Аннет Схап - Лампёшка

— Кушайте на здоровье! — отвечает она, и конец разговору. Готовить она толком не умеет.

Ещё вчера её переполняла решимость, но наутро, поднимаясь по лестнице, Лампёшка чувствует себя уже не так уверенно. Зайдя в комнату, она ставит поднос с едой на пол у кровати.

— Завтрак, — объявляет она, опускается в кресло и ждёт, пока он поест.

За её спиной на полках стоят книги, повернувшись к ней коричневыми корешками. Они как будто тихонько ёрзают на местах. Толкают друг друга и шушукаются: «Она? Эта поломойка? Собралась учиться читать?» Они шуршат страницами и исподтишка смеются над ней: «Ишь, чего придумала! Ничего у неё не выйдет. Куда ей! »

Лампёшка вздыхает и опускает глаза. Может, они и правы, думает она. Что ж, посмотрим.

Посмотрим, думает Эдвард, выползая из-под кровати. Посмотрим, удастся ли чему-нибудь научить эту безмозглую девчонку. На письменном столике уже приготовлено всё необходимое: бумага, чернила и книга, заложенная на местах попроще. Но тут его взгляд падает на девчонку: расселась в кресле Йозефа, да ещё и ногами болтает!

— Слезь немедленно! — кричит он.

Это не её место, тут ей сидеть не позволено!

Она испуганно вскакивает и садится на пол, скрестив ноги по-турецки. И прижимает к губам палец.

— Это что ещё значит?

— Так в школе сидят, — лепечет она. — Так положено.

— Да? — Он не знал. — Ладно. Начнём с… Ты две недели проучилась в школе. Что ты успела выучить?

Она тянет руку вверх, будто тычет в потолок.

Эдвард задирает голову.

— Что? Что там?

— Когда хочешь ответить, нужно поднять руку.

— Это необязательно. Говори.

— Букву «Э».

— Букву «э»?

— Да, — кивает Лампёшка. — Букву «Э».

— Ты проучилась в школе две недели и выучила букву «э». Что ещё?

Она пожимает плечами:

— Больше ничего.

— Ладно, пусть будет буква «э». — Он одним махом выводит на листке элегантную «э» и поднимает листок. — «Э» — это такая буква алфавита. Алфавит был изобретён семитскими народами в середине третьего тысячелетия до нашей эры…

Она поднимает руку.

— Что?

— Это не «Э».

— Это «э»!

— Нет. «Э» вот такая большая… — Она рисует пальцем в воздухе.

— А-а-а! — кивает Эдвард. — Ты имеешь в виду заглавную букву, прописную «Э».

— Чего?

— Я написал строчную, маленькую букву. Это тоже «э».

— А-а-а… — тянет Лампёшка. — Но…

— Ничего сложного, — принимается объяснять Эдвард. — Любую букву алфавита можно изобразить двумя способами. В зависимости от того, где в предложении она находится. Если она стоит в начале… — Он даже как будто получает от этого удовольствие.

Девчонка что-то шепчет.

— Что ты сказала?

— Ничего, — говорит Лампёшка. — Неважно.

Книги на полках покатываются со смеху:

— Что, трудно? — хихикают они. — О да, чтение — оно не для всех, ему надо учиться годами. Полюбуйтесь: эта девчонка, поломойка эта, думала, что сейчас всё возьмёт и выучит. Ишь, вообразила! Тот, кто гривенником родился, им и…

Лампёшка поднимается на ноги.

— Куда ты? — восклицает Эдвард. — Мы пока что не закончили!

— Вниз. Помогу Марте на кухне или ещё что. Помою что-нибудь.

— Ты же собиралась учиться читать?

— Не надо, забудем об этом. — Она уже у двери. — У меня всё равно мозгов не хватит.

Эдвард бросает перо:

— Ах, вот как! Размазня! Слюнтяйка! Неудивительно, что тебя из школы выгнали.

— Вовсе меня не выгнали.

— Неужели? Почему же ты тогда бросила?

Лампёшка не оборачивается, но и не уходит.

— Потому… потому, что мне пришлось заботиться о маме.

— А… А дальше?

— А дальше она умерла.

— Но потом-то ты могла…

— А потом мне пришлось помогать папе. А потом… потом случилось кое-что, и меня взяли в этот дом. И теперь мне приходится заботиться о тебе.

Эдвард выпрямляет спину.

— Не нужно обо мне заботиться! Мне никто не…

— Ах, вот как? — Лампёшка оборачивается. — Никто не нужен? Ты теперь сам всё будешь делать? Приносить еду, таскать воду, залезать в ванну, вылезать из ванной, считать до ста чёрт знает скольки?

— Ста тридцати пяти.

— Да знаю, выучила уже! Думаешь, мне всё это по душе? Когда меня кусает и обзывает такой… такой вот гад ползучий!

Наверняка говорить ему подобные вещи запрещено, но ей уже всё равно.

— А ты думаешь, ты думаешь… — запинается мальчик. Он едва не плюётся от злости. — А ты думаешь, мне по душе, что всё это делаешь ты? Такая вот безмозглая деревенщина? Которая ничего не знает, даже читать не умеет?

— Ну так… — кричит Лампёшка, — научи же меня!

— Так я и пытаюсь!

— Но я, конечно, умом не вышла!

— Может, и так, — говорит Эдвард, сверля её своими смоляными глазами. — А может, и нет.

Она стоит на пороге — он окидывает её взглядом. Её драное платье и растрёпанные волосы, уже почти незаметный синяк на щеке, перевязь на запястье. Эдвард поворачивается к креслу, к своему заваленному книгами письменному столику.

Вот в этом кресле сидел Йозеф. Вот эту книгу — «Три мушкётера» — учитель читал ему вслух, хоть он и сам знает её почти наизусть, но в том-то и заключалась вся прелесть. Вон тот атлас они листали вместе, перерисовывали карты и прочерчивали на них путешествия его отца, аккуратно отмечая маршруты пунктиром, а порты — крестиками. Там лежит «Справочник птиц», а тут — «Энциклопедия флоры», между страниц — высушенные цветы, которые приносил ему старик. Каждый цветок — на странице с его изображением. Им ещё многое предстояло собрать. Но теперь уж не получится.

Эдвард берёт лист бумаги и чертит на нём три линии. Две прямые, третья — поперёк.

— Начнём сначала. На этот раз с чего-нибудь попроще. — Он показывает на лист. — Смотри… дитя. Это буква «н».

— Меня Эмилией зовут, — бросает в ответ Лампёшка. — А ты, вообще-то, и сам дитя.

— Хорошо. Эмилия.

— Но можешь звать меня Лампёшкой, так меня дома…

— Смотри же!

Лампёшка смотрит.

— О!

— Нет, «н», — поправляет Эдвард. — Буква «О» — вот. — Он берёт второй лист, выводит на нём кружок и округляет губы: — «О».

— «О», — повторяет Лампёшка.

— Молодец. — Он берёт третий листок. Из-под пера выходит полукруг. — «С». С-с-с. Видишь? С этого и начнём, с самого начала.

Эдвард кладёт три листочка на бюро, прямо на Александра Дюма. Он им всё равно пока не понадобится.

Буква «н» — буква «о» — буква «с».

Лампёшка пожимает плечами. Ну, а теперь-то что? Она всё ещё топчется на пороге.

— И что же получается? — спрашивает Эдвард.

— Почём я знаю? — огрызается Лампёшка. — Буквы.

— Н-О-С, — медленно произносит Эдвард. — Что получается?

— Понятия не имею.

— Посмотри внимательно.

— Я же тупица.