Народные сказки - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

Для царевича была раскинута громадная палатка; пробыв в ней два дня, Тадж-Эль-Мулук пустился в путь. Он ласково обращался с Азизом и сказал ему:

– О брат мой, я не могу расстаться с тобою.

– И я точно так же, – отвечал ему Азиз, – и желал бы умереть у твоих ног, только меня тревожат мысли о моей матери.

– Когда мы достигнем наших желаний, – отвечал ему царевич, – то все будет хорошо.

Визирь советовал царевичу запастись терпением, а Азиз развлекал его, декламируя ему стихи и рассказывая ему истории и сказки, и они продолжали ехать и день, и ночь в продолжение двух месяцев. Такой долгий путь начал утомлять царевича, а сила его желания и страсти все увеличивалась, так что когда они подъехали к городу, он был очень рад, и его тревога и горе прекратились.

В город они въехали в одежде купцов, так же был одет и царевич; подъехав к помещению купцов, обширному хану, Тадж-Эль-Мулук сказал Азизу:

– Так это жилище купцов?

– Да, – отвечал Азиз, – только это не тот хан, в котором я останавливался, когда ехал с караваном; этот лучше, чем тот.

Они заставили верблюдов своих лечь и, сложив товары по магазинам, отдыхали четыре дня. Визирь научил их нанять большой дом, и они, слушая его совета, наняли такой большой дом, что в нем можно было задавать пиры. Они переехали в этот дом, и визирь с Азизом стали измышлять, что бы им сделать для царевича, который места не находил от бездействия. Визирь прежде всего порешил, что им надо открыть лавку и начать торговлю дорогими тканями, вследствие этого он обратился к царевичу и Азизу со следующими словами:

– Если мы будем так жить, то, конечно, не достигнем цели; но мне пришла в голову очень хорошая мысль, если будет угодно Господу.

– Поступай, как знаешь, – отвечал он, – так как люди в твои года разумны, в особенности в таких делах. Ты взялся руководить нами, и говори, что выдумал.

– По моему мнению, – сказал визирь, обращаясь к Тадж-Эль-Мулуку, – нам надо нанять для тебя лавку на рынке, где продаются ткани, и что тебе следует сесть в лавку и продавать, так как материи нужны как простому народу, так и знатным людям, и когда ты сядешь в лавку, то дело уладится само собою, если на то будет воля Аллаха (да святится имя Его), в особенности принимая в соображение твою миловидность. Азиз же будет твоим верным приказчиком и будет сидеть с тобою и подавать тебе товары.

Тадж-Эль-Мулук, услыхав это предложение, сказал:

– Это хорошая мысль!

И, тотчас же одевшись в купеческий наряд, он встал и пошел к своим слугам, дав одному из них тысячу червонцев для найма лавки.

Они все пошли на рынок, и когда купцы увидали Тадж-Эль-Мулука и разглядели, как он красив и миловиден, они изумились и начали говорить:

– Неужели Рыдван [180], ткрыв двери рая, оставил их без присмотра, так что этот юноша поразительной красоты мог выйти оттуда?

– Это, верно, кто-нибудь из ангелов, – прибавил еще кто-то.

Когда они подошли к купцам, то спросили, где находится старшина рынка. Купцы повели их к старшине, сидевшему тоже с купцами. При виде приближавшихся незнакомцев все они встали и приняли их, и в особенности старшего визиря, с почетом, найдя, что он достойный почтенный старик. При виде Тадж-Эль-Мулука и Азиза они заметили:

– Шейх Амот, вероятно, отец этих молодых людей.

– Кто между вами старшина рынка? – спросил визирь.

– Вот он, – отвечали ему.

И визирь, внимательно посмотрев на него, увидал, что он старый человек, солидной и почтенной наружности, окруженный приказчиками и мальчиками. Старшина рынка любезно приветствовал пришедших и, посадив их подле себя, сказал:

– Может быть, у вас есть какое-нибудь дело, которое мне удастся устроить?

– Есть, – отвечал визирь. – Я старик уже преклонных лет, а эти молодые люди – мои дети. Я проехал с ними много стран и земель и не пропускал города, не прожив в нем целого года, для того чтобы они могли посмотреть его и познакомиться с обитателями. Теперь я прибыл в ваш город с намерением пожить в нем, и поэтому я желаю нанять самую лучшую лавку, чтобы начать торговать и чтобы молодые люди осмотрели город и выучились от здешних жителей общежитию и умению торговать.

– Вы не останетесь в убытке, – сказал на это старшина и, посмотрев на молодых людей, пришел в восторг и встал перед ними, как слуга.

После этого он пошел приготовить лавку, которая оказалась посреди рынка, самая красивая и большая, с отличной обстановкой и с полками из слоновой кости и черного дерева. Затем он вручил ключи визирю, одетому тоже купцом, и сказал:

– Да благословит Господь твоих обоих сыновей.

Визирь, приняв ключи от лавки, вошел в нее со своими слугами, которые принесли товары, и приказал переносить в лавки все, что они привезли с собой. Товаров у них было на целое крупное состояние, все их перенесли в лавку. Проспав эту ночь, визирь повел молодых людей утром в баню, где они вымылись и вволю насладились, после чего вернулись к себе домой, чтобы отдохнуть, поесть и попить, а следующую ночь они совершенно спокойно провели дома. Наутро они встали ото сна и, сделав омовение, прочитав молитвы и выпив утреннее питье, дождались того времени дня, когда открывались лавки, и, появившись на рынке, тоже открыли лавку. Слуги убрали лавку самым прелестными образом, устлали ее шелковыми коврами и положили на них два матраца, стоивших каждый по тысяче червонцев, и на каждый матрац они положили по обшитой золотой бахромой коже, на каких сидят только цари. Тадж-Эль-Мулук сел на один матрац, Азиз – на другой, а визирь сел посреди лавки, в то время как слуги стояли перед ними. Народ услыхал о них и толпился около лавки, а они продавали свои товары. Слава Тадж-Эль-Мулука разнеслась по всему городу, и слухи об его красоте и привлекательности распространились повсюду. Так прошло несколько дней, и народ продолжал к ним стекаться, а визирь уговаривал царевича ждать терпеливо и, поручив Азизу смотреть за ним, пошел домой обдумать план действий, который мог бы принести им пользу. Между тем молодые люди сидели и разговаривали, и царевич заметил:

– Может быть, кто-нибудь придет к нам от султанши?

Тадж-Эль-Мулук лишился совсем сна и, томимый страстью, страшно худел, тем более что он не мог ни есть, ни пить. Но все-таки он был красив, как ясный месяц.

Сидя однажды в лавке, он вдруг увидал старуху, подошедшую к нему в сопровождении двух рабынь и остановившуюся у его лавки. Залюбовавшись его стройной фигурой и его красивым и миловидными лицом, она пришла в восторг и сказала:

– Слава мудрости Того, Кто создал тебя! Слава мудрости Того, Кто сделал тебя соблазном для всех! Ты, должно быть, не смертный, – не переставая смотреть на него, продолжала она: – ты, вероятно, благородный ангел! – Затем, подойдя к нему, она поклонилась, и он поклонился ей в ответ и, встав, остановился перед нею и улыбнулся ей. Все это он сделал по указанно Азиза; после чего он посадил ее подле себя и обмахивал ее веером, пока она не отдохнула: