Мэри Нортон - Добывайки на новом месте

– Хендрири очень хорошо выглядит, – заметила Хомили, сделав ещё один крошечный глоток вина.

Арриэтта вдруг подумала, почему взрослые, если давно не виделись, говорят друг другу неправду. С её точки зрения, дядюшка Хендрири выглядел вовсе не хорошо: стал ещё костлявее, а его неопрятная клочковатая бородка начала седеть. Неужели и она выглядит так «хорошо»?

А тётушка Люпи между тем продолжила:

– Даже не знаю, что и сказать… Мальчики не живут теперь с нами, и добывание ему даётся нелегко. Но ничего, мы справляемся: кое-что приносит Спиллер, и дамы бывают здесь дважды в неделю…

– Какие дамы? – удивилась Хомили, подумав, уж не те ли, что имеют отношение к Господу.

– Они приходят украшать церковь цветами и всегда приносят с собой что-нибудь перекусить. И мы этим пользуемся. Пока мисс Мэнсис не накроет на стол, корзинки стоят на полу. После того как закончат работу, они всегда устраивают здесь дружеские чаепития.

Арриэтта вскочила с кресла и воскликнула:

– Мисс Мэнсис?

Её услышал только Тиммис, а тётя Люпи, не заметив, как она разволновалась, продолжила:

– Да, но не она одна. Сюда приходят ещё леди Маллингс и миссис Крабтри. И миссис Уитлейс, конечно. Она готовит больше всех: кексы, пирожки с мясом и много чего ещё. И должна признаться тебе, Хомили, что слушать их разговоры – это такое развлечение. Я просто сижу здесь тихонько и слушаю. С тех пор как мы виделись с тобой последний раз, я так много узнала о человеках, что ты бы удивилась, а то и не всему поверила…

Арриэтта снова медленно опустилась на своё место, и Тиммис, присев на подлокотник кресла, прижался к ней. Что-то из сказанного его матерью её явно заинтересовало, и малыш гадал, что же именно.

– А что, Господь живёт в ризнице? – вдруг спросила Хомили.

– Батюшки мои, нет, конечно! – воскликнула тётушка Люпи, явно шокированная. – Господь только в церкви.

Что-то в тоне Люпи дало Хомили понять, что произносить это слово – «Господь» – следует с благоговением. Громкий голос Люпи упал до шёпота, полного уважительного восхищения, когда она мягко произнесла, словно объясняла ребёнку:

– Ризница – это не часть церкви.

– О, я понимаю… – сказала Хомили, хотя на самом деле не понимала ровным счётом ничего.

– По меркам человеков, – продолжила Люпи, – эта церковь маленькая, а священник очень высокий. Из-за этого у нас и конгрегация небольшая…

– О! – только и смогла произнести Хомили, потому что никак не могла взять в толк, какое отношение к сказанному имеет рост священника.

– Он не пользуется ладаном или чем-то подобным, – объяснила Люпи, – но ему нравятся зажжённые свечи на алтаре. И спасибо ему за это, потому что мы всегда можем взять огарки.

– Это видно, – заметила Хомили, окинув взглядом ярко освещённую комнату.

– Из-за этого многие местные жители ходят в церковь в Уэнт-ле-Крейсе.

– Из-за свечек на алтаре? – удивилась Хомили.

– Да, – сказала Люпи, – потому что тамошний викарий очень мал ростом.

– О да, понимаю… – сказала Хомили, совершенно сбитая с толку.

– Разумеется, церковь хоть и маленькая, как они её называют, но зато куда более знаменитая. И туристы со всего мира приезжают сюда, чтобы взглянуть на крестную перегородку…

– Правда? – растерянно пробормотала Хомили, которая понимала всё меньше и меньше.

– Конечно, когда мы только сюда пришли, времена были тяжёлые. Целую неделю мы прожили на одних лишь бычьих глазах…

– На бычьих глазах?! – воскликнула Хомили в ужасе от того, что ещё ей предстоит услышать.

– Это такие круглые полосатые леденцы, по форме похожие на подушечки для булавок. Мальчики из церковного хора всегда приносят с собой несколько пакетиков и лакомятся во время проповеди. Одно плохо: когда нагреваются, они прилипают друг к другу…

Мальчики из хора или леденцы? Этот вопрос Хомили задала мысленно, но произнести не решалась.

– Маленькие негодники эти мальчишки из хора: хихикают, безобразничают в ризнице, а потом заходят в церковь и поют словно ангелочки. – Люпи не умолкала ни на минуту. – Вот и Томмис много чего от них нахватался.

Тиммис встал с подлокотника кресла Арриэтты и подошёл к матери, словно что-то хотел спросить. Люпи лишь обняла его, с нежностью, но скорее механически: ей столько всего ещё нужно было рассказать Хомили!

– А ты знаешь, какие слова мы впервые услышали здесь?

Хомили лишь покачала головой: откуда ей знать?

– «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» [5] Евангелие от Матфея, 11.28. . Ведь мы действительно трудились и были обременены.

«Да, – подумала Хомили, оглядывая комнату, – это точно: обременены всеми теми вещами, которые когда-то принадлежали нам».

– Разве это не чудесно? И мы действительно обрели покой, с тех самых пор. А какие гимны они поют! Ты даже не представляешь!

И жестом дирижёра размахивая свободной рукой, Люпи пропела:

– «О всех созданиях прекрасных и разумных, о всех созданиях больших и малых…» Больших и малых, Хомили. Никто не знал, что мы здесь, и всё же мы не могли не почувствовать, что нам здесь рады, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

Проследив за направлением взгляда Хомили, Люпи добавила:

– Да, дорогая, я знаю: здесь есть кое-что из вещей, которые когда-то принадлежали вам с Подом. Нам и в голову не пришло, что они когда-нибудь вам снова понадобятся: ведь вы просто ушли в ночь… но если ты хочешь что-то забрать обратно – только скажи, с радостью вернём. И если мы можем чем-то вам помочь…

Изумлённый взгляд Хомили метнулся к лицу Люпи. Она не верила своим ушам: ей предлагают что-то взять?! И, кажется, совершенно искренне… Правда, лёгкое дрожание губ Люпи Хомили всё же заметила, да и моргала та как-то нервно. Обернувшись в надежде призвать в свидетели перемен, произошедших с Люпи, мужа, Хомили его не увидела и снова посмотрела в горящие глаза Люпи, ожидавшей ответа.

– О, дорогая, те вещи, которые были в старой наволочке, ты можешь оставить себе. У нас теперь есть всё, что нужно, и даже больше.

– Ты уверена? Это не просто слова?

Хомили услышала облегчение в её голосе и подтвердила:

– Совершенно уверена. Это долгая история. То есть, я хочу сказать, с тех пор у нас тоже много чего произошло, во что ты с трудом поверишь…

– И с нами то же самое, дорогая… – Люпи замолчала, посмотрев на сына, который что-то шептал ей на ухо, потом заметила: – Говори громче, это невежливо…

– Можно мне показать Арриэтте церковь? – спросил Тиммис.

– Почему бы и нет? Если ей интересно…

Люпи явно обрадовалась возможности избавиться от лишних ушей: ведь ей ещё нужно так много рассказать.