Эсфирь Цюрупа - Теплый берег

— Ну, чего вам? — буркнул добродушно.

— Дяденька Антон… и нас, пожалуйста, на завод, на стапеля.

— Там поглядим. Не сегодня еду.

Шумно вскипел бурун за кормой. Задним ходом, расталкивая воду кормой, «Смелый» отваливает от стенки. Ход вперед! Он лихо разворачивается, креня борт и вздымая за собой роскошный пенистый хвост. Почуяв вольную воду, летит навстречу синему простору, мимо створных знаков, где кончаются внутренние воды порта, мимо многоярусных теплоходов, молчаливо ожидающих на рейде.

— Мы прямо в открытое море? Имейте в виду, он не умеет плавать! — громко предостерегает Колотыркин.

Отойдя далеко за линию буев, «Смелый» забирает вправо и идет теперь вдали от пляжей. Видны полосатые тенты, и уже трудно отсюда различить, где заградительные красные буи, а где яркие шапочки купальщиков. Кипит белая полоса прибоя. Проплывают белые дворцы-санатории. «Смелый» несется, глотая встречную косую волну. Опирается на нее крыльями, взлетает над водяным провалом и опять со стуком прижимает следующую волну, пропускает ее под собой.

— Волна, волна! — кричат мальчишки.

— Зыбь, — небрежно отзывается Антон.

— Я хорошо плаваю! — кричит Вяч. — А его вода не держит. В нем центр плавучести неправильно расположен! Так бывает разве, а?

Громкий получается разговор, нужно перекричать гул мотора, шум ветра на скорости, стук крыльев о воду.

— Все бывает! — И Антон прокричал им в ответ историю: — Когда я на действительной, на флоте, служил, у нас одного парня тоже вода не держала. Как его на флот взяли — не пойму! Однажды идем на катере, с него бескозырку сдуло. Пошла плясать по зыби. Это ж гордость матросская — бескозырка! Обронил — быть тебе посмешищем всей команды. Да еще пяток нарядов получит на камбуз или гальюны мыть, туалеты, значит. Кричит: «Братцы, выручайте!» А нам ни к чему, что плавать не умеет. Видим, распсиховался, мы и выручили: сбросили его в воду. Он стал пузыри пускать, я уж собрался за ним прыгать, глядим — поплыл! Схватил бескозырку…

— Меня уж выручали, — сказал Лесь. — Все равно ноги ко дну утаскивает.

Антон подумал и ответил:

— Не за тем плыл!

Вяч вступился:

— За тем! Туристы монет возле старого Гуля накидали, мы все ныряли, и Лесь. Обратно его Серега тащил.

— Не ныряй, пока не научишься плавать.

Лесь упрямо мотнул головой:

— Буду. Я воды не боюсь, под водой могу сорок семь секунд не дышать. А плыть — ноги утягивают.

Антон опять подумал и сказал:

— Монеты — ерунда! Не то. Как за тем поплывешь, так, значит, и поплывешь.

— За чем — за тем? — в нетерпении крикнул Лесь.

— Жизнь покажет, — ответил Антон.

Проплыл самоходный плавучий кран, в его металлических переплетах гудел ветер. У горизонта увидали темный силуэт наливного судна, пробежал рыболовецкий сейнер. На своей лоснящейся, не знающей устали спине море несло суда и суденышки.

— Трудится море-работяга, — сказал Антон.

Ровно постукивая мотором, «Смелый» обходил мыс, когда мимо, по левому борту, пронесся катер «Ураган». Он обогнал «Смелого», и среди его пассажиров Лесь опять увидал человека в светлом костюме, что последним сошел с теплохода. Он придерживал рукой шляпу. Лесь вдруг сразу его узнал. Узнал по той радости, которая охватила его, Леся, по тому празднику, который зашумел в его сердце.

— Это Дон Кихот! Дон Кихот! Полудин! — возбужденно закричал Лесь. — Мой знакомый! В Летнем театре будет выступать! — Он вскочил, замахал, закричал вслед: — Ипполит Васильевич! Я здесь! Это я! Я! Лесь!

И Колотыркин махал и орал:

— Эй, Дон Кихот, мы здесь!

Пассажиры с «Урагана» обернулись. Кто-то помахал, не он. Конечно, на том катере был свой шум мотора и ветра, они там просто ничего не расслышали. «Ураган» быстро уходил.

— Пожалуйста, дяденька Антон, побыстрей! — просил Лесь.

Но Антон не прибавил скорости.

— Там наш друг, мой и мамы Али! Он обещал сделать маму Алю настоящей артисткой. Он даже не знает, где мы теперь живем!..

— Закрой рот — ветра наглотаешься и сядь — вывалишься! — приказал Антон.

И Лесь увидал, что он, насупив брови, смотрит вперед по курсу и не расположен разговаривать.

Лесь никак не мог успокоиться. Носильщик сказал: «Лучше в санаторий». «Наверно, правда очень болен, раз он, такой отважный, боялся, чтоб не укачало. Не он отважный, а Дон Кихот. Ну и что? Я сам видел, он был Дон Кихотом, все перенес и не сдался. А сейчас ему плохо, может, он потому и меня не узнал. Или потому, что я очень вырос?..»

Вошли в тень. Каменная громада отвесно стала над морем. Вода под ней была темней чернил. Антон вытер с лица клок пены, «Смелый» срезал ее с боковой волны, потому что делал дугу. Он обходил большую скалу и держался подальше от маленьких, высунувших из кипящего прибоя каменные рога.

— Чертова скала и ее чертенята, — сказал Антон. — Недоброй памяти место.

В отвесной стене ютился куст, осыпанный желтым цветом. Чудом лепилась скрюченная сосна, вцепилась обнаженными корнями в расщелину, вытянула ветки в одну сторону, как пламя по ветру.

Миновали последний уступ, и открылся крутой, заросший иглицей берег, солнечная бухточка, полуразрушенный пирс. Антон выключил мотор, и услышалось, как звенят по берегу цикады. «Смелый» отшвартовался левым бортом.

— Оба вылезай! — Антон придержал катер.

Мальчишки вылезли на искореженные штормами балки. Антон — последним. Привязал цепь за ржавую скобу. Над плещущей водой по переплетам без настила перебрались на берег.

— Необитаемый, — сказал Вяч.

И тут же тигр сверкнул на Леся из зарослей желтыми глазами и скользнул в кустах длинным полосатым телом…

Вяч запрыгал, заорал: «Ур-ра!..» Просто так, потому что плавали по морю, высадились на неизвестный берег. И — захлопнул рот.

Оказалось, что они тут не одни. В тени скалы стоял человек в белом кителе и фуражке. Лесь узнал его сразу.

На лице Антона сменилось множество выражений: радость, растерянность, удивление, приветливость.

— Наш новый начальник аэроклуба Мосолов, — сказал он.

— Наш? — спросил Вяч. — А толстых в летчики принимают?

Антон поежился:

— Возможно, похудею.

Мосолов шел к ним:

— Здравствуйте, Антон! — Протянул Лесю обе руки: — Да это ж мой знакомец! Бабушка наша все про тебя спрашивает… — Дернулась бровь, наполовину черная, наполовину седая. Повернулся к Антону: — Привез ребят на партизанскую землю?

Антон кивнул.

— Каждый день прихожу, — сказал Мосолов. — Тут я вроде среди товарищей своих. Мужеству у них учусь. Не возражаете, если я ребят поведу? Каждую тропу знаю. — Тронул жокейку Вяча: — Интересная у тебя коллекция на голове. — Позвал: — За мной, ребятки, — и стал подниматься по тропе.

— В кильватер! — скомандовал Антон, что по-моряцки значит: идти по следу другого корабля, а в переводе на сухопутный язык, попросту — гуськом.