Аннет Схап - Лампёшка

«Лампёшка!» — вдруг вспоминает он.

Лампёшка лежит навзничь на дне лодки в холодной воде. Лодка ещё не утонула, но это дело времени. Девочка перекатывается с боку на бок вместе с волнами и смотрит в небо, по которому несутся облака. Ветер уже давно нашёл себе другие игрушки: мимо проплывают пучки водорослей и обрывок старого паруса с затонувшего корабля. А вон летит корзинка! Не её ли это корзинка, с коробком спичек высшего качества внутри? Но нет, это невозможно, думает Лампёшка. Такого не бывает.

В кармане промокшего насквозь платья её пальцы нащупывают осколок зеркала, он всё ещё с ней.

«Мама, — думает она. — Больше я не могу. Что ж, скоро увидимся!»

Волна поднимает лодочку и швыряет об огромную скалу посреди бухты. Она разлетается на части, и Лампёшка падает в море.

Она погружается прямо ему навстречу, и Рыб мчится к ней. Как раз вовремя, правда? Вот как быстро он плавает! Как раз вовремя он хватает её за подол платья и тащит наверх, поднимает её голову над волнами, чтобы она могла глотнуть воздуха. Но она не глотает, она бледна как смерть и не шевелится.

— Дыши, безмозглая девчонка! Дыши же! — шипит Рыб и трясёт её изо всех сил. Но она не слушается.

Он кусает её, а что ещё остаётся? А когда и это не помогает, тянет Лампёшку к скале, чтобы собраться с мыслями. Затаскивая её на камень, он обдирает ей колени и локти, но если она мертва, какая разница?

— Лампёшка! — вопит он ей в ухо. — Лампёшка! Лампёшка, ну проснись же, пожалуйста!

Он оглядывается в поисках кого-то, кто мог бы помочь, но он не знает здесь ни души — ни души во всём огромном море.

Грозовые тучи, к счастью, рассеялись. Солнце принимается светить во всю мочь, прежде чем спрятаться за горизонтом. Пираты всматриваются в даль, но лодки с девочкой нигде не видно. Знать, потонула. Вот и нечего сухопутным крысам соваться в море… Но всё равно жалко, конечно.

Пират Ворон, сидящий наверху, на марсовой площадке, почти оставил надежду. Во всей округе — никого и ничего. Или всё-таки… Кажись, там кто-то плывёт?

— Эй? — не верит он своим глазам. — Эй! — спустя миг кричит он опять. — Эй, кэп!

— Разглядел? — Бак тоже ищет, вглядывается в другую сторону, прикрывая глаза от солнца.

— Нет. Но мне показалось…

— Смотри дальше! Скоро стемнеет.

— Это невозможно, но… Мне показалось, я видел русалку…

— Они сюда не заплывают. Так что и правда невозможно. Смотри дальше!

— И всё же… Да вон она… это, кажись, детёныш. Смотри, кэп, там! Смотри, машет нам рукой!

Скала торчит на этом месте с давних пор: когда-то море откусило от берега огромный кусок, а этот маленький кусочек словно бы выплюнуло.

Неудобная штука эта скала. Ничего на ней не растёт, и ни башни, ни форта тут не построишь: слишком она маленькая и слишком далеко от берега. На скале часто собираются тюлени — погреться на солнышке. Бывает, что о неё разбивается корабль. А теперь вот на ней лежит маленькая мёртвая девочка.

По крайней мере, ей кажется, что она мёртвая. Потому что глаза её закрыты, и при этом она всё видит.

Она видит ярмарочный поезд, ползущий по рельсам длинной змеей, в каждом окошке — друзья: Освальд, Лестер, двойная Ольга, ну и взбешённый Эйф тоже там.

Она видит, как у открытого окна стоит Адмирал, как в своей комнате одиноко сидит мисс Амалия, как на скамье у бакалейной лавки греется в последних лучах солнца мистер Розенхаут.

Она видит маяк с распахнутой дверью, брусья болтаются на ржавых гвоздях. У двери рыжий шериф допрашивает соседку, которая с улыбкой показывает куда-то вдаль.

Она видит, как в порту Марта с чемоданом присела на оградку передохнуть. Рядом с ней — Ленни, у него на коленях покоятся головы псов. Они с матерью вглядываются в море, словно ждут чего-то.

Она видит вдали Белые скалы, где русалки ждут своего потерянного племянника, который прочёл все книги и знает всё на свете и в то же время не знает ничего.

И ещё она видит Ника в плотницкой, в руках у него бутылка, из горлышка свешивается верёвочка. Он осторожно тянет за неё, и крошечный кораблик за стеклом медленно расправляет паруса. Паруса чёрные, а на мачте вздёрнут флажок с черепом — размером с ноготок на мизинце.

— Смотри, — говорит Ник. — Вот и она.

Лампёшка смотрит и видит маму. Она опять живая и здоровая, её чёрные волосы стянуты верёвкой.

— Здравствуй, мама!

— Здравствуй, милая!

— Теперь-то я точно умерла.

— А ты бы этого хотела?

— Не знаю, — отвечает Лампёшка. — Кажется, я ещё не всё успела. Или всё-таки успела?

— Не мне судить, — говорит мама. — К тому же это неважно.

— Как я рада тебя видеть! — Лампёшка не может отвести от мамы глаз. — Тебя так долго не было.

— Да нет же. Я всё время была здесь.

— Где — здесь?

— Здесь, повсюду.

— А… Но не со мной.

— Конечно, с тобой. Всегда. Ну же, открой глаза.

Этого Лампёшке совсем не хочется:

— Но тогда я тебя больше не увижу.

— Как раз увидишь. Давай же!

Сквозь ресницы Лампёшка видит, как вокруг светло. Пробившись сквозь разрыв в облаках, солнечные лучи освещают воду и превращают всё вокруг в золото. Золото колышется, брызжет.

«Значит, я умерла», — думает она. Ведь это рай, понятное дело.

— Что же ты так торопишься? — говорит мама. — Это просто вода. Смотри: корабль.

И точно, к скале плывёт корабль, большой, с тёмными парусами и пиратским флагом.

— Смотри, — говорит мама. — «Чёрная Эм» спешит тебе на помощь.

— Да что же это такое — «Чёрная М»?.. — бормочет Лампёшка.

В мамином голосе слышна широкая улыбка:

— Это я, — говорит она.

Причалить к скале в шторм — ну, положим, шторм уже утих, но ветер-то ещё дует нешуточный, — не пробив борт, да так, чтобы можно было спрыгнуть на камень с палубы, — на такое способен только самый искусный штурман. Но Августу это по плечу. Конечно, он немного отвык, но полюбуйтесь, как здорово у него уже получается.

Лампёшка пугается до смерти, когда рядом с её головой внезапно плюхаются два огромных сапога, когда две огромные руки хватают её под мышками, а два огромных глаза на бородатом лице вглядываются ей в лицо, словно ждали этой встречи всю жизнь. Хотя она видит бородача впервые.

— Пушки-ёшки! — ахает капитан Бак. — Чтоб мне провалиться! Как же ты на неё похожа!

— Э-э-э… на кого? — удивлённо спрашивает Лампёшка.

— На Эм. На твою мать.

— Правда?

— О да! — капитан Бак радостно скалится. Потом взваливает её себе на плечо и взбирается обратно на палубу. — Только у тебя рыжие волосы, а не чёрные, иначе бы я подумал, что она снова стала моей.