Рик Риордан - Перси Джексон и море Чудовищ

Даже если бы нам каким-то чудом удалось убить Полифема, это ничего бы нам не дало. Гроувер и Кларисса умерли бы, запертые в этой пещере. Единственный способ отодвинуть камень – заставить циклопа сделать это.

Разозлившись, я ударил по валуну Анаклузмосом. Полетели искры, но больше ничего не произошло. Здоровенная скала – это враг, которого не победить волшебным мечом.

В отчаянии мы с Аннабет сидели на утесе и смотрели на небесно-синий силуэт циклопа, который прохаживался среди своих стад. Он предусмотрительно отделил обычных животных от плотоядных, разогнав группы по разным сторонам гигантского ущелья, разделявшего остров. Единственный путь через него пролегал по веревочному мосту, доски были закреплены на приличном расстоянии друг от друга, так что копытное не смогло бы пройти.

Мы смотрели, как Полифем идет к своим плотоядным стадам на дальней стороне острова. К сожалению, они его не съели. Вообще-то они, кажется, не доставляли ему особых хлопот. Он покормил их ломтями не пойми откуда взявшегося мяса, которые он доставал из большой плетеной корзины, и это зрелище только укрепило во мне мысль, зародившуюся после того, как я побывал морской свинкой: возможно, когда-нибудь я присоединюсь к Гроуверу и стану вегетарианцем.

– Обманом, – решила Аннабет. – Силой нам его не победить, значит, придется прибегнуть к обману.

– Ладно, – кивнул я. – И что это будет?

– Эту часть я еще не продумала.

– Здорово.

– Полифему придется сдвинуть камень, чтобы впустить овец внутрь.

– На закате, – напомнил я. – Именно тогда он собирается жениться на Клариссе и слопать Гроувера на ужин. Не уверен, что из этого отвратительнее.

– Я могу проникнуть внутрь, – сказала девочка. – Став невидимой.

– А как же я?

– Овцы, – протянула Аннабет. Она посмотрела на меня одним из тех хитрых взглядов, от которых я всегда начинал нервничать. – Насколько сильно ты любишь овец?

– Смотри, не разжимай рук! – велела невидимая Аннабет откуда-то справа. Ей было легко говорить. Это же не она висела над землей, вцепившись в живот овцы.

Ну, ладно, признаю: это оказалось проще, чем я думал. Раньше мне приходилось забираться под мамину машину, чтобы поменять масло, а сейчас я проделывал примерно то же самое. Овца не возражала. Даже самая маленькая из овец циклопа была достаточно большой, чтобы выдержать мой вес, и все они были покрыты густой шерстью. Я просто накрутил длинные пряди на кулаки, обхватил овцу ногами за крестец, и готово – я чувствовал себя детенышем кенгуру, разъезжая у овцы под грудью, стараясь, чтобы шерсть не лезла в рот и в нос.

На случай, если вам интересно: снизу овца пахнет неважно. Представьте себе зимний свитер, который вывозили в грязи и на неделю оставили в корзине для грязного белья. Что-то вроде того.

Солнце садилось.

Едва я успел занять свое место, как циклоп проревел:

– Эээй! Козочки! Овечки!

Стадо поспешно потянулось обратно вверх по холму к пещере.

– Вот так! – прошептала Аннабет. – Я буду рядом. Не волнуйся. Как только он откроет пещеру…

Она не закончила.

План и так был достаточно ужасный, чтобы пересказывать мне его во второй раз. Я молча пообещал богам, что, если мы выживем, я скажу Аннабет, что она гений. Пугало то, что боги наверняка поймают меня на слове.

Мое овечье такси начало тяжело взбираться на холм. Уже через сотню ярдов руки-ноги у меня дрожали и болели от напряжения. Я вцепился в шерсть сильнее, и животное недовольно заблеяло. Я его не винил. Мне бы тоже не хотелось, чтобы кто-то въезжал на мне в гору, повиснув у меня на волосах, но если бы я не держался, то наверняка упал бы прямо под ноги монстру.

– Хазенпфеффер, – сказал циклоп, похлопав одну из овец передо мной. – Эйнштейн! Виджет, эй там, Виджет!

Полифем похлопал мою овцу по спине, едва не сбив меня на землю.

– Да тут нарастает дополнительная порция баранины?

Ооой. Вот и началось.

Но Полифем только рассмеялся и хлопнул овцу по филейной части, придав нам дополнительное ускорение.

– Вперед, толстушка! Скоро Полифем съест тебя на завтрак!

Вот так я и оказался в пещере.

Я видел, как внутрь вбежала последняя овца. Если Аннабет прямо сейчас не начнет свой отвлекающий маневр…

Циклоп уже собирался завалить вход камнем, как вдруг из ниоткуда зазвучал звонкий голос Аннабет:

– Привет, урод!

Полифем замер.

– Кто это сказал?

– Никто! – выкрикнула Аннабет.

Это вызвало именно такую реакцию, на которую она рассчитывала. Физиономия монстра покраснела от гнева.

– Никто! – заревел в ответ Полифем. – Я тебя помню!

– Ты слишком глуп, чтобы кого-то запомнить, – издевалась Аннабет. – Гораздо глупее, чем Никто.

Я изо всех сил надеялся, что, говоря это, девочка не стоит на месте, потому что Полифем в ярости заревел, схватил ближайший булыжник (это оказалась его входная дверь) и запустил его туда, откуда шел голос Аннабет. Я услышал, как камень разлетелся на тысячу кусочков.

На какой-то ужасный миг воцарилась тишина. Потом Аннабет закричала:

– А целиться ты так и не научился!

Полифем взвыл:

– Иди сюда! Я убью тебя, Никто!

– Ты не можешь убить Никого, тупой болван! – дразнилась девочка. – Попробуй найди меня!

Полифем скатился вниз с холма, следуя за ненавистным голосом.

В наше время дразнилка со словом «Никто» мало кому понятна, но Аннабет объяснила мне, что много столетий назад это имя использовал Одиссей, чтобы перехитрить Полифема, а потом ткнул циклопа в глаз длинной, обожженной на костре палкой. Аннабет предположила, что Полифем до сих пор злится, вспоминая это имя, и оказалась права. Услышав имя старого врага, монстр пришел в такое неистовство, что даже забыл закрыть вход в пещеру. Очевидно, ему даже не пришло в голову хоть немного подумать, иначе бы он сообразил, что первый Никто был мужчиной, а голос Аннабет – женский. С другой стороны, циклоп собирался жениться на Гроувере, так что он явно не разбирался во всех тонкостях различий между мужчинами и женщинами.

Я надеялся только, что Аннабет останется в живых и сумеет отвлекать чудовище достаточно долго, чтобы дать мне время найти Гроувера и Клариссу.

Я отлепился от своего транспортного средства, похлопал Виджет по голове и извинился. Потом стал искать главную комнату, но нигде не было и следа Гроувера и Клариссы. Расталкивая овец и коз, я направился в дальнюю часть пещеры.

Хоть мне и снилось это место, оно оказалось настоящим лабиринтом. Я бежал по коридорам, усыпанным костями, заглядывал в комнаты, полные овечьих шкур и каменных овец размером с настоящих, на которых явно взглянула Медуза. Тут хранились коллекции футболок с изображениями овец, огромные кадки с ланолином, шерстяные пальто, носки, и головные уборы, украшенные бараньими рогами. Наконец я нашел прядильню, в углу которой Гроувер, склонившись над Клариссой, пытался перерезать ее путы тупыми ножницами.