Вероника Коссантели - Ископаемые

– Да, – сказал я. – Она заболела?

– Пру-уденс.

Недалеко мы продвинулись.

– Ничего, – ответил я. – Я зайду в другой раз. Или увижусь с ней в школе. Знаете что? Я напишу ей записку. – Достав из рюкзака карандаш, я вырвал лист из дневника с домашними заданиями и написал: «Ты умерла или как? Миссис Линд хочет знать», а затем протянул записку мистеру Мампу. – Не могли бы вы передать эту записку ей? А таблицу с домашним заданием нужно принести в понедельник. Спасибо.

Я уже собрался уходить, как вдруг Мамп схватил меня за руку.

– Нгх-х, – проворчал он. – Идем.

Он затащил меня в дом, и дверь с громким стуком захлопнулась.

– Не знал, что у вас есть собака, – сказал я и протянул руку, приветствуя жирного черного лабрадора с поседевшей мордой.

Собака не пошевелилась, и я понял, что кто-то превратил пса в кофейный столик. Я резко отдернул руку. Из ковриков из овечьей шкуры на полу по-прежнему торчали головы, а у подножия лестницы балансировал на задних лапах громадный полярный медведь в цилиндре. В углу стояло большое фортепиано, а на нем – пингвин с абажуром в том месте, где должна была быть морда. Две белые крысы превратились в подсвечники. Над фортепиано с потолка свисала гигантская серебряная рыбина.

Она была даже больше, чем Мамп. Я уставился на нее.

– Это что – акула?

– Н-нгх, – Мамп потянул меня за руку. – Большеглазый фортепианный тунец.

Он провел меня через весь дом, затем через французские окна на другой стороне, потом сквозь живую изгородь и ворота в кирпичной стене. Запахло бассейном.

Даймонд Пай плавала в надувном резиновом кресле, а мистер Минцер сидел в шезлонге и полировал свой крюк. Рядом с ним стояла старомодная детская коляска с большими серебряными колесами и колпаком. Я изумленно посмотрел на нее. Пруденс ничего не говорила о малыше.

– Я тебя знаю! – Длинные мокрые волосы, спадающие на плечи Даймонд, на этот раз были синими, как черника. Таким же синим был леденец, который она вынула изо рта при моем появлении. – Ты мальчик, который видел Сквермингтонского Змея!

Она подгребла на кресле к краю бассейна.

– Дай [9] Игра слов. Die по-английски означает «умри». ( Прим. пер. ) , – сказала она.

Я в замешательстве заморгал. Это был приказ?

– Дай. Краткая форма имени Даймонд. Даймонд Пай, – она протянула мне правую руку. Мне не хотелось ее пожимать, но выбора не было. Подойти к воде достаточно близко и не упасть оказалось нелегко. У Даймонд Пай были длинные блестящие ногти, покрытые бирюзовым лаком.

– Я принес домашнюю работу для Пруденс, – сказал я. – Она заболела?

Даймонд облизнула леденец, высунув заостренный язык ярко-синего цвета.

– Ты друг Пруденс? Я и не знала, что у нее есть друзья. Она очень недружелюбная девочка.

«Только с тобой» , – подумал я, а потом мысленно спросил себя зачем заступился за Пруденс.

– Наверное, она ему что-то рассказывает, – сказал Минцер. – Он слишком много знает.

Даймонд рассмеялась, будто зазвенел колокольчик.

– Уверена, он слишком благоразумен, чтобы верить глупым небылицам. У тебя есть сестры? – спросила она. Я кивнул. – Тогда ты знаешь, какими могут быть девчонки. – Она вздохнула. – Боюсь, Пруденс нельзя верить. Скажи, что ты думаешь о людях, которые говорят неправду?

Я почувствовал, как щеки залились краской – очень глупо, потому что я не лгал. Я сказал, будто мы с Пруденс друзья, но это не было настоящей неправдой. Она смотрела на меня и ждала.

– Ну?

– Врать плохо, – пробормотал я.

– Очень плохо, – согласилась Даймонд. – Если ты солгал, ложь раскроется, и тебе придется иметь дело с последствиями. Поэтому, боюсь, сегодня ты не сможешь повидаться с Пруденс. Она наказана.

– Наказана?

– И ей некого в этом винить, кроме самой себя, – подчеркнула Даймонд. – Ты же знаешь, ее родители умерли. Я – все, что у нее осталось. Преподать ей урок – мой долг. Пока она не признается, что солгала, будет сидеть взаперти.

Я оглянулся на дом, спросив себя, что же такого натворила Пруденс.

Даймонд словно прочла мои мысли.

– Глупые истории о сказочных животных. О драконах, например.

– Что? – не сдержался я.

– Разумеется, все это чепуха, – Даймонд сняла солнечные очки и посмотрела на меня. – Тебе можно верить, мальчик?

– М-м-м… – Почему у меня возникло ощущение, что я вот-вот попаду в ловушку?

– Ты сказал, что видел Змея. А кого-нибудь еще ты видел? Может… дракона?

Я так неистово замотал головой, что мне стало нехорошо.

– Нет! – Иногда, в самых исключительных случаях, приходится врать. – Драконов не существует – это все знают!

– Есть другие существа, – Даймонд откинулась на спинку кресла, не сводя глаз с моего лица. – Существа, которых считают вымершими. Таких ты не видел?

– Он околачивался на той ферме, – Минцер посмотрел на меня и нахмурился. – Там что-то не так – что-то не так с коровой!

– Чушь собачья! – Я позаимствовал мамино слово. – Миссис Среда – это корова редкой породы, вот и все. И это обыкновенная ферма.

– Редкие породы вызывают у меня живейший интерес, – Даймонд вытянула ноги, любуясь синими ногтями. – Мне бы хотелось оказаться там и осмотреться, когда появится время. Сейчас я очень занята magnum opus [10] Magnum opus ( лат . великая работа) в науке или искусстве – лучшая, наиболее амбициозная работа учёного, писателя, художника или композитора. (Прим. пер.) – своим величайшим творением. Оно еще не завершено. Не хватает одной детали. Когда я ее найду, то выиграю Золотую Ложку для Мозгов и стану таксидермистом года – вот увидишь!

Было видно, что она сильно возбуждена: ногти впились в подлокотник резинового кресла и проделали в нем дыру. Я увидел маленький ручеек из пузырьков, которые поднимались на поверхность, когда выходил воздух.

– Ты интересуешься таксидермией, мальчик? Согласись, ведь это замечательно – иметь способность обманывать время и смерть и уберегать живых существ от падения в бездну, превращая их в предмет искусства?

– М-м-м, – снова промычал я. Ее кресло постепенно сдувалось, но она этого не замечала.

– Таксидермист способен создать такое, о чем мать-природа и мечтать не могла. Взгляни на моего младенца, – она указала леденцом на детскую коляску. – Подойди, посмотри. Он не кусается!

Мне не нравилось находиться в зоне досягаемости крюка мистера Минцера, но я сделал, что мне велели, и заглянул под полог коляски.

– О! – воскликнул я и отпрянул назад так резко, что едва не свалился в бассейн.

– Покажи ему, Минцер! – приказала Даймонд.

Но я больше ничего не хотел видеть. Сморщенное лицо маленькой обезьянки с пустыми глазницами, натянутой кожей и желтыми зубами было достаточно шокирующим зрелищем. Когда Минцер отогнул одеяло, я не удержался и в ужасе раскрыл рот – у мумифицированного ребеночка Даймонд имелся рыбий хвост.