Джеймс Ганнибал - Четвертый рубин [litres]

Старший Баклз поймал его кулак и прижал к груди. Сунул трость под мышку и положил сверху другую руку.

– Извини, Джек… Я хотел бы рассказать, что случилось, но не знаю сам. Одни только обрывки, образы, да и те получил через шар, когда ты в часовой башне вложил мне его в руку. – Он отвернулся, глядя в туман. – Какие-то шприцы, странные кристаллы, ртуть… Похоже на алхимию. Возможно, моё сознание пытались перенести на какой-то неодушевлённый носитель. Понятно, разум искателя очень бы им пригодился.

Джек шмыгнул носом, унимая слёзы.

– У них ничего не вышло, – буркнул он.

– Ну конечно не вышло! Такое вообще невозможно. Люди больше, чем информация, сынок. Душу и разум никто не способен загнать в клетку: ни алхимия Часовщика, ни это… – Баклз разжал кулак сына и кивнул на алый шар. Затем опустился на одно колено и заглянул Джеку в глаза: – Тем не менее Зет успел и тебе навредить, потому ты и здесь! Это твоё подсознание заставило тебя сделать передышку, прежде чем снова ринуться в бой, иначе бы ты просто не выжил. – Он обвёл рукой лес блестящих золотых колонн, и Джек увидел в каждой своё отражение, частицу себя самого, заключённую в Зете. – Ты не меня пришёл вернуть, сынок, а самого себя!

Вдали за колоннами проступали сквозь туман очертания золочёной двери с чёрными кобрами по сторонам и соколом наверху.

Джон Баклз поднялся на ноги.

– Время почти вышло, тебе надо собраться, сынок, собраться целиком!

– Но как?

– Бросить вот это. – Отец сжал его руку, снова кивая на алый шар. – Мы не знаем, что оно такое, но для тебя стало привычкой, и каждый раз, когда ты к нему возвращаешься, он отбирает часть личности.

– Не понимаю… – Джек сказал неправду, он всё понимал. Просто не хотел, не был готов.

– Ты ждёшь, Джек, с самого Биг-Бена ждёшь, что этот красный камушек излечит меня и исправит всё остальное. Но дело в том, что я сейчас не настолько важен. Твоя мама, Сейди, Гвен – они нуждаются прежде всего в тебе, Джек, а не в том, поправлюсь ли я когда-нибудь. – Джон Баклз положил руку на плечо сына. – Прекрати ждать, живи сейчас, ты должен! Даже если меня не станет.

Вот они и сказаны – слова, что маячили на краю сознания уже целый год. Отец сказал их сам, вернее, его часть. Джек покачал головой:

– Нет, я не хочу тебя терять.

– Кто говорит о потере? – печально усмехнулся Джон Баклз. – Какая разница, стою я рядом или смотрю на тебя откуда-то ещё – всё равно я всегда с тобой, Джек. Вот во что надо верить, а не в камень, который носишь в кармане!

Туман сгустился, выступая из-за колонн и собираясь вокруг. Золочёная дверь угрожающе приблизилась, за её порогом начинался коридор с серебристыми стенами.

– Время вышло, сынок. Бросай эту штуку!

Из коридора загрохотал голос – точнее, несколько голосов одновременно, говорящих на разных языках. Самый громкий принадлежал Таннеру:

– Я знаю, что ты здесь, Джек. Войди и покажись своему новому повелителю!

Многоязыкий хор прокатился угрожающим эхом по всему телу, требуя подчиниться. Джек снова ощутил боль в порезанной шее. Как противостоять власти четвёртого рубина без Зета? Слишком долго он пользовался алым шаром, чтобы отказаться от помощи, когда на плечах лежит судьба всего мира!

– Зет не поможет, – покачал головой отец, будто услышал его мысли. – Он только увеличивает бремя, и тебе надо отказаться от него, пока не поздно.

Джек взглянул на шар – такой маленький и незначительный с виду. Казалось бы, чего проще – взять и выбросить. Нет!

– Не могу, – вздохнул он, сомкнув пальцы, и золотая дверь надвинулась вплотную, поглощая его целиком.

Отражения из колонн спешили следом, заполняя серебристый коридор с еле различимым в вышине сводчатым потолком и выглядывая из-под ног Джека, ступающих по зеркальному полу. Некоторые кивали назад, словно уговаривая вернуться, но было уже поздно – золотая дверь исчезла. Красное сияние нахлынуло спереди, смутно напоминая огоньки в гиперпетле, и Джек оказался в зале-юрте, очень похожем на усыпальницу Чингисхана, но со стенами и потолком из чистого рубина. На возвышении вместо саркофага стоял серебряный трон с белой завесой водопада позади. Таннер – или кто-то похожий на него? – полулежал на троне, опершись локтем, в той же золотой кольчуге со всеми четырьмя рубинами и босиком.

– Добро пожаловать, Джек! – произнёс он тем самым многоязычным голосом, в котором Джек угадал монгольские, персидские и китайские слова. Они принадлежали призрачным фигурам – кто в доспехах, кто в царских одеяниях, – которые накладывались на тело Таннера и повторяли его движения. Он ухмыльнулся, и они вместе с ним. – Я рад, могу даже сказать, горд, что ты продвинулся так далеко, мальчик. Ты отличный ученик и заслужил быть свидетелем моей окончательной победы.

Отражения Джека тем временем выстраивались по кругу вдоль стен юрты, едва видимые на фоне полупрозрачной поверхности камня. Не подав вида, что заметил их, Таннер продолжал:

– Вот средоточие моей власти! – Он махнул рукой, оставляя мерцающий красный след в воздухе, и купол потолка растаял, открывая над собой бледно-голубое, почти белое небо, в котором на разукрашенных серебристых платформах стояли ещё три рубиновые юрты, соединённые треугольником переходов с барельефами священных животных из серебра. К четвёртой юрте, с серебряным троном, спускались серебряные лестницы. – Великая постройка наконец готова, и я могу завершить дело Тэмуджина. Весь мир склонится к ногам Великого хана! – Палец Таннера ткнул в сторону Джека. – Начиная с тебя.

Джек почувствовал внутренний приказ пасть на колени, ноги послушно начали подкашиваться, и он покрепче сжал в руке Зет, борясь с дурнотой и стараясь набрать как можно больше энергии. Ноги окрепли и выпрямились, рука с мечом налилась силой.

– Не думаю, – хмыкнул он и рванулся к трону, занося меч для удара.

Из пола, сверкая кристаллическими гранями, выросли рубиновые фигуры. Они бросились на Джека, обращаясь на ходу в монгольских воинов. Отбив кривую саблю, он рубанул одного, и тот рассыпался мерцающей алой пылью. Таннер следил за схваткой, сосредоточенно подавшись вперёд. Профессор управлял своими бойцами как дронами.

Джек ощутил на запястье тяжёлую хватку, затем и на другом – двое солдат подобрались сзади. Их сжатые пальцы превратились в рубиновые наручники. На лице Таннера мелькнула зловещая самодовольная усмешка, повторенная призрачными соправителями, и рубиновая короста поползла по рукам и плечам Джека, грозя сковать всё тело и обратить в камень целиком.

Конечно, он понимал, что всё происходит со скоростью нейронных импульсов. С точки зрения Гвен, он ещё стоял в усыпальнице, едва успев прикоснуться остриём меча к центральному рубину на груди у Таннера. Однако, если тому удастся заключить разум противника в камень, это мгновение обратится в вечность, а от настоящего Джека останется лишь пустая телесная оболочка. Отражения Джека вдоль стен стали тускнеть, почти уже неразличимые на рубиновом фоне. Они исчезали – он и сам исчезал.