Народные сказки - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Положение моей госпожи, – сказала она, – еще удивительнее, и когда вы ушли, я вернулась к ней с сердцем, замиравшим от тревоги, едва веря, что вы спаслись, и нашла ее лежавшей в своей комнате, ничего не говорившей и никому не отвечавшей. Царь правоверных сидел у ее изголовья, не умея объяснить себе ее болезни и не зная, как она страдает, а она до полуночи пролежала в обморочном состоянии, и когда очнулась, то халиф спросил ее:

– Что с тобой, Шемс-Эн-Нигар, что приключилось с тобой?

Услыхав вопрос халифа, она поцеловала его ноги и отвечала:

– О царь правоверных, пусть Господь накажет меня, от расстройства желудка у меня заболела голова и сделался жар во всем теле, так что от боли я упала в обморок, и что было со мной – я не знаю.

Вследствие этого халиф спросил ее:

– Да что же ты ела сегодня?

– Мне подали на завтрак, – отвечала она, – кушанье, которое до сих пор я никогда не едала.

Она сделала вид, что совсем оправилась и, приказав принести вина, выпила его, и просила царя правоверных продолжать развлекаться. Он расположился в комнате, и когда я подошла к ней, то она спросила у меня о тебе и о твоем спутнике, и я рассказала ей, что сделала с вами, и передала ей стихи, продекламированные Али, сыном Беккара, на что она не ответила ни слова. Халиф же приказал той же певице петь, и она запела следующие стихи:

Услыхав эти слова, Шемс-Эн-Нигар снова упала в обморок, и я, взяв ее за руку, спрыснула розовой воды ей в лицо, она пришла в себя, после чего я сказала ей: «О, госпожа моя, не выставляй себя так перед теми, кто находится во дворце! Жизнью твоего возлюбленного умоляю тебя потерпеть!»

– Но разве что-нибудь хуже смерти может со мной случиться? – отвечала она. – А я желаю смерти, потому что она принесет мне успокоенье.

И в то время как мы таким образом разговаривали, рабыня запела следующие слова поэта:

Не успела она еще кончить, как Шемс-Эн-Нигар снова упала в обморок. Халиф, увидав ее, быстро подошел к ней, велел тотчас же убрать вино и всем рабыням уйти по своим комнатам. Он просидел около нее до самого утра, когда созвал врачей и потребовал, чтобы они помогли ей, не подозревая, что она страдает от любви и желаний. Я осталась при ней, пока она совсем не поправилась, и потому-то не могла прийти к тебе. Я оставила при ней несколько горничных, когда она приказала мне пойти к тебе и узнать, что делает Али, сын Беккара, и потом вернуться к ней.

Абул-Гасан, выслушав ее, не мог надивиться и сказал:

– Клянусь Аллахом! Я все рассказал тебе о нем. Вернись к твоей госпоже, поклонись ей и посоветуй быть терпеливой, и скажи ей, чтобы она скрывала свою тайну, что я, зная ее, понимаю, как ей трудно и как осторожно ей надо действовать.

Рабыня поблагодарила его и, простившись, вернулась к своей госпоже.

Абул-Гасан пробыл в своей лавке до вечера и затем, встав, запер ее и направился к дому Али, сыну Беккара, и постучался в дверь. На стук его вышел один из слуг и провел его в комнаты. Увидав своего друга, Али улыбнулся и, обрадовавшись его приходу, сказал:

– О Абул-Гасан, в какое горе ты меня поверг, не показываясь целый день; душа моя тоскует по тебе.

– Перестань, – отвечал Абул-Гасан, – если бы я мог искупить тебя, то жизни не пожалел бы для этого. Сегодня рабыня Шемс-Эн-Нигар пришла ко мне и сказала мне, что не приходила только потому, что халиф сидел у ее госпожи, и рассказала мне все, что с нею случилось.

И он передал ему все, что слышал от рабыни, и вызвал громкие стенания Али, сына Беккара, который горько заплакал и, взглянув на Абул-Гасана, сказал:

– Аллахом прошу тебя помочь мне в моем горе, и скажи мне, что теперь делать? Кроме того, прошу тебя, останься у меня ночевать и развлеки своим разговором.

Абул-Гасан исполнил его желание и отвечал, что останется у него ночевать. Они ночью говорили до тех пор, пока Али, сын Беккара, после рыданий и горючих слез не стал декламировать стихи, а затем упал в обморок. Абул-Гасан думал, что он отдал Богу душу, так как в обмороке он пролежал до рассвета, когда, очнувшись снова, стал говорить с Абул-Гасаном, который просидел у него чуть не до полудня.

После этого он ушел и, придя к своей лавке, открыл ее, и вслед за тем появилась рабыня, остановившаяся перед ними, и когда он взглянул на нее, то она сделала ему поклон, и после его ответного приветствия она, передав поклон от госпожи своей, сказала:

– А что делает Али, сын Беккара?

– О девушка-рабыня, – отвечал он, – и не спрашивай о нем и об испытываемых им любовных страданиях, так как по ночам он не спит и днем не находит покоя, и находится он в таком положении, что больно смотреть на него.

– Госпожа моя, – сказала она ему, – кланяется тебе и ему, и она написала ему письмо, и находится в положении еще худшем, чем он. Она поручила мне письмо, сказав: «Не возвращайся ко мне без ответа и поступай, как я тебе приказываю». Вот и письмо… Так не пойдешь ли ты со мною к Али, сыну Беккара, для того чтобы получить от него ответ?

– Слушаю и повинуюсь, – отвечал Абул-Гасан и, заперев свою лавку, пошел вместе с рабыней, но не обыкновенным путем, а другим, и пришел в дом Али, сына Беккара, у дверей которого оставил рабыню, а сам вошел. Али, сын Беккара, увидав его, очень обрадовался, а Абул-Гасан сказал ему:

– Я пришел, потому что один человек послал к тебе рабыню с запиской, в которой он свидетельствует тебе свое почтение и говорит, что не посетил тебя по случаю одного обстоятельства, помешавшего ему. Рабыня стоит у двери. Позволишь ты ей войти?

– Приведи ее, – отвечал Али.

Абул-Гасан знаком объяснил ему, что это рабыня Шемс-Эн-Нигар, и он сразу понял его и, увидав рабыню, пришел в волнение, обрадовался и, подмигнув ей, сказал:

– Ну, как поживает господин твой? Да пошлет ему Господь всяких благ и здоровья.

– Хорошо, – отвечала она и подала ему письмо.

Он взял письмо, поцеловал его и прочел, а затем передал Абул-Гасану, который прочел следующее: