Элинор Фарджон - Седьмая принцесса

— Надо спросить у Тимов, они наверняка знают, как беде помочь. Недаром мудрецами уродились.

Проведал раз Фермер Джон, что цыгане облюбовали его сарай для ночлега. Вы, верно, думаете, будто он сразу позвал констебля и упёк непрошеных гостей в тюрьму? Ничего подобного. Фермер Джон подумал: «Пойду-ка я, посоветуюсь со Старым Тимом».

И он отправился к Старому Тиму, а тому было от роду восемьдесят лет. Старый Тим сидел у камина и попыхивал глиняной трубкой.

— Утро доброе, Старый Тим, — приветствовал его Фермер Джон.

— Доброе, доброе, — согласился Старый Тим, вынув изо рта трубку.

— У меня в сарае опять цыгане ночевать повадились, — пожаловался Фермер Джон.

— Неужто опять? — посочувствовал Старый Тим.

— Да вот напасть какая, — разохался Фермер Джон.

— Поди ж ты! — подивился Старый Тим.

— Ты у нас мудрецом уродился, — сказал Фермер Джон. — Что б ты сделал на моём месте?

Старый Тим снова принялся сосать трубку. И произнёс:

— Будь я на твоём месте, я бы спросил Большого Тима. Он тоже мудрецом уродился, но ему от роду всего шестьдесят. Значит, он на целых двадцать лет ближе к мудрости.

Пошёл Фермер Джон искать Большого Тима, который Старому Тиму доводился сыном. Большой Тим сидел на заборе и покуривал вересковую трубку.

— Утро доброе, Большой Тим, — сказал Фермер Джон.

— Доброе, доброе, — сказал Большой Тим, вытащив трубку изо рта.

— У меня в сарае опять цыгане ночевать повадились, — пожаловался Фермер Джон. — И Старый Тим велел у тебя спросить, что б ты сделал на моём месте. Ты ж у нас мудрецом уродился.

Большой Тим снова вынул изо рта трубку и промолвил:

— На твоём месте я бы спросил Юного Тима. Он тоже мудрецом уродился, но ему всего сорок. Значит, он на двадцать лет ближе к мудрости.

Отправился Фермер Джон искать Юного Тима, а был он не кто иной, как Большого Тима родной сын. Юный Тим лежал в стогу и жевал соломинку.

— Утро доброе, Юный Тим, — сказал Фермер Джон.

— Доброе, доброе, — согласился Юный Тим, вынув соломинку изо рта.

Фермер Джон пожаловался ему на свою беду и под конец добавил:

— Меня к тебе Большой Тим прислал. Ты ж у нас мудрецом уродился.

Сунув соломинку обратно в рот, Юный Тим сказал:

— Маленький Тим тоже мудрецом уродился, но ему всего двадцать. Значит и мудрость его на двадцать лет свежее.

Отправился Фермер Джон к Маленькому Тиму, который доводился Юному Тиму родным сыном, и застал его на берегу мельничного пруда. Маленький Тим жевал яблоко.

— Доброе утро, Маленький Тим, — сказал Фермер Джон.

— Доброе, доброе, — согласился Маленький Тим, прожевав кусок яблока.

В четвёртый раз поведал Фермер Джон о своей беде и напоследок добавил:

— Юный Тим считает, что ты подскажешь, что мне делать. Ты ведь у нас мудрым уродился.

Но Маленький Тим откусил ещё яблока и сказал:

— Моему сыну от роду месяц. И он тоже мудрым уродился. Он пока у самых истоков мудрости. Пойди к нему.

Фермер Джон нащёл Крошку Тйма — сына Маленького Тима — в колыбели. Он сосал большой палец.

— Утро доброе, Крошка Тим, — сказал Фермер Джон.

Крошка Тим вытащил палец изо рта и ничего не сказал.

— Крошка Тим, у меня в сарае опять цыгане ночевать повадились, — сказал Фермер Джон. — Маленький Тим велел к тебе за советом идти. Ты, говорят, мудрым уродился. Что б ты сделал на моём месте? Как скажешь, так и сделаю.

Крошка Тим снова сунул палец в рот и промолчал.

А Фермер Джон пошёл домой и сделал то же самое.

Цыгане вскоре перекочевали в другую деревню и заночевали в сарае у Фермера Джорджа. И Фермер Джордж позвал констебля и упёк цыган в тюрьму. А в отместку у него и сарай, и стога дотла спалили да ещё и рябую несушку украли — недели не прошло.

Зато счастливая деревня жила по-прежнему счастливо. Ничегошеньки деревенские не делали, ничего не предпринимали. Конечно, и в счастливой деревне не всякий день гладко шёл. Как-то Мельничиха в сердцах оттаскала Мельника за уши; другой раз бродячий торговец дал Молли Браун фальшивую монетку, а однажды сам преподобный отец хлебнул лишку и горланил песни на всю округу. Только деревенские ни во что не вмешивались. И всё потихоньку налаживалось.

Но вот пришёл день, когда Крошка Тим, так и не женившись, умер, дожив до ста лет. И счастливая деревня стала совсем обычной. Деревенские, оставшись без советчиков, стали поступать как все.

По дороге из школы Джонни Мун нашёл пенни. Мейбл Барнард заметила, как он поднимает монетку, и воскликнула:

— Вот везучий! А что ты с ней сделаешь, Джонни?

Джонни твёрдо знал, чего хочет:

— Куплю шоколадку.

Обедать Джонни Мун не пришёл, к чаю тоже не явился. Под вечер миссис Мун была в полном отчаянии. В школу она сбегала ещё в полдень, а теперь не знала, что и делать. От дома до школы пять минут, городишко невелик, и обычно она с лёгким сердцем отпускала Джонни одного. Многие соседские ребятишки ходили той же дорогой, да и смешно провожать такого взрослого парня — ему же целых пять лет!

Соседи, а с ними и Мейбл Барнард, быстро узнали о пропаже. Расспросив Мейбл, миссис Мун обежала все кондитерские. Но Джонни никто не видел. Продавцы бы его непременно запомнили!

Где же он? Что с ним? Неужели под машину попал? Однако ни в полицейском участке, ни в больнице ничего о Джонни не знали. Может, цыгане увели? И скоро вся округа знала, что Джонни Муна украли Цыгане.

На самом деле цыгане были ни при чём. Просто Джонни Мун нашёл пенни и решил потратить его с толком.

Купить шоколадку в городе — проще простого. Зайди в «Кондитерскую» Портера, в «Пирожковую» или в магазинчик «Сладости», положи на прилавок пенни, и тут же получишь плитку шоколада. Но однажды, давным-давно, Джонни Мун побывал на вокзале на окраине, города — они встречали дядю Тома из Портсмута. Ни до, ни после Джонни там не был, но помнил всё. Народ кругом спешит, суетится; они с мамой, как водится, опаздывают, потому что у миссис Мун всегда полно неотложных дел. И в сумрачном зале возле касс их встречает новый, незнакомый ещё дядя с обветренным, загорелым лицом. Запыхавшаяся миссис Мун долго отдувается, а рядом, за загородкой, пыхтит паровоз — ещё громче, чем миссис Мун. Потом, с победоносным свистом, проносится мимо другой паровоз; над составом, точно знамя, полощется густой белый дым. Джонни запомнил всё. Но больше всего запала ему в душу такая картина: какой-то маленький мальчик подходит к высокому автомату, суёт в прорезь монетку, тянет за рычажок, и прямо ему в руки выскакивает плитка шоколада! Вот уж чудо так чудо! И шоколад тут, должно быть, совсем другой, вкусней, чем в «Кондитерской», в «Сладостях» или в «Пирожковой»! С того дня заветной мечтой Джонни стал вокзальный автомат. Когда-нибудь и он сунет монетку в прорезь, потянет рычажок и получит самый вкусный шоколад на свете. В пенни четыре фартинга. За счастье потянуть рычажок целого фартинга не жалко! А если рядом будет пыхтеть паровоз, а другой с гиком и свистом пронесётся мимо — счастья ещё на два фартинга. А сама шоколадка!.. Короче, когда Джонни Мун нашёл пенни, он без колебаний потопал на вокзал, чтоб без взрослой указки и надзора потратить монету в своё удовольствие. И коротенькие пухлые ножки в самом деле привели его на вокзал, а миссис Мун некого было накормить обедом.