Росс Уэлфорд - Путешествие во времени с хомяком [litres]

Дедушка Байрон уехал только две минуты назад, а я уже спускаюсь в сад к сараю. В прошлом здесь хранились фейерверки и стояла гоночная машинка Пая. Если бы у меня было больше времени, я бы расчувствовался, вдохнул запах дерева внутри сарая, вспомнил Пая и всё такое.

Но времени у меня нет. Мне очень нужно найти жестяной таз, и по дороге к сараю я готовлю себя к тому, что никакого таза там, конечно, не будет. Обычное дело, верно? Никогда не найдёшь именно того, что тебе сейчас нужно.

Но я его нахожу. В глубине сарая – заваленный бутылками пестицидов, старыми пластиковыми горшками и бамбуковыми опорами для цветов – стоит огромный жестяной таз. Я даже не могу как следует порадоваться, до того сильно нервничаю. Я принёс из дома всё остальное: ноутбук, чёрную коробку, провода, флешку, своего хомяка (конечно же) – и через пару минуту машина времени уже собрана. Цифры бегут по экрану быстрее и быстрее, я весь дрожу от нетерпения и…

Полагаю, сейчас я должен посвятить вас в свой план.

Я хочу Один Последний Раз отправиться в 1984 год, но на несколько дней раньше , чтобы не встретиться с самим собой. Там я проникну в сарай Пая и выведу Маленькую быструю зелёную машину из строя (я не смогу уничтожить её, ведь это разбило бы мне сердце, я просто сниму колёса, например). А потом, чтобы перестраховаться, я пойду на спуск и уберу оттуда кирпич и тележку. Это предотвратит аварию Пая. Кроме того, он не сможет кататься на карте по склону пару дней, пока не починит его, – это на случай, если «вмешается судьба» и карт всё-таки понесётся в море. Говорю вам: я предусмотрел все возможные варианты.

Кроме одного. Я вдруг замечаю, что машина времени теряет мощность. Бег цифр по экрану остановился, а почти прозрачная плёнка, которая раньше куполом поднималась над жестяным тазом, превращаясь в большой пузырь, теперь напоминает поверхность мутной жидкости и заполняет таз лишь наполовину. Проще говоря, сейчас я никак не смогу туда поместиться, а ведь мне ещё нужно будет вернуться.

Надо бы об этом подумать. Я нажимаю на ноутбуке клавишу «выход», и программа останавливается. План нужно пересмотреть.

Меня осеняет почти сразу. Я не стану физически перемещаться в прошлое и своими руками убирать кирпич и тележку для покупок. Вместо этого я пошлю папе письмо и напишу, чтобы всё это сделал он сам . Письмо отправится в прошлое вместе с Аланом Ширером, чтобы папа его точно не пропустил.

Хорошо. Письмо. Это может сработать.

Но пока я обдумываю новый план, возникает вторая проблема – и она даже серьёзнее первой.

Белый курсор мигает на экране – нужно ввести строчку кода, написанного на чёрной коробке. Эта коробка переносила меня туда-сюда по измерениям времени, а в перерывах лежала в рюкзаке. При этом надпись на ней постепенно стиралась, и сейчас её почти не разобрать. Строчка кода выглядит так:

ВМ..ДДДД…7.5Э8… и в конце большая клякса смазанной Д.

ВМ… – а что было дальше? С? М? Там были ещё и цифры. Тройка. Двойка?

Я не помню пароль.

Это значит, что я не смогу отправить письмо в 1984 год.

Оставив машину времени в сарае, я иду обратно к дому. Алан Ширер свернулся клубком у меня в руках. Я готов признать поражение, но в этот момент слышу, как скрипит по дорожке мопед дедушки Байрона. И внезапно память преподносит мне чудесный подарок. Мопед шумом двигателя напоминает о том, как я сидел на нём сегодня и как затекла задница после пятнадцати миль…

И как мне было невмоготу, когда мы увидели дорожный знак с надписью БЛЕЙДОНна въезде в город…

А вспомнив слово «Блейдон», я сразу думаю о песне «Блейдонские скачки»…

Эта песня теперь прочно ассоциируется у меня со стишком о королях и королевах Англии, которому обучил меня дедушка Байрон.

Вот с этим:

Картинка складывается, когда я вижу в смазанном коде четыре буквы Д подряд. «Четыре Джорди, Вильгельм, Виктория» – моя любимая строчка в стихотворении, и теперь я знал, что подберу пароль. Я пою с середины припева, немного фальшивя:

Или по буквам: ВМАГ ДДДДВВ Э7Г5 Э8ГЛ2ЧУД

Подумать только: а я ведь считал это всего лишь пустяковым «трюком с памятью» дедушки Байрона.

Вернувшись в комнату Пая, я внимательно осматриваю её. Не уверен, что это осознанный «последний взгляд», но так в итоге и окажется.

Я разглядываю вещи Пая – научные книги, модель Солнечной системы, свисающую с потолка, его одежду в шкафу, его одежду (джинсы, футболку, куртку), которую ношу сейчас я. На его столе среди книг я нахожу тонкую коробку под названием «Малый набор для писем». В ней лежат конверты и писчая бумага, украшенная изображениями космических кораблей и планет.

Сидя за столом, я вынимаю из рамки фотографию, на которой мы с папой и мамой. Складываю её пополам и кладу в конверт – это письмо я отправлю маме. Не своей настоящей маме, а той, которая замужем за Родди и живёт в Блейдоне.

Это прощальный подарок. Мне хочется, чтобы у неё осталось что-то на память обо мне.

Дальше я пишу на листе бумаги: «Пожалуйста, прочти её и вспомни меня. С благодарностью и любовью от Ала». Я кладу листок в свой экземпляр книги «Дворцы памяти Шри Кальпаны» – и оставляю книгу на кровати.

Наконец я начинаю писать письмо Паю. Когда я беру ручку, рука немного трясётся. Вы когда-нибудь писали важное письмо? Сообщения и электронные письма – это другое, сейчас нужно сразу писать правильно и аккуратно. Слова сами приходят ко мне – я не раздумываю и не зачёркиваю. Кажется, всё, что нужно написать, уже внутри ручки, а я только держу её и вожу ею по бумаге. Я исписываю один лист, потом второй, и у меня уже болит запястье – но почти в самом низу последнего листа бумаги из коробки я останавливаюсь и понимаю, что уже всё сказал. Я не буду перечитывать письмо, я знаю, что там всё верно. Сложив листы, я запихиваю их в конверт и подписываю сверху: «ДЛЯ ПАЯ ЧАУДХАРИ. ПРОЧЕСТЬ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО».

Потом я встаю, разминая запястье, и убираю конверт в карман джинсов.

Звенит дверной звонок, хлопает дверь, снизу доносятся голоса. Из окна спальни я вижу полицейскую машину, припаркованную у дома.

Дедушка Байрон кричит с лестницы:

– Пай. То есть Ал. Спустись, пожалуйста.

В прихожей стоят два офицера полиции, щуплый мужчина и полная женщина, и я тут же понимаю, что произошло. Дело в Родди. Мы вызвали у него подозрения. Не просто так он качал головой в разговоре с мамой, когда мы уже уезжали. Он словно говорил: «Что-то здесь нечисто». Он положился на свой инстинкт полицейского и сделал пару звонков. И вот они, двое полицейских, которые ведут себя вежливо и любезно. Но у них пока и нет причин вести себя иначе, ведь они просто проводят проверку по запросу.