Светлана Полякова - Княжна

Прямо перед ней стоял огромный, белый волк, величественный и одновременно нежностью исполненный, с гордой, словно из облака слепленной головой, а в глазах волка сверкали изумруды.

Марго же вспрыгнула чудному волку на спину, и потерлась доверчиво о его шерсть.

Анна была готова поклясться, что волк улыбнулся.

— Знакомьтесь теперь, — сказал старец. — Это Виктор, а это княжна Анна…

— А как бы мне его погладить? — прошептала Анна.

— С любовью, — напомнил ей старец. — Две есть на свете вещи неодолимые. Любовь да молитва… Даже смерть бессильна ужалить, если любишь.

Анна подошла к волку, робко протянула руку.

— Я люблю тебя, — проговорила она.

И Виктор пригнул огромную голову, чтобы девочке было удобнее коснуться его ослепительно белой шерсти…

Она коснулась его головы, словно благословляя его. Потом, осмелев, погрузила пальчики в мохнатую белую шерсть.

— Я так люблю вас всех, — прошептала она, и рассмеялась так звонко и заразительно, что старец не смог сдержать улыбки.

Теперь они шли по лесу вместе — Отшельник, следом волк, на спине которого ехали Анна и Марго.

Это самая чудесная прогулка в моей жизни, — думала Анна.

— Вот если бы еще научиться понимать, о чем они разговаривают…

— Ты о чем? — обернулся старец.

— О птицах. Деревьях. Животных.

— Мне кажется, ты гпонимаешь их язык…

— Нет, это только мои выдумки!

— Опиши-ка, как это происходит, — попросил Отшельник.

— Я стою и очень долго прислушиваюсь, — начала Анна. — Вроде шелестит слабый ветерок сначала. Потом я в этом шелесте начинаю различать слова… Или в птичьем гомоне! Только это происходит как бы внутри меня. Поэтому няня и говорит, что я выдумщица, каких свет не видывал…

Они остановились.

— Давай проверим, — серьезно предложил старец.

— Как?

— Прислушивайся…

Вокруг царила такая тишина, что сначала Анна только рассмеялась — да к чему тут прислушиваться? Только далеко плакала кукушка, да с болота доносился лягушачий хор…

Но вот прошелестели ветки. Это ветерок-проказник коснулся их на лету, да полетел дальше.

— Устала от зимы…

Эти слова долетели до Анны отчетливо, и в то же время словно она сама произнесла их, неслышно, как подумала…

— Устала от зимы? — повторила она.

— А еще? — потребовал старец. — Еще что-то слышишь?

Анна снова замерла, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть то странное ощущение, которое родилось в ней — словно она теперь не только она, но и та высокая ель, и березка, уставшая от зимы, и Марго, и волк Виктор…

— Точно я целый мир, — удивленно проговорила она. — И все живет в моей груди, и это так…

— Как? — ласково спросил старец, перебирая морщинистыми пальцами светлые Аннины локоны.

— Так тепло, и весело, — выдохнула Анна. — Словно во мне не одна моя жизнь, а много…

— Какая смешная девочка, — услышала она за спиной, обернулась.

Прямо на нее смотрела с ветки маленькая рыжая белка.

— Да что же в ней смешного? — ответил белке дятел, погруженный в работу. — Обычный глупенький ребенок…

— Да сам посмотри, стоит и удивляется тому, что так нормально! Так естественно…

— Она же только учится, — прошелестела ель. — Не слушай их, детка! Настанет время — и ты всему научишься! Главное — начать постигать Науку Любви, остальное придет само собой!

Анна шагнула к ели.

— Это правда вы говорите, или я все придумала? — робко спросила она.

— Конечно, я, — шелохнула ветвями ель. — Нет ни ветерка, а я разговариваю с тобой…

— И с Дубом я тоже смогу говорить? — замирая от восторга, спросила Анна.

— Да неужели этот старый пень делает вид, что тебя не понимает? — возмутилась ель. — Так я и думала… Ему просто лень разговаривать, милая. Но, если ты передашь ему от меня поклон, вряд ли он промолчит…

— Я непременно передам, — пообещала Анна.

— Пора возвращаться, княжна, — позвал ее старец. — Солнце уже садится за Большую гору…

— Как же быстро пролетел этот день! — вздохнула Анна, которой хотелось, чтобы этот чудесный денек длился как можно дольше.

— У тебя впереди еще много дней, — серьезно ответил Отшельник. — И мне надо многому научить тебя…

— Ты и так обучил меня самому важному из искусств…

— Эту науку, дитя мое, ты постигла сама, — покачал он головой. — Да вот Марго помогла тебе… Но не я. А мне придется учить тебя более земным вещам.

— Каким? — удивилась Анна.

— Сейчас еще не время, — ответил Отшельник.

Они подошли уже к Анниному дому.

— Я уже волноваться начала, — посетовала няня, прижимая Анну к груди. — А это что за чудище?

— Няня, да ты что! — воскликнула девочка, и порывисто обняла за шею Виктора. — Это самый лучший волк в мире!

Няня опасливо отодвинулась на всякий случай от самого лучшего в мире волка — лучший-то лучший, да мало ли, что в голову ему взбредет…

— Что ж, спокойной ночи вам, и снов хороших, — проговорил Отшельник, касаясь Анниной головки.

— Может, останешься? — спросила няня. — Ночь уже…

— Нет, — покачал старец седой головой, и мягко улыбнулся. — Ночью все должны быть на своих местах. Кошка — на печи, волк — в норе, дитя в постели, а мы с тобой на молитве…

— И вы не боитесь? — спросила Анна.

Все-таки страшно ночью идти по лесу… Она бы никогда не решилась!

— Я и тебя научу, как не бояться ночного леса, — улыбнулся ей старец. — Только не теперь.

— А когда?

— Ох, что за неслух эта княжна! — заворчала добродушно няня. — Два взрослых человека ей спать велят, а она все с расспросами пристает!

— Когда? — снова спросила Анна.

— Завтра, — пообещал старец. — Завтра начну учить тебя, детка…

— Да неужто пора? — всплеснула руками няня.

— Пора, — печально кивнул старец. — Сумерки все гуще, и вороны крылами бьют… Все меньше у нас времени, пора маленькому цветку распускаться…

И с этими загадочными словами он пошел прочь, а за ним легкой тенью метнулся белый волк Виктор.

Ночь скрыла их, и Анне было пора — только сейчас она ощутила, как устала от радостей сегодняшнего дня.

— Странно как, няня, — пробормотала она сонно, — от радостей да веселья тоже можно устать, не хуже чем от горя да от беды! Ах, прости! Забыла совсем!

И она подбежала к Дубу, дотронулась рукой до могучего ствола.

— Ель просила вам кланяться, — сказала она.

Дуб молчал.

Анна почувствовала легкое разочарование — она-то думала, что воспоминание о Ели заставит его с ней поговорить!

— Или все это было только моей фантазией?

Она вздохнула, и вернулась к дому.

— Как она поживает? — внезапно услышала она, и остановилась.

Медленно обернулась.

Дуб стоял спокойно — погода была такая безветренная, что ветки не шелохнулись даже.