Ангел Каралийчев - Болгарские народные сказки. Том 2

— Не могу я больше жить без детей. Как наступит зима, давай вылепим себе дочку из снега.

— Вылепить-то нетрудно, — отозвался старик. — Только вот беда, ведь она растает, как весна придет.

— Тогда возьми топор и сделай девочку из дерева.

— Сделать-то можно, — отвечает старик, — но знай: коли посадим мы ее у огня и случайно искра на нее упадет, она сразу сгорит.

Услышав это, старуха совсем затосковала и заплакала.

— Не плачь, — стал утешать ее старик. — Вот завтра будем нашу мазанку белить, и я сделаю тебе дочку из мела.

Старуха очень обрадовалась, услыхав эти слова, и легла спать довольная. Спит, а во сне будто голос слышит:

— Дочка ваша будет бела и пригожа, но если вы хотите, чтобы она жива осталась, то, как только она заговорит, выведите ее за ворота и отдайте тому, кто первым пройдет мимо вас. Когда же она найдет себе жениха, то пусть не говорит ему ни слова до тех пор, пока он сам не догадается, из чего она сделана, а не то она тотчас же рассыплется меловой пылью…

На другой день старик взялся за дело. Побелил стены мазанки, а из остатков мела тесто замесил и вылепил девочку, которая была белее снега.

Как только старик провел палочкой у нее под носом и сделал рот, девочка проговорила:

— Доброе утро, батюшка! Как поживаешь, матушка?

Жалко было старикам расставаться со своей пригожей белолицей дочкой, да делать нечего — вдруг наказ, который старуха во сне слышала, правдой обернется. Вышли они на дорогу и стали смотреть, кто первым пройдет мимо, чтобы отдать им белолицую девушку. Вдруг видят: бредет по дороге старый конь. Подивились они, но все же отворили ворота, ввели коня к себе во двор. Взнуздали его, расчесали ему гриву, пристегнули мягкое седло и посадили на него белолицую девушку. Перед тем как проститься с ней, наказали, чтобы она не отвечала ни словечка своему суженому до тех пор, пока тот не догадается, из чего она сделана.

А надо вам сказать, что этот старый конь был из конюшен тамошнего воеводы. Пока конь был молод и горяч, его кормили отборным зерном, холили и нежили, расчесывали гриву золотым гребнем, а когда он состарился и ноги у него начали заплетаться, слуги воеводы завели беднягу в лес и оставили там диким зверям на растерзание. Но конь, привыкший жить среди людей, выбрался из леса и побрел обратно в город, а дорога туда проходила как раз мимо лачужки стариков.

Почувствовал конь на спине седока, встрепенулся и побежал рысцой прямо к дому воеводы. Сын воеводы в это время в окно глядел и очень обрадовался, увидев белолицую девушку на спине их старого коня.

— Кто ты такая и откуда едешь? — крикнул он ей.

Девушка молчала.

— Почему ты не отвечаешь мне? Может, ты немая?

Девушка и на этот раз ничего не ответила.

Воеводич помог ей сойти с лошади, взял за руку и повел в дом к отцу с матерью.

— Посмотрите, какую пригожую девушку привез мне наш старый конь!

Воевода с женой посмотрели на девушку, подивились ее красоте и начали ее расспрашивать, отчего она такая белая, но девушка так и не раскрыла рта.

На другой день сын воеводы отправился на охоту, однако вернулся домой с пустыми руками, потому что перед глазами его неотступно стояла белолицая девушка.

Пошел он к своей матери и говорит ей:

— Матушка, решил я вернуть перстень царской дочери.

— Как же так, ведь она твоя невеста?

— Хочу жениться не на ней, а на той девушке, которую привез старый конь.

— Что ты, сынок! — воскликнула мать. — Разве ты не видишь, что эта девушка немая?

— Ну и что ж такого? Хочу жениться на ней, и все тут.

— Делай, как знаешь, — сказала мать.

Сын воеводы вернул перстень царской дочери и обручился с белолицей девушкой. Однако, где ему было догадаться, из чего она сделана, а девушка молчала. Целых три месяца обхаживал воеводич свою невесту, одевал ее в золото и парчу, катал в позолоченной карете и все молил, чтобы она сказала ему хоть словечко, но девушка не размыкала губ.

«Видать, она в самом деле немая, как я с такой женой буду жить?» — сказал себе воеводич и решил ее оставить.

Запер он ее в маленькой каморке на чердаке и послал за царской дочерью.

Как только приехала царская дочь в дом воеводы, так сразу спросила, где теперь белолицая девушка. Служанки сказали ей, что девушка заперта в каморке на чердаке.

— Пойдите посмотрите через замочную скважину, что она делает, — приказала царская дочь.

Подкрались служанки тихонечко к двери, заглянули в замочную скважину и увидели, что белолицая девушка сидит на стульчике у окна, а на коленях у нее желтая шелковая рубашка лежит.

— Эту рубашку мой жених, воеводский сын, будет носить, — говорит девушка. — А ну-ка вденься, ниточка, в иголочку.

И тут игла, которая была вколота в игольную подушечку, прыгнула на стол, подскочила к золотой нитке, протянула ей ушко, и нитка вделась. Девушка взяла иглу, начала пришивать пуговички к рукавам, но вдруг нечаянно уколола себе большой палец, бросила иглу на пол и сердито крикнула:

— Ох, зачем ты меня уколола, дурная игла?

Когда пальчик перестал болеть, белолицая девушка начала улащивать иголку:

— Прости меня, иголочка! Давай опять вместе работать.

Но игла очень обиделась и не хотела возвращаться к девушке. Тогда девушка разгневалась, схватила ножницы, отрезала себе нос и приказала ему:

— Пойди принеси мне эту непослушную иглу!

Отрезанный нос спрыгнул на стол, со стола соскочил на пол, схватил иглу и отдал ее белой девушке. Девушка взяла иголку левой рукой, а правой схватила отрезанный нос и приставила его на прежнее место.

Служанки царской дочери так припустили вниз по лестнице, что чуть ноги себе не переломали.

Прибежали к своей госпоже и стали наперебой рассказывать о том, что видели и слышали.

— Я тоже так могу, — сказала царская дочь, — невелика трудность. Принесите мне полотна на рубашку, иглу, золотые нитки и ножницы.

Когда все это принесли, она обратилась к игле и сказала:

— Приказываю тебе, иголка, протянуть ушко нитке, чтобы она вделась в тебя. Давай, поторапливайся.

Но игла не шевелилась.

Царская дочь топнула ногой.

— Да знаешь ли ты, кто я такая? Если ты сейчас же не выполнишь моего приказания, я позову кузнеца и заставлю его расплющить тебя молотом на наковальне.

Но игла по-прежнему не трогалась с места.

Тогда царская дочь схватила ее, бросила на пол и крикнула:

— Ты — гадкая ржавая игла! Сейчас же убирайся отсюда!

Но игла не послушалась ее и на этот раз.

Разозлилась царская дочь, схватила ножницы, отрезала себе нос и закричала что есть мочи:

— Ой-ой-ой, как больно! Эй ты, нос, скорее принеси мне иглу, я умираю от боли!