Народные сказки - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Поистине судьба разделила желатин между вами поровну!

В это самое время появилась рабыня, что привела их в эту комнату, и сказала:

– О, Абул-Гасан, вставайте с вашими товарищем и идем вниз, потому что под ногами у нас не твердо, и я боюсь, как бы нас не открыли; идемте скорее, или, пожалуй, придется умереть.

– Да как же этому молодому человеку встать? – отвечали Абул-Гасан. – Ведь сам он встать не может.

Рабыня начала прыскать ему в лицо розовой воды, пока он не очнулся, и затем она и Абул-Гасан подняли его и снесли вниз, где рабыня открыла небольшую чугунную чугунную калитку и посадила Абул-Гасана и товарища его на скамейку за забором. После этого она хлопнула в ладоши, и на зов ее подошла небольшая лодка с одними гребцом, и она, усадив мужчин, сказала гребцу:

– Перевези нас на тот береги.

Лишь только лодка отчалила от берега, Али, сын Беккара, посмотрел на дворец и на сад и следующими стихами простился с ними:

– Поспеши, – сказала рабыня лодочнику, вследствие чего он налег на весла и стали спешить.

Рабыня проехала с ними на другой берег и, высадив гостей, сказала им:

– Мне не хотелось бы расставаться с вами, но ехать далее я не могу.

После этого она вернулась во дворец.

Али, сын Беккара, лежал перед Абул-Гасаном, не в силах будучи подняться.

– Тут не безопасное место, – сказал ему Абул-Гасан, – и тут нам можно опасаться за нашу жизнь от рук разбойников и дурных людей.

Али, сын Беккара, встал и прошел немного, но идти далее не мог. У Абул-Гасана были в этом предместье знакомые, и он направился к одному из них, человеку, заслуживающему доверия, и постучался в дверь. Хозяин тотчас же вышел к нему, и, увидав его и спутника его, он поклонился им и привел к себе в дом, где усадил их, стал разговаривать и спросил, где они были.

– Мы пошли сегодня вечером, – отвечал ему Абул-Гасан, – к одному человеку, с которым у меня денежные дела, тем более что я слышал, будто он хочет уехать, не заплатив мне. Таким образом, я пошел сегодня к нему и на всякий случай захватил с собой товарища Али, сына Беккара. Я надеялся видеть его, но он от нас спрятался. Так, мы вернулись ни с чем и, опасаясь идти в такое время в город и не видя другого пристанища, кроме твоего дома, мы обратились к тебе, рассчитывая на твою доброту.

Хозяин дома любезно принял их, и они остались у него переночевать, и с наступлением утра вышли и, не останавливаясь, шли до города, в который и вошли. Проходя мимо дома Абул-Гасана, он стали упрашивать своего спутника Али, сына Беккара, войти к нему, и тот вошел. Они легли еще немного поспать, после чего встали, и хозяин приказал своим слугам убрать хорошенько дом, что они и сделали.

– Мне надо забавлять этого молодого человека и развлекать его, так как положение его мне известно.

Когда Али, сын Беккара, встал, он спросил себе воды, которой ему и принесли, и он, совершив омовение, прочел обычные молитвы и начал развлекать себя разговором. Абул-Гасан, увидав это, подошел к нему и сказал:

– Господин мой Али, в твоем настоящем положении было бы гораздо лучше, если бы ты провел и эту ночь здесь у меня, для того чтобы сердце твое успокоилось и страдания от испытываемых тобою желаний уменьшились, и ты мог бы находить отраду в разговорах с нами.

– Поступай, как найдешь нужным, потому что я ни в коем случае не избавлюсь от того, что обрушилось на меня. Поступай, как знаешь.

Абул-Гасан встал, призвал прислугу, пригласил знакомых и послал за певцами и музыкантами. Они пели, пили и веселились весь этот день, а вечером зажигали свечи и, передавая друг другу кубки с вином, превесело провели время. Затем певица взяла лютню и спела следующую песню:

Али, сын Беккара, услыхав эти слова, упал в обморок и остался в таком положении до рассвета, так что Абул-Гасан стал приходить в отчаяние. Но с рассветом он пришел в себя и пожелал вернуться домой. Абул-Гасан не мог уговорить его, и, боясь за него, он приказал прислуге своей привести мула и, посадив на него Али, проводил его до дому, и благополучно доставил до места. Абул-Гасан благодарил Бога, избавившего их от такой страшной опасности, и начал утешать Али, но тот от полноты страсти не мог совладать с собою. На прощанье Али сказал Абул-Гасану:

– О брат мой! не откажи сообщать мне все, что ты узнаешь.

– Слушаю и повинуюсь, – отвечал тот.

Абул-Гасан встал и пошел от него к себе в лавку и, отворив ее, стал ждать известий от Шемс-Эн-Нигар, но никаких известий не получил. Следующую ночь он провел у себя дома, но, встав, отправился к Али, сыну Беккара, и нашел его в постели окруженным друзьями и врачами, прописывавшими ему лекарства и щупавшими пульс. Абул-Гасан вошел к нему, и он, увидав его, улыбнулся. Абул-Гасан поздоровался с ним и спросил о его здоровье, после чего остался у него, хотя все знакомые разошлись.

– Что с тобой? – спросил его Абул-Гасан.

– Соседи услыхали, что я не здоров, – отвечал Али, – а я не мог встать и доказать противное, и как видишь, лежал врастяжку, в то время как друзья приходили навестить меня. О брат мой, скажи мне, не видал ли ты рабыни или не слыхал ли чего-нибудь о ней?

– Она не приходила ко мне с тех пор, как оставила нас на берегу Тигра, – отвечал Абул-Гасан. – О брат мой, – прибавил он, – берегись слабости и перестань плакать.

Но Али, сын Беккара, возразил ему:

– О брат мой, я не могу совладать с собой, – он стал вздыхать и декламировать стихи и прибавил: – я страдаю болезнью, от которой до сих пор быль избавлен, и только надежда на смерть может успокоить меня.

– Господь, может быть, исцелит тебя, – проговорил Абул-Гасан.

Он простился с ним и ушел к себе в лавку, которую открыл и куда вскоре пришла рабыня и поклонилась ему; он ответил на ее поклон и, посмотрев на нее, увидел, что у нее тяжело на душе и что она опечалена.

– Добро пожаловать, – сказал он ей. – Ну, как поживает Шемс-Эн-Нигар?

– Я сейчас расскажу тебе, как она поживает, – отвечала она и тотчас же спросила: – а что делает Али, сын Беккара?

Абул-Гасан рассказал ей все, что с ними было, и она стала жалеть, вздыхать и удивляться.