Вероника Коссантели - Ископаемые

– Разве она не прекрасна? – проворковала Даймонд.

Нет. Она – самое уродливое существо, которое я когда-либо видел .

С большим трудом мне удалось не произнести это вслух.

– Это фиджийская русалка, – сказала Даймонд. – Наполовину обезьяна, наполовину рыба. Она очень старая. Я нашла ее в антикварном магазине. Своих детей у меня никогда не было. Пруденс не в счет, она слишком взрослая и угрюмая. Так что теперь у меня есть маленькая русалочка. Тебе когда-нибудь хотелось стать русалкой, мальчик?

– Нет, – честно ответил я. – Никогда.

– А мне хотелось, – сказала Даймонд, мечтательно болтая ножками в воде. – Русалкой с красивым серебристым хвостом. – Кресло все стремительнее уменьшалось в размере. – Когда-нибудь я такую сделаю. Но уже без обезьянки. Мне все время думается, что с человеком получится куда лучше. С девочкой… или мальчиком. Русалкой-мальчиком.

Она пососала леденец и внимательно посмотрела на меня, будто оценивая. Мои руки покрылись мурашками.

– Я… гм… думаю, мне пора домой, – пробормотал я.

– О, зачем же спешить, – сказала Даймонд и вытащила изо рта леденец. – Подожди…

Но в этот момент, издав напоследок усталое «пф-ф-ф», надувное кресло сдулось, и Даймонд исчезла под водой. Пена из пузырьков и похожие на водоросли синие волосы – последнее, что я увидел, после чего бросился наутек.

За мной никто не погнался. Минцер и Мамп бросились к краю бассейна спасать тонущую и плюющуюся Даймонд. Я побежал через изгородь в дом.

– Простите, – бросил я на ходу, споткнувшись об овечью голову. – Мне очень жаль, что она сделала из вас ковер. Очень жаль всех вас.

Я решил помешать Даймонд Пай добраться до животных Вормстолла, чего бы мне это ни стоило. Она мигом превратит Дидо в лампу, а Мингуса – в канделябр. О том, что Даймонд сделает с остальными, я предпочитал не думать.

Кошка начищала усы, сидя на капоте розового автомобиля, и будто не замечала меховую лапу, свисающую с водительского зеркала.

– На твоем месте я был бы осторожнее, – предупредил я. – Это не очень добрый дом!

Когда я уходил, что-то заставило меня поднять глаза:

ЕТИГОМОП

Это слово было написано на окне верхнего этажа чем-то вроде зубной пасты. Я понял, что оно означает. В зеркальном письме Пруденс почти ничего не смыслила. Она вспомнила, что нужно перевернуть буквы, но забыла перевернуть все слово. ЕТИГОМОП – ПОМОГИТЕ.

За буквами из зубной пасты я разглядел бледное лицо. Девочка прижала ладони к стеклу и пыталась мне что-то сказать, но я отвернулся. Если Пруденс начала болтать о Вормстолле, выдавая все секреты, то она заслуживает всего, что с ней происходит. Мне было все равно, превратит ее Даймонд в русалку или нет. И никакого «ЕТИГОМОП» она от меня не получит.

На следующее утро, когда мисс Триппс с привычным хлопком закрыла журнал, Пруденс, хромая, вошла в класс. Школьной формы на ней не было, а волосы торчали в разные стороны. С коленки в носок стекала кровь.

– Пруденс Пай, ты опоздала. И выглядишь так, будто тебе пришлось лезть через забор. Где школьная форма и справка о болезни?

Пруденс сделала вид, что роется в карманах. Я знал, что никакой справки у нее нет. Мисс Триппс закатила глаза к потолку и велела ей сесть на место.

Я почувствовал на себе взгляд девочки. Она пыталась заставить меня посмотреть на нее, но я продолжал рисовать Сквермингтонского Змея, не поднимая головы.

Посреди урока литературы Пруденс передала мне записку:

Мисс Триппс стояла спиной к классу и писала на доске. Я передал ответ обратно:

– Не я!

Она произнесла это вслух. Мисс Триппс резко повернулась к классу.

– Кто это сказал?

Все посмотрели на Пруденс.

– Пруденс Пай, это ты?

– Не я! – Пруденс смотрела на меня, а не на мисс Триппс.

Мисс Триппс поджала губы:

– В наказание я напишу твое имя на доске. Дважды. Один раз – за выкрики на уроке, а другой – за вранье.

Даймонд знает.

Я знаю.

Ты ей рассказала.

На переменке мисс Триппс оставила Пруденс в классе и заставила ее заточить все карандаши – следовательно, она не смогла выйти за мной на площадку и поговорить.

Когда в конце перемены раздался звонок, мне захотелось в туалет. Я понимал, что опоздаю в класс, но ничего не мог поделать. Я сидел в туалете, стараясь побыстрее закончить свои дела, как вдруг кто-то по ту сторону двери сказал: «Джордж, я знаю, что это ты».

– Что ты делаешь? Это туалет для мальчиков , – прошипел я. – Выходи немедленно! Тебе сюда нельзя !

– Тебе придется меня выслушать, – сказала Пруденс. – Это единственное место, где я смогла тебя застать. Не пытайся сбежать. Ты не сможешь. Я прислонилась к двери, а я тяжелее тебя. Джордж, я не рассказывала о Вормстолле. Клянусь. Они нашли зуб и стали задавать мне самые разные вопросы. Затем обыскали мою спальню и нашли… остальные вещи.

– Какие?

– Вот это, – уныло ответила Пруденс.

Она просунула под дверь бумажный шарик. Я расправил сморщенные края и почувствовал, как сердце уходит в пятки.

Пруденс рисовала гораздо лучше меня. По моим рисункам не всегда можно догадаться, что именно я нарисовал, а вот зарисовки Пруденс были очень реалистичными. Слишком реалистичными. Гриссель, Большой Найджел, кракен в туалете, Мингус на шляпе миссис Линд, Дидо на своих яйцах – все они были здесь, как жи-вые.

– Но они же не поверили, что это реальные животные? Даймонд сказала, что ты что-то выдумала. Она сказала, что ты все время врешь.

– Я соврала. Мне пришлось. Я сказала им, что всех их выдумала, что эти животные – мои воображаемые друзья. Они мне не поверили и заперли в Комнате Трофеев.

– Заперли где ?

– В комнате… о, да это неважно. Но ты, Джордж, ты-то мне веришь, правда? Я им не рассказывала. Зачем мне рассказывать Даймонд хоть что-то ? Мне бы хотелось, чтобы гиппопотам упал на нее, а не на папу.

– Он упал на него? Что гиппопотам делал в воздухе?

– Его перемещали с помощью крана. Для выставки в музее, в котором папа работал. Там он и познакомился с Даймонд. Рядом с чучелом слона. Она сказала ему, что всегда мечтала сделать чучело из чего-то очень большого. Он сказал ей, что у него есть жираф, который разваливается на части, и она пообещала его починить. А потом они поженились.

– Джордж, ты должен пойти в Вормстолл и предупредить миссис Линд. Я пойти не могу, так как за мной могут следить. Они до сих пор не знают наверняка, есть там что-то или нет, но явно подозревают. Я слышала, как Минцер говорил Даймонд, что голова миссис Среды отлично смотрелась бы на стене в Комнате Трофеев. Она ответила, что ей нужно туда съездить и взглянуть самой, а если она увидит… – Я услышал, как девочка подавила рыдания. – О, Джордж, ты не знаешь, какая она! Она хочет выиграть Золотую Ложку для Мозгов в этом году. А когда она чего-то хочет, то сделает все – все что угодно, – чтобы это получить.