Мэри Нортон - Добывайки на новом месте

Она на мгновение задержалась, чтобы снаружи рассмотреть сиденье у среднего окна. Вот оно, их будущее жилище! Интересно, а родители уже внутри или Под всё ещё осваивает механизм подъёма и опускания решётки? Пигрин, стоявший у камина, угадал её мысли.

– Их там нет. Видишь – свободная плитка на месте. А твой отец – опытный добывайка – никогда не оставил бы решётку открытой. Они, должно быть, в оранжерее…

Когда они вошли в стеклянные двери, Арриэтта заметила, что все отбитые куски плитки аккуратно уложены на свои места. Мать стояла возле печки и держала крошечную пепельницу так, словно это был настоящий поднос.

– А, вот и вы наконец! – обрадовалась Хомили. – Как же долго вас не было! Здесь вот немного еды: я как раз собиралась её убрать. Твой отец строго-настрого приказал ничего после себя не оставлять…

– А где он сам? – спросила Арриэтта.

Хомили кивнула в сторону сада:

– Там. Немного волнуется из-за Спиллера…

– Значит, он ещё не вернулся?

– Нет, – со вздохом сказала мать.

– Вот те на… – Арриэтта повернулась к Пигрину, но того уже не было рядом: хромая, он шёл к двери, которая вела в холл. – О, Пигрин! Куда ты уходишь? Вернись!

Она поняла, что крикнула слишком громко, и тут же прижала руку к губам.

Пигрин обернулся и посмотрел на неё, почти смущённо, затем перевёл взгляд на Хомили и как-то виновато произнёс:

– Я вернусь, попозже…

Так вот в чём дело, сообразила Арриэтта. В эту минуту ему тяжело было видеть её родителей, потому что подверг огромному риску их драгоценное дитя, и Арриэтта понимала, что он остро осознавал это, поэтому молча смотрела ему вслед. Она успокоит его позже.

Хомили между тем продолжала говорить:

– Если что-нибудь случилось со Спиллером или баркой…

– Пойду поговорю с папой, – прервала её Арриэтта.

– Смотри не пропадай надолго! – крикнула ей вслед Хомили, когда Арриэтта направилась к дыре под дверью.

Отец, совершенно спокойный, стоял на тропинке, и Арриэтта, выбравшись из сорняков, негромко окликнула его.

Не оборачиваясь, Под сказал:

– Вот смотрю на луну. Ты когда-нибудь видела такую луну? И ни одного облачка на небе! Мы даром теряем время… Какая жалость…

Арриэтта действительно никогда не видела такой луны. На улице был ещё день, и бледный диск, похожий на теннисный мяч-привидение, висел на небе, с которого медленно сходил цвет.

– Нам никогда не дождаться лучшей луны, – не унимался Под. – Это прямо как по заказу. Дойти по лужайке до берега… Сгрузить все вещи… Светло будет как днём. И дождя нет. Назавтра погода может измениться.

– У Пигрина есть тележка, – помолчав, сказала Арриэтта.

– Это хорошо, – кивнул Под, – но тележка не даёт света. А нам нужен именно свет. Где же Спиллер?

Арриэтта резко дернула отца за рукав.

– Смотри! Ведь это он, верно? Сюда идёт…

И в самом деле это был Спиллер: выходил из-за угла дома и тащил за собой свою мыльницу! Под, словно превратившись в камень, молча ждал, когда он подойдёт. Облегчение, которое испытывал отец, поняла Арриэтта, было слишком велико, чтобы выразить его словами.

– А, вот и ты! – намеренно сдержанно произнёс Под, когда Спиллер подошёл к ним. – Что там у тебя?

– Ваши инструменты, а ещё новый колчан – я сделал.

Колчаны Спиллер всегда делал из коротких кусков полого камыша, который в изобилии рос на заболоченном участке рядом с озером.

– Ты что, спускался к барке? – изумился Под.

– Я привёл её сюда.

– Сюда? Ты хочешь сказать, к этому берегу озера?

– Она там, среди камышей. Подумал, что так мы быстрее её разгрузим. Ну, она же теперь ближе…

– Так вот чем ты занимался весь день! – Под смотрел на него во все глаза. – Но откуда ты узнал, что мы решили остаться?

– Он предложил вам свой дом, – просто ответил Спиллер.

Повисло молчание, полное удивления. Он знал, что они согласятся. Спиллер, сообразила Арриэтта, со своими острыми инстинктами дикаря, понимал их лучше, чем они понимали себя сами, вот и подогнал тяжёлую барку так близко, чтобы облегчить им переезд!

– Вот те на! – выдохнул Под, и медленная улыбка осветила его лицо. – Сейчас ничего не сделаешь, но зато ночью… Ты что-нибудь ел?

– Да, я выпил яйцо малиновки, – ответил Спиллер.

– Маловато будет. Пойдём-ка внутрь и посмотрим, что там найдётся у Хомили. А эту штуку, – Под кивком указал на мыльницу, – ты можешь затащить в сорняки.

Когда они прошли через дыру под дверью в кухню, Арриэтта бросилась к матери и схватила обе её руки в свои.

– О, мама, хорошие новости! Спиллер вернулся! И папа говорит, что мы сможем переехать сегодня ночью! Вещи…

Договорить ей не дал телефон. Хомили, стоя возле печки и собираясь ответить дочери, аж вздрогнула от неожиданности.

Все четверо, ошеломлённые, застыли словно изваяния, взгляды их были прикованы к дверям библиотеки. Телефон прозвонил четыре раза, прежде чем раздались тяжёлые шаги. Никто из добываек не шевелился.

– Алло! – услышали они мужской голос, затем последовало короткое молчание, и тот же голос сказал: – Нет, завтра она не сможет.

Снова пауза: видимо, как решила Арриэтта, в трубке щебетал женский голос, – потом Уитлейс (а кто же ещё?) сказал:

– Понимаете, она поранила руку…

Опять молчание, и снова голос Уитлейса:

– Возможно, послезавтра.

После очередной короткой паузы послышалось смущённое ворчание Уитлейса (похоже, он был не из тех, кто умеет разговаривать по телефону), затем раздался щелчок: трубку положили на рычаг, и через мгновение – звук удаляющихся шагов.

– Они вернулись, – сказал Под, как только всё стихло. – По крайней мере, он…

Хомили повернула сияющее лицо к Спиллеру и, не скрывая своих чувств, воскликнула:

– О, Спиллер! Как же я счастлива тебя видеть – вот что я хочу сказать!

Она бросилась было к нему, но вдруг остановилась, явно смущённая. Неужели мать собиралась его поцеловать? – пришло в голову Арриэтте. Нет, вряд ли: ведь в прошлом она относилась к нему с неодобрением. Хотя, если речь идёт о Хомили, ничего нельзя знать наверняка…

Под, пребывая в задумчивости, наконец сказал:

– Пожалуй, для нас будет безопаснее подождать снаружи.

– Подождать чего? – не поняла Хомили.

– Ночи, – ответил Под.

– Ох, опять эта лужайка! – воскликнула Хомили. – Пройти по ней один раз, при свете дня, и то было ужасно, а уж пересечь её дважды за ночь… Не знаю, Под, выдержу ли я…

– Тебе и не придётся.

Под сказал ей о барке, и Хомили, выслушав его с удивлённо распахнутыми глазами, опять повернулась к Спиллеру. Ну что: на этот раз поцелует она его или нет? – гадала Арриэтта. Нет, что-то в бесстрастном лице Спиллера остановило мать.

– Спасибо, Спиллер, – только и сказала Хомили. – Большое спасибо.