Народные сказки - Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Не видал ли ты моего товарища?

– Дня три уж я не видали его и подумал, что вы оба уехали с ним куда-нибудь.

– Нет, не уехали, – отвечал цирюльник, – но он украли мо деньги и бежал, пока я был болен.

Он горько заплакал. Но привратник сказали ему:

– Ничего, он будет наказан за это Богом.

Привратник изготовил и принес ему поесть. Он ходил за ним целых два месяца и содержал его на свой счет, пока Господь не послал ему выздоровления. Когда он мог встать, то сказал привратнику:

– Если Господь поможет мне, то я вознагражу тебя за то, что ты для меня сделал.

– Слава Богу, что ты поправился, – сказал ему привратники. – Я ходил за тобою ради Господа.

Цирюльник, выйдя из дому, пошел по рынкам; судьба занесла его как раз на тот рынок, где была красильня Абу-Кира. Тут он увидал материи, выкрашенные в различные краски и развешанные у дверей, и он спросил какого-то прохожего, что это за лавка и почему народ толпится около нее.

– А это красильня султана, – отвечали ему прохожие, – принадлежит она иноземцу по имени Абу-Кир; всякий раз, как он окрашивает какую-нибудь материю, мы собираемся полюбоваться на цвет, так как наши красильщики красить так не умеют. Вот что случилось с ним и с нашими красильщиками.

Он рассказал, как Абу-Кир ходил по красильщикам и как пожаловался потом султану, который и помог ему устроить красильню.

«Слава Богу, – подумал Абу-Сир, – что ему удалось так устроиться. Вероятно, вследствие занятий он и забыл меня, и теперь будет очень рад меня видеть».

Он подошел к дверям красильни и как раз увидали Абу-Кира, который сидел на толстом матраце, одетый с царской роскошью и окруженный черными рабами и мамелюками, работавшими по его указанию. Абу-Сир остановился перед ним в полной уверенности, что тот, увидав его, очень обрадуется. Но Абу-Кир, взглянув на него, закричал:

– Ах ты, негодяй! Сколько раз говорил я, чтобы ты не стоял в дверях лавки! Берите этого вора! – прибавил он, обращаясь к рабам.

Рабы бросились на цирюльника и схватили его, а Абу-Кир встал и, взяв палку, сказал, чтобы его положили. Он дал ему сто ударов, приговаривая:

– Ах ты, негодяй! Ах ты, обманщики! Если я еще когда-нибудь увижу тебя, то пойду немедленно к царю, а он передаст тебя вали и тот отрубит тебе голову. Убирайся отсюда!

Абу-Сир пошел, удрученный побоями и неблагодарностью товарища, а присутствующие спрашивали Абу-Кира, что сделал этот человек.

– Это вор, – отвечал он, – он часто воровал у меня материю, но я прощал его, думая, что нужда заставляет его воровать; но теперь если он вернется сюда еще раз, то я отправлю его к царю, чтобы тот смертью наказали его.

Абу-Сир вернулся в хан и все раздумывал о том, как ужасно поступил с ними Абу-Кир; затем он снова вышел, для того чтобы пойти в баню.

– Как мне пройти в баню? – спросил он у первого встречного.

– Что это за вещь баня? – в свою очередь, спросил у него встречный.

– Такое место, где люди моются, – отвечал Абу-Сир.

– Пойди в таком случае на море, потому что никаких бань мы не знаем, и все мы моемся в море, даже царь моется в море.

Когда Абу-Сир узнал, что в города не было бани и что жители даже не знают, что такое баня, они отправился в царский совет и, поцеловав прах у ноги царя и помолившись о нем, сказал:

– Я человек из чужой страны и был содержателем бань. Войдя к тебе в город, я прежде всего хотел отправиться в баню, но ни единой бани не нашел. Как это может существовать такой удивительный город без бани, без этого величайшего наслаждения в жизни?

– Что это такое – баня? – спросил царь.

Абу-Сир начал описывать ему бани и прибавил:

– Город не может быть вполне хорошим городом, если в нем нет бани.

Царь пожаловал ему почетную одежду, подарил ему лошадь, двух черных рабов, четырех рабынь и двух мамелюков и обошелся с ним с большим почетом, чем с красильщиком, и послал с ним рабочих, приказав им выстроить баню на том месте, где пожелает Абу-Сир.

Он выбрал место посреди города и приказал строить здание по указанию Абу-Сира. Когда баня была готова, ее выкрасили так, что от нее можно было прийти в восторг. Придя к царю, он сказал ему, что теперь остается приобрести только обстановку.

Царь дал ему на обстановку десять тысяч червонцев. Абу-Сир взял деньги и убрал всю баню, а перед входом развесил на веревках простыни. Прохожие дивились на окраску здания и спрашивали, что это такое.

– Баня, – отвечал им Абу-Сир.

Царь прислал Абу-Сиру десять мамелюков, красивых как божий день, и тот выучил их мыть мочалкой и снабдил их разными духами и растираниями. Когда все было готово, глашатаи пошли по городу и стали кричать:

– Господа! Идите в баню, в настоящую султанскую баню!

Народ стал собираться, и мамелюки мыли всех по указанию Абу-Сира. Посетители после мытья купались в бассейне и затем ложились на диваны, а мамелюки растирали их. Народ ходил в баню в продолжение трех дней бесплатно.

На четвертый день Абу-Сир пригласил самого царя в баню. Царь приехал со своими приближенными и, сняв платье, вошел в теплую баню, где Абу-Сир сам вымыл его мочалкой и показал царю, до чего был он грязен. Затем он прибавил в бассейн розовой воды, и царь, взяв ванну, почувствовал себя необыкновенно хорошо.

– Так вот какова баня! – сказал царь. – Клянусь Аллахом, имея такую баню, город наш может назваться городом! Ну, какую же плату будешь ты брать с человека?

– Назначь ты, царь, что следовало бы брать, – отвечал Абу-Сир.

– Бери с каждого по тысяче червонцев, – сказал царь.

– Прости, государь, – отвечал хозяин бани, – но ведь такие деньги не всякий может платить, и потому ко мне будет ходить очень мало народа.

– Как же ты распорядишься?

– Я думаю брать с каждого то, что он может дать. Богатый и знатный даст много, а бедный даст, сколько может. Ведь тысячами может платить разве только царь.

Приближенные нашли, что он совершенно прав, а царь приказал им всем дать Абу-Сиру по сто червонцев, по одному мамелюку, одной рабыне и черному рабу.

– На этот раз мы согласны на эту плату, – сказали они, – но отныне всякий может давать, сколько хочет.

В этот день в бане перебывало четыреста человек царедворцев, и таким образом он получил сорок тысяч червонцев и четыреста мамелюков и столько же рабынь и черных рабов. Абу-Сир подошел к царю и, поцеловав прах у ног его, сказал:

– О блаженный царь, что мне делать с этими мамелюками, рабынями и рабами?

– Если я приказал своим царедворцам дать тебе рабов, – отвечал царь, – то приказал это для того, чтобы ты разбогател. Может быть, тебе захочется вернуться к себе на родину и пожить там в довольстве. Вот поэтому-то мы надавали тебе рабов.