Дженнифер Холм - Четырнадцатая золотая рыбка

— Твой дедушка скоро выживет меня из дома, — говорит мама, пока мы стоим в очереди.

— Зато няне платить не нужно, — отмечаю я.

— А этот его пунктик с мусором сводит меня с ума.

— А ты знала, что у него есть фан-клуб?

— Серьезно?

Я киваю:

— В Финляндии.

Мама озадаченно качает головой:

— Кто бы мог подумать? Он их тоже сводит с ума?

— Мне нравится, что он живет с нами, — улыбаюсь я.

— Я заметила, — хмыкает мама. — Вы с ним прямо как Розенкранц и Гильденстерн. Кстати, в театре есть лишняя банка краски, на случай, если вы с Брианной захотите сделать новые отпечатки.

Я замялась:

— Не знаю, будем ли мы еще этим заниматься.

Мама не отвечает, а просто испытующе смотрит на меня. Потом она меняет тему:

— Забавно, что ты интересуешься наукой. Я ее терпеть не могла. Когда я была маленькая, дедушка таскал меня с собой в лабораторию.

— И что ты там делала?

— Пробирки мыла.

По-моему, отличное занятие.

Я спрашиваю:

— А какие-нибудь интересные эксперименты ты видела?

— Это была ужасная скукотища, в том-то все и дело, — отвечает мама. — Никаких тебе эмоций, переживаний, драматического накала!

Но я-то знаю, что она не права.

— Наука полна драматизма.

— Неужели? Кучка зануд в белых халатах сидит в лаборатории…

— Они не зануды! Они увлечены своим делом! Ты же всегда об этом твердишь! — Мама удивленно поднимает брови, и мне хочется, чтобы она меня поняла. — Мы проигрывали Вторую мировую войну, и Оппенгеймер вместе с другими учеными создал атомную бомбу и предотвратил поражение. Очень даже драматично, разве нет?

Мама нехотя кивает.

— Или взять Солка. Дети умирали от эпидемии полиомиелита, все были напуганы. Джонас Солк и его коллеги верили, что эпидемию можно остановить, и не покладая рук искали вакцину. И нашли!

Выражение лица мамы смягчается.

— Я вижу, ты много об этом знаешь. — Пожалуй, она права. — И все же этим историям недостает романтики.

— Уж очень они романтичные! — не сдаюсь я.

У мамы озадаченный вид.

— Неужели? Так в кого же эти твои ученые влюблены?

— В возможное!

Мы загружаем покупки в машину, и я отвожу тележку на место. Проходя мимо столика демонстрантов, я вижу нашего учителя естествознания и замедляю шаг. К столу приклеен плакат с надписью: «ТРЕБУЕМ НЕМЕДЛЕННО ЗАПРЕТИТЬ ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ!»

— Привет, Элли! — говорит мистер Бекон.

Всегда странно сталкиваться на улице с учителями, когда они одеты в свою обычную одежду. Сегодня мистер Бекон не в галстуке. На нем футболка с надписью: «ЯДЕРНОМУ ОРУЖИЮ — НЕТ», шорты и ярко-синие кроссовки.

— Ты за покупками пришла? — спрашивает он.

— Да, с мамой, — отвечаю я. — А это что такое?

— Я раза два в год помогаю этой организации в качестве волонтера. — Учитель строит «волонтерскую» физиономию: — Можно предложить вам брошюру, мисс Круз?

— А дополнительные баллы я за это получу?

— Обязательно, — с улыбкой отвечает мистер Бекон.

На обложке брошюры — знакомое мне изображение грибовидного облака. А рядом — фотография разбомбленного города. Под ней подпись: «Хиросима: начало войны».

— Но ведь атомная бомба положила конец войне, — озадаченно говорю я.

Мистер Бекон внимательно смотрит на меня:

— Разве? А может быть, она положит начало новой? Ведь мы всегда будем ждать, когда упадет следующая бомба. Джинна обратно в бутылку не загонишь.

Я слышу гудок машины. Мама подъехала к тротуару.

— Похоже, за тобой приехали, — говорит учитель.

Сев в машину, я оглядываюсь на него. Он машет мне рукой.

На следующее утро я иду завтракать и вижу, что мама с дедушкой уже на кухне.

— По-моему, я просила тебя не выставлять мусорные баки на улицу вечером! — сердится мама.

— А что в этом плохого? — отвечает дедушка. — Ты мне спасибо должна сказать.

— Я ведь не просто так тебе это говорю. Пойдем-ка!

Мы выходим на улицу. Баки стоят у дороги, крышки откинуты. Какой-то энергичный зверек разбросал наш противный, гниющий, вонючий мусор по всей улице.

— Здесь водятся еноты! — Мама прищуривается. — Может быть, твои финские поклонники помогут тебе все убрать?!

И она гневно удаляется.

Хеллоуин уже совсем скоро. В этом году я впервые не пойду выпрашивать сладости у соседей. В мэрии не хотят, чтобы дети постарше шлялись по улицам, и вместо этого молодежный центр организовал дискотеку.

Урок естествознания. Мистер Бекон уже проникся праздничным настроением: на нем галстук со скелетами.

— Ты пойдешь на вечеринку? — спрашиваю я Момо.

Она качает головой:

— Я поведу младшего брата выпрашивать сладости.

За обедом я спрашиваю у Раджа, пойдет ли он на праздник.

— Конечно! — отвечает он. — Канун Дня Всех Святых — это лучший вечер года. Можно наряжаться!

— Да ладно! — фыркает дедушка. — У тебя что ни день, то Хеллоуин.

Я решаю, что пойду, но что надеть, не знаю. Раньше мы с Брианной вместе придумывали костюмы. Необязательно быть доктором наук, чтобы понимать, что в этом году парные костюмы мы с ней не наденем.

Мама предлагает свозить меня в старшую школу и поискать что-нибудь в тамошнем театральном гардеробе.

— У меня есть отличный костюм хиппи из мюзикла «Волосы», — говорит она, пока я копаюсь в рядах висящей одежды.

Я качаю головой:

— Это не мое.

Для моих родителей костюмы — обычное дело. Это часть их работы, как форма.

Но мне кажется, костюм на Хеллоуин — это важно. Он сообщает людям что-то о тебе — кто ты такой и кем хочешь быть. Как иначе объяснить, что столько девочек наряжаются принцессами и ведьмами?

Я продолжаю искать и натыкаюсь на костюм, при виде которого сразу становится понятно — это то, что мне нужно! Не знаю, почему такая идея раньше не пришла мне в голову.

Вечером на Хеллоуин я запираюсь в своей комнате и наряжаюсь. Когда я торжественно спускаюсь вниз, мама с Беном уже сидят на крыльце с тазиками сладостей на коленях. Они тоже в костюмах.

Мама нарядилась сказочной пастушкой: на ней кринолиновая юбка, в руках — посох. Но главный эффект производит костюм Бена: он оделся овцой. На нем пушистый белый костюм с надписью на груди: «Я НЕ ПОТЕРЯЛСЯ. Я ПРОСТО НЕ ЛЮБЛЮ СПРАШИВАТЬ ДОРОГУ».

— Бе-е-е, — приветствует меня Бен.

Я смеюсь, но дедушка недоуменно качает головой.

— А ты кто, Эйнштейн? — спрашивает меня Бен.

На мне белый лабораторный халат и всклокоченный седой парик. На носу у меня очки с толстыми стеклами, в руках — пробирка с зеленой, светящейся в темноте краской.