Рик Риордан - Перси Джексон и море Чудовищ

– Ты в порядке? – спросил я. И сразу же понял, что сморозил глупость. Ясное дело, она не в порядке.

– Я не осознавала, – пробормотала девочка.

– Чего?

Ее глаза были такого же цвета, как туман над островом сирен.

– Какое это большое искушение…

Мне не хотелось признаваться, что я видел, чем ее соблазняли сирены. Мне казалось, что я лезу ей в душу. И все-таки я решил, что должен рассказать об этом.

– Я видел, как ты перестроила Манхэттен, – признался я. – И… Луку, и твоих родителей.

Аннабет покраснела.

– Видел?

– Тогда на борту «Царевны Андромеды» Лука предлагал тебе создать новый мир из руин… ты и правда это обдумывала, да?

Она потуже завернулась в одеяло.

– Это моя роковая ошибка. Вот что показали мне сирены. Моя роковая слабость – спесь.

Я моргнул.

– Это как та коричневая штука, которую намазывают на вегетарианские бутерброды?

Аннабет возвела глаза к небу.

– Да нет же, Рыбьи Мозги. Это хумус, смесь . Спесь намного хуже.

– Что может быть хуже хумуса?

– Спесь означает страшную гордыню, Перси. Ты начинаешь думать, что способен творить такое, чего не может никто другой… даже боги.

– Ты тоже так думаешь?

Она потупилась.

– У тебя никогда не было ощущения… что в этом мире все неправильно? Что если бы можно было все переделать заново, с нуля? Больше никакой войны. Никаких бездомных. Никакого внеклассного чтения на лето.

– С этого места поподробнее.

– Я хочу сказать, западная культура вобрала в себя все лучшее, что создало человечество, поэтому огонь до сих пор горит. Поэтому Олимп все еще рядом с нами. Но иногда начинаешь видеть плохое, понимаешь? И начинаешь думать, как Лука: «Если бы я мог все это разломать, я бы сделал лучше». Тебя никогда не посещали такие мысли? Ну, знаешь… если бы ты правил миром, то справился бы лучше.

– Эээ… нет. Если бы я правил миром, воцарился бы хаос.

– Значит, ты счастливчик. А твоя роковая слабость не спесь.

– А что тогда?

– Я не знаю, Перси, но у каждого героя есть свое слабое место. Если ты не поймешь, что это такое, и не научишься держать это в узде… что ж, слово «роковая» тут не просто так.

Я обдумывал ее слова. И идея меня не порадовала.

Кроме того, я заметил, что Аннабет старается не распространяться о более личной части видения, о вещах, которые ей бы хотелось изменить – снова воссоединить родителей и спасти Луку. Я ее понимал. Мне и самому не хотелось признавать, как много раз я мечтал, чтобы мои собственные родители снова были вместе.

Я подумал о маме, как она сидит одна на кухне нашей квартирки в Верхнем Ист-Сайде. Попытался вспомнить, как пахнут ее синие вафли. Все это казалось таким далеким.

– Ну, так оно того стоило? – спросил я у Аннабет. – Ты чувствуешь себя… мудрее?

Она смотрела вдаль.

– Не уверена. Но мы должны спасти наш лагерь. Если мы не остановим Луку…

Можно было не продолжать. Если уж даже Аннабет заразилась идеями Луки, даже подумать страшно, сколько других полукровок захотят к нему присоединиться.

Я подумал о девочке из моего сна и о золотом саркофаге. Не знаю, что означал этот сон, но, кажется, я что-то упустил из виду… какой-то ужасный план Кроноса. Что же увидела та девочка, когда заглянула в гроб?

Вдруг глаза Аннабет расширились.

– Перси.

Я обернулся.

Впереди снова маячил неизвестный берег, остров в форме седла, а на нем – холмы, покрытые лесами, белые пляжи и зеленые луга – в точности как в моих снах.

Моя способность ориентироваться на воде это подтверждала. Тридцать градусов тридцать одна минута северной широты, семьдесят пять градусов двенадцать минут западной долготы.

Мы добрались до обиталища циклопа.

Когда думаешь «чудовищный остров», воображение рисует крутые скалы и берег, усыпанный костями, примерно как на острове сирен.

Остров циклопа оказался совершенно иным. То есть там, конечно, имелся веревочный мост над пропастью, очень плохой признак. Прямо хоть вешай плакат: «ЗДЕСЬ ЖИВЕТ ЧТО-ТО ЗЛОЕ». В остальном место будто бы сошло с открыток с видами Карибов. Зеленые поля, тропические деревья, увешанные плодами, и пляжи с белым песком. Мы причалили к берегу. Аннабет глубоко вдохнула чистейший воздух и сказала:

– Руно.

Я кивнул. Еще не видя самого руна, я уже чувствовал его силу. Теперь я верил, что оно способно исцелить что угодно, даже отравленное древо Талии.

– Если мы его отсюда заберем, остров погибнет?

Аннабет покачала головой:

– Он просто померкнет. Вернется в свое изначальное состояние… каким бы оно ни было.

Я ощутил легкий укол совести, ведь мы собирались разрушить этот райский уголок, но напомнил себе, что у нас нет выбора. Лагерь полукровок в беде. А Тайсон… Тайсон все еще был бы с нами, если бы не эти поиски. Теперь уже неважно, кем он был, ради него мы должны преуспеть.

В лощине на лугу бродило несколько дюжин овец. На вид смирные, вот только каждая размером с бегемота. Стадо паслось у подножия холма, вверх по которому взбиралась тропинка, ведущая к вершине, а там, у края ущелья, рос массивный дуб, тот самый, из моего сна. Среди его ветвей блестело что-то золотое.

– Слишком легко, – заметил я. – Просто поднимайся наверх и бери?

Аннабет прищурилась.

– Здесь должен быть какой-то страж. Дракон или…

Из лесной чащи выскочил олень. Он рысью бежал по лугу, вероятно, его прельстила сочная травка. Овцы вдруг разом заблеяли и кинулись прямо на животное. Все произошло так быстро, что олень споткнулся и пропал в море шерсти и огромных копыт.

В воздух полетела трава и клочки шкуры.

В следующую секунду овцы неторопливо разошлись и снова принялись мирно бродить по лугу. Там, где только что стоял олень, лежала груда дочиста обглоданных костей.

Мы с Аннабет переглянулись.

– Они совсем как пираньи, – сказала девочка.

– Ага, пираньи, покрытые шерстью. Ну и как же мы…

– Перси! – ахнула Аннабет, хватая меня за руку. – Смотри.

Она указала на пляж, над которым раскинулось овечье пастбище; там села на мель маленькая лодка… еще одна шлюпка с «Бирмингема».

Мы решили, что не сумеем пройти мимо овец-людоедов. Аннабет предлагала прокрасться по тропинке, использовав бейсболку-невидимку, и утащить руно, но в конце концов мне удалось ее убедить, что ничего не выйдет. Овцы учуяли бы ее. Появился бы еще один страж. Да что угодно. И если это случится, я буду слишком далеко и не смогу ей помочь.

Кроме того, наша первоочередная задача – спасение Гроувера и всех, кто, возможно, высадился на берег из той шлюпки (если, конечно, им удалось пройти мимо овец). Я слишком нервничал и не стал вслух высказывать свою тайную надежду… что Тайсон, возможно, еще жив.