Джеймс Ганнибал - Четвертый рубин [litres]

– Ты не понял меня, мальчик… – Таннер спокойно поднялся на ноги, будто из кресла в гостиной. – В тебе достаточно тьмы, чтобы заколоть меня, в этом я не сомневаюсь, но не хватит сил преодолеть мою власть.

Профессор разжал кулак – четвёртый рубин лежал у него на ладони. Сомнений Джек не испытывал и прикладывал все усилия, чтобы проткнуть своего бывшего наставника. Мышцы, однако, повиноваться не желали. Таннер шагнул ближе и провёл пальцами по лезвию меча, словно приглашая себя порезать.

– Четвёртый рубин, – продолжал он, – заключает в себе силу всех остальных – это живое сердце камня. Просто держа его в руке, я могу управлять малейшими сокращениями твоих мышц гораздо эффективнее, чем с помощью рубина Тимура.

Подтверждая его слова, рука Джека двинулась против воли и поднесла клинок к его собственному горлу. Он попытался остановить её другой рукой, но та словно застыла. Не слушались и ноги – Таннер контролировал всё тело. Где-то в глубине сознания вдруг зародилась мысль убить себя. В самом деле, ведь пожертвовать собой ради Таннера – это хорошо, это правильно! Джек почти успел поверить, но профессор усмехнулся:

– Ну как, слышишь? Чувствуешь желание повиноваться? Действие рубина Чёрного принца – лишь слабый отзвук этой власти. Повинуясь ей, множество врагов Тэмуджина обратились против собственных народов и повели своих воинов на убой ради его интересов. Верность слепая, не рассуждающая – вот что мне ныне подвластно!

На лбу у Джека выступил пот. Он глухо застонал, борясь с овладевающей им чужой волей.

– Даже не пытайся, мой мальчик. Ты просто не знаешь, как с этим справиться… а жаль. Вся мудрость тысячелетий находится рядом с тобой – вот здесь, в моей руке, – та самая, что сводила с ума владельцев российского рубина, потому что была неполной. Теперь другое дело – я обладаю ею целиком!

Таннер прищурился, и лезвие меча упёрлось Джеку в горло.

– Джек! – донёсся снаружи отчаянный голос девочки. Таннер бросил взгляд на вход, и Гвен застыла на ступенях как вкопанная. Голос превратился в хриплый шёпот, как будто её душили: – Д-джек…

Меч надрезал кожу. Острая боль вспыхнула в мозгу ярко-красным сигналом тревоги, и что-то внутри внезапно откликнулось – не рефлекторным сокращением мышц, которыми по-прежнему управлял Таннер, а как-то иначе… по-искательски? Бессознательно, инстинктивно Джек вытягивал энергию из алого шара, сжатого в кармане левой рукой. Освежающая прохлада разливалась по телу, змеясь бурлящими ручейками силы. Джек зарычал, могучим усилием отводя от горла клинок. Самодовольная ухмылка Таннера дрогнула и растаяла, сменившись панической гримасой.

– Стоп! Но как… Я приказываю!

Перед глазами у Джека сгущался серый туман, звон в ушах нарастал, миллионы иголочек кололи кожу, проникая всё глубже, угрожая разъять плоть на молекулы и рассеять в пустоте. Но в то же время власть над телом мало-помалу возвращалась. Тратить время на предупреждения Джек не стал. Развернул меч и нанёс удар, целясь маньяку в грудь.

– Нет! – успел выкрикнуть Таннер с искажённым лицом, впечатывая последний рубин на место.

Словно притянутый мощным магнитом, клинок ударил точно в середину треугольника, в центральный камень. Усыпальницу залил слепящий свет.

Открыв глаза, Джек увидел, что стоит один на красном лакированном полу. Ряды золотых колонн по сторонам терялись в розоватом тумане, а над головой, в вышине, раскинулся бескрайний алый купол, под которым зависла в воздухе, словно голограмма, золотая решётчатая вязь. Меч так и остался в вытянутой руке. Звон в ушах продолжался, как и уколы бесчисленных иголок, будто раздиравших тело на части. Зато хотя бы перестала кровоточить шея. Джек опустил меч и поглядел на него. Если это глюк, то снова необычный, не из положения неподвижного наблюдателя. Но как удалось сохранить при себе меч и Зет? Хорошо это или плохо?

– Где я? – спросил он. Громко, чтобы рассеять мёртвую тишину.

– Думаю, ты и сам уже догадываешься, – улыбнулся мужчина в шляпе-котелке и плаще из красновато-коричневой замши, внезапно возникший из тумана. В руке он держал трость с набалдашником в виде головы сокола и светящимся индикатором.

Джек изумлённо застыл, потом с разбега бросился мужчине на грудь, едва не сбив с ног.

– Папа!

– Тише, тише… – Сильные руки отца крепко обняли его, совсем как прежде.

Как давно он не ощущал запаха этой замши и силы этих рук! Хотелось замереть в их объятиях и забыть обо всех невзгодах, но что-то подсказывало: очень скоро придётся расстаться.

– Как тебе удалось? – спросил Джек, отстраняясь.

Сдвинув котелок, Джон Баклз-двенадцатый почесал в затылке, глядя на алый купол.

– Ты взял кое-что из моей оружейной, не так ли? – вздохнул он. – Кое-что очень опасное.

Джек взглянул на купол и золотую решётку над головой.

– Ты имеешь в виду Зет?

– Вот как ты его назвал… – хмыкнул старший Джон Баклз и начал рассказывать, прохаживаясь плечом к плечу с сыном по лаковому полу меж золотых, окутанных туманом колонн. – А я назвал проще – пиявкой. Нет, я не знаю, что это за шар. Посыльный привёз его из Зальцбурга через несколько дней после гибели моего отца. Никаких пояснений не было, только знак опасности на бумаге, в которую этот твой «Зет» был завёрнут… – Он задумчиво глянул на свою руку. – Действие его я почувствовал, как только дотронулся… все ощущения вдруг обострились, как никогда прежде, – но едва отпустил, чего-то во мне стало не хватать.

– Чего именно? – Джек остановился, уловив горечь в отцовском голосе.

– Кусочка сознания, части личности. – Джон Баклз с усмешкой провёл рукой по телу сверху вниз – и замерцал, словно сейчас исчезнет. – Вот этой самой части, Джек, которую ты видишь перед собой! Шар отделил её, когда я его касался.

От разочарования Джек прикрыл глаза. Обман, всё обман! Рядом с ним стоял не отец, точнее, не весь отец, который одновременно находился в тысячах миль отсюда. После всего, что Джеку пришлось перенести, потрясение оказалось слишком сильным. Он скрипнул зубами в мучительных поисках хоть какой-то соломинки, чтобы ухватиться.

– Ну ладно, – заговорил он наконец, – пускай ты только кусочек себя, захваченный Зетом… потому я и встречаю тебя в глюках… Но ведь сейчас я здесь, с тобой! Я вытащу тебя, может, как раз этот кусочек и поможет.

Отец покачал головой:

– Нет, Джек, ты здесь не за этим.

– А зачем же? Зачем? – сердито вскинулся он, выходя из себя и едва сдерживая подступающие слёзы. – Что мне может быть нужно больше, чем вернуть тебя? Ты там лежишь и лежишь… день и ночь… Мама плачет, когда никто не видит. А Сейди – она ещё верит, но так по-детски… Доктора уже всё испробовали, мы… мы тоже… – Он в сердцах ударил кулаком по замшевому плащу – раз, другой, третий. – Скажи, ну скажи, что Часовщик с тобой сделал?