случилось? Или так, без причины? — интересуется Соня.

— Нет, с причиной. Было очень холодно. Мальчик Саша из их спальни не послушался воспитателя. Тогда дядя Андрей взял да раздетого вытолкнул на мороз. Он стоял недолго. Арсюша узнал, поднял крик, побежал к директору. Мальчика ввели в спальню, а у него ноги как синька, которой стирают белье. Мальчик болел долго. А Арсюша хотел Ленину писать, а потом ребята меж собой договорились и бросили миски с супом.

— Ну, а вы? Испугались?

Мне вспоминается, как мы сидели с раскрытыми ртами, сдерживая крик. Как мы, ложась спать, составили все десять кроватей, легли вместе, прижались телами и тряслись.

— А дальше? Чего ты замолчала? Теперь он председатель. Все его слушаются. А про свою жизнь, — добавляю я, — и не знаю, что сказать. Я научилась вышивать.

— Домой хочешь?

Я колеблюсь и опускаю глаза.

В кабинете директор прощается с отцом.

— Приезжайте обучать своему ремеслу ребят, — говорит он.

— Спасибо. Я теперь мастер. Учеников хватает.

— А вы чего грустная? Пусть поживет. Не грустите, — говорит директор Соне. — Придет время, когда самые обеспеченные родители станут просить, чтоб ребят устроить в закрытые школы. И не будет мест. Вы до этого доживете!

— Но это, наверно, плохих детей. С которыми дома не будет сладу, — обнимает меня Соня.

— Вы не правы! У родителей не бывает плохих детей. А Юдася — хорошая девочка, слов нет.

Это я — хорошая девочка. Я больше не голытьба, не голодранка, не нянька, не дылда, не шантрапа, не дармоедка! Я — хорошая девочка. Это сказал старенький строгий директор. Я бы заплясала.

Я долго смотрю вслед уходящим Соне и папе. Тепло переполняет мне грудь. Милые мои!

Меня окликают подруги. Возвращаюсь к играм и делам. Детство продолжается.

Дорогие читатели!

Понравилась ли вам эта книга?

Автор и издательство просят вас присылать свои отзывы по адресу: г. Воронеж, ул. Цюрупы, 34, Редакция художественной литературы .

Цадик — духовный прорицатель.

Гой — иноверец.

Ввиду дефекта страницы отсканированной книги абзац восстановлен частично и предположительно. — Прим. книгодела .