Анатолий Левандовский - Наследники господина Чамберса

— Разве ваше величество не изволили заметить, — подсказал ему герцог Нивернуа, — что это происходит исключительно благодаря достоинствам книги: ведь люди никогда не бранят того, что посредственно или заурядно. Когда женщины стараются поднять на смех вновь прибывшую даму, можно быть уверенным, что она красивее их всех.

А граф де С. воскликнул:

— Как мы счастливы, ваше величество, что в ваше царствование нашлись люди, способные изучить все отрасли знаний и передать эти знания потомству! Здесь можно найти все, начиная от способа делать булавки и кончая искусством отливать пушки и применять артиллерию, начиная с бесконечно малого и кончая бесконечно великим. Благодарение богу за то, что он создал в вашем королевстве тех людей, которые совершили дело, столь полезное для всего мира. Другие нации вынуждены перепечатывать «Энциклопедию», а мы имеем ее и не ценим. Отберите у меня, если вам угодно, всю мою собственность, но отдайте назад мою «Энциклопедию»!..

— Однако, — возразил король, — меня уверяют, что хотя это произведение полезно и достойно, в нем много недостатков.

— Ваше величество, — ответил граф С., — за вашим ужином подали два рагу, которые были неудачны; мы оставили их нетронутыми и тем не менее прекрасно поужинали. Неужели же вы из-за этих рагу приказали бы выбросить за окно весь ужин?..

Этот анекдот рассказал Вольтер.

Анекдот остается анекдотом, но недаром говорят, что во всякой шутке есть доля правды. Несомненно, доля истины есть и в приведенном анекдоте. И состоит она в том, что во второй половине шестидесятых годов отношение в высших сферах к «Энциклопедии» несколько изменилось в лучшую сторону.

Среди вельмож и главных сановников короля в это время имелось немало «вольнодумцев». Вспомним Малерба, который, быть может, и послужил Вольтеру прототипом графа С. Были и другие. Все они относились к «Энциклопедии» благожелательно и влияли в соответствующем духе на монарха.

Это не значит, конечно, что с «книги книг» так сразу сняли опалу: она не только не была официально разрешена, но собрание духовенства в 1776 году осудило ее вместе с «Эмилем» и «Общественным договором» Руссо.

И все же «осуждение» не имело результата.

Правительство распорядилось, чтобы подписчики представили полученные экземпляры в полицию; но полиция вернула их тома обратно, сделав лишь незначительные купюры.

«Энциклопедия» торжествовала над врагами.

И торжество ее ознаменовалось в первую очередь быстрым распространением по Европе.

В Женеве труд энциклопедистов был переиздан, едва он появился в Париже; затем вышло новое полное издание в 1777 году.

В Ливорно «Энциклопедия» была издана в 1770 году, в Лукке — в 1771, в Лозанне — в 1778.

Отдельные извлечения из «Энциклопедии» и сборники из статей ее на разные темы появились в ряде стран, в том числе и в России.

Впрочем, о России должен быть особый разговор: слишком важную роль сыграла страна эта и в истории «Энциклопедии», и в жизни господина главного редактора.

Весна была необыкновенно дружной.

Примерно до середины марта стоял мороз, и казалось, он не скоро отпустит землю. Но затем вдруг словно прорвало. Солнце сделалось ослепительно ярким, дни — почти теплыми. Зажурчали ручьи. Вспучились реки. Лед потонынал и потрескивал, кое-где появились первые полыньи.

Весело в такие дни катить вдоль бескрайних просторов. Забываются все горести минувшего; душа поет; хочется верить, что впереди только свет и радость...

Возок остановился у пограничного столба. Чиновник, зябко кутаясь в шинель, небрежно просмотрел документы и приказал поднять шлагбаум. Прощай, Россия!.. Прощай навсегда!..

Стало чуть грустно.

Слишком долго надеялся он на эту страну, слишком много вложил в эту поездку.

Дидро распахнул жаркую лисью шубу и откинулся на спинку кареты. Его спутник дремал. Он тоже закрыл глаза.

Прощай, Россия!..

Теперь, когда все уже в прошлом и Петербург остался далеко позади, безумно хочется домой. Теперь не только Анжелика, но даже Анна-Туанетта с ее постоянным ворчанием кажутся такими дорогими, желанными, только бы добраться до них поскорее...

Однако он знает, что скоро не доберешься. Из Гааги до Петербурга он тащился два месяца, хотя и не заезжал в Берлин, куда должен был завернуть по требованию Гримма для встречи с Фридрихом II. И тогда была золотая осень, а теперь — весна с ее коварными сюрпризами. Недавно, напри-

мер, при переезде через Двину лед под копытами лошадей провалился и философ чуть не угодил на дно реки...

Ну, ладно. Это тоже в прошлом. Сейчас он жив, здоров и, поскольку времени все равно девать некуда, стоит еще раз вспомнить и обдумать как следует все происшедшее за последние восемь месяцев. И не только за этот срок.

Да, конечно же, восемью месяцами здесь не ограничишься, ибо история с его поездкой в Россию уходит много глубже, можно сказать, чуть ли не к истокам «Энциклопедии» и уж, во всяком случае, к той ее поре, когда начались гонения.

Дидро почти наизусть помнил письмо графа Шувалова.

«...В случае если возникнут еще препятствия, ваше дело можно будет завершить в Риге или еще каком-нибудь городе империи...»

Тогда он не воспользовался этим любезным предложением, не мог: дело нужно было завершать дома, во Франции, в Париже. Но предложение запало в душу.

И потом, когда эпопея «Энциклопедии» увенчалась удачей, предложение это вновь всплыло, начало обрастать плотью, стало мучить чуть ли не ежедневно.

Дидро мечтал дать новое издание «Энциклопедии», исправленное и дополненное, без эзоповского языка и вынужденных купюр, с полным восстановлением текста, изуродованного Лебретоном.

Это было так заманчиво!..

И это можно было сделать в России.

Только в РОССИИ.

РОССИЯ...

С некоторых пор страна эта, холодная и далекая, стала как будто приближаться, все чаще будоража мысль Дидро. Он читал о России в книгах и журналах, из Петербурга ему писали письма, появились русские друзья: посол Дмитрий Алексеевич Голицын и фрейлина петербургского двора княгиня Дашкова. Апартаменты Дашковой, во время ее пребывания в Париже, были открыты для одного лишь Дидро; с ним русская аристократка проводила много часов в беседах о политическом строе России, о крепостном праве и на другие не менее острые сюжеты.

А потом произошла уже известная нам история с библиотекой. Любезность и щедрость Екатерины не могли оставить философа неблагодарным.

Он постарался отплатить за добро добром.

С некоторых пор его квартира стала открытой для всех, желавших отправиться в Россию с предложением услуг русской царице. Здесь бывали и художники, и скульпторы, и литераторы. Среди прочих Дидро направил к Екатерине и своего друга, скульптора Фальконе, будущего создателя Медного всадника.