Василий Лебедев-Кумач - Избранное: стихотворения, песни

Наступление зимы.

Каждый год одно и то же —

Мерзнут люди и дома.

Почему же, отчего же

Нас врасплох берет зима?

Ведь она идет по плану

Аккуратно каждый год, —

Почему же постоянно

Нас страшит ее приход?

Потому что до зимы

О зиме не помним мы!

К холодам обыкновенно,

Все готовятся кой–как:

И хозяйственник почтенный,

И путеец, и завмаг.

И когда морозец жесткий

Им глаза слепит слезой, —

Все они глядят крыловскои

Попрыгуньей–стрекозой.

А пора бы вам, друзья,

Курс держать на муравья!

1936

Были банкеты

И вечера,

Были анкеты,

Были букеты,

Было «ура»!

Были статьи и стихозы,

Был потрясающий шум:

— Писатели едут в колхозы!

Властители дум!

С букетами роз,

Под крики приятелей,

Повез

Паровоз

Братьев писателей

Разной масти…

Приехали.

— Здрасьте!

Стоит колхоз,

В колхозе — навоз

И речка бежит быстротечная.

«Сейте разумное, доброе, вечное!

Сейте!» А как? — Вот вопрос.

Тут — картошка, там — рассада,

Здесь — морковь, а там — укроп,

Где же сеять? Вот досада!

Гроб!

Люди все работой пьяны,

Люди бегают в поту, —

Не читать же им романы

На лету?

Помолчали,

Расспросили,

Поскучали,

Покосили,

Изломали две косы

И повесили носы…

Убирать пошли солому —

Чуть сарай не подожгли.

И сказал один другому:

—- Мы хотя и соль земли, —

Но земля, признаюсь с болью,

Тяготится нашей солью. —

И другой ответил: — Н-да…

Получилась ерунда!

Я мечтал: от каждой буквы

Нашей прозы и стихов

Будут здесь рождаться брюквы,

Помидоры и морковь.

А на деле, в общем целом

Здесь печален наш удел:

Видишь — каждый занят делом,

Только мы тут не у дел.

Я от скуки чуть не вою.

Мне неловко. А тебе?

Братья писатели, в вашей судьбе

Что–то лежит роковое!

1936

Завод фарфоровый «Титан»,

Учтя значение момента,

Перешагнул квартальный план

На тридцать три ноль пять процента!

Над клубом реет алый стяг,

Под ним — ударников портреты…

Но… отмечают сильный брак

И потребитель и газеты.

В отделе контроля — ударный подъем:

— Нас кроют газеты за дело!

Мы брак уничтожим! Мы брак изживем!

Бракуйте, товарищи, смело!

Повысил качество «Титан»

И не имеет конкурентов…

Но вот беда: квартальный план

Не сдан на тридцать семь процентов!

Над клубом стяги не висят.

Сняты ударников портреты,

И о прорыве голосят

Неугомонные газеты.

В отделе контроля идет разговор:

— Нельзя браковать без пощады!

Прорыв на заводе! Беда и позор!

Полегче, товарищи, надо!

И вот опять завод «Титан»

Учел значение момента

И перекрыл квартальный план

На тридцать три ноль пять процента…

Но… вновь отмечен сильный брак,

И вновь контроль зашевелился,

Опять убрали красный стяг,

И стиль работы изменился.

И снова в отделе контроля жара,

Но… я повторяться не буду,

Довольно кричать «караул!» и «ура!»,

Хорошую дайте посуду!

1936

Начнем прямо с фактов. Не стар и не сед

В Литфонд Эс–Эс–Пе обратился поэт.

Не беден, не бледен, не болен, не худ,

Прилично одет и прилично обут,

И вид не такой, будто сел он на мель, —

Ну, словом, «мужчина в соку» — <���сконаппель>.

Напористый малый, изрядно речист,

И в жестах бывалый сквозит бильярдист.

Пришел, покурил, секретаршу разнес

И срочно просил свой поставить вопрос.

И вот заседает Литфонда правленье

И срочно вникает в его заявленье

(Поэт не явился — был занят поэт, —

Он просто прислал с заявленьем пакет).

«Товарищи, я, как поэт, вам пишу,

Яве тысячи дать, как поэт, я прошу!

Ввиду неполадок и жизненных тягот

Квартирная плата не проплачена за год.

Чтоб вы убедились в несчастье моем,

Двенадцать квитанций пришито при сем.

Двенадцать квитанций, двенадцать кинжалов

Пронзают мой стих прозаическим жалом,

И солнце ушло… и свинцов горизонт…

Пускай за квартиру заплатит Литфонд!

И пусть заодно же — прошу, как поэт, —

Заплачено буди за воду и свет!

Счета за одежду и стирку белья

Литфонду доставлю приз случае я, —

Сейчас, к сожаленью, их нет под рукой…

Прошу оградить мой талант и покои!»

Правленье Литфонда стачала молчало,

Потом замычало, потом зарычало, —

В большое волненье пришло, так сказать,

И крикнули все, как один: — Отказать! —

Я думаю, что резолюцией этой

Довольны прозаики все и поэты,

И скажет свое недовольное «Нет!»

Один лишь означенный выше поэт.

Я вам изложил эти голые факты

(Не знаю, тактично ли: или без такта)

Затем, чтоб, отправясь, от них, во весь рост

Поставить большой и серьезный вопрос

О людях, которым, быть может, некстати

Высокое званье — советский писатель,

О людях, которых — сказать не боюсь, —

Быть может, и зря пригревает союз.

О людях нахальных и: малокультурных,

О гражданах окололитературных,

Умеющих только попить и поесть,

Марающих нашу советскую честь.

Представьте рабочего иль инженера,

Который, баклуши пробив целый год,

Придет в профсоюз и с развязной манерой

Предъявит к оплате свой тысячный счет.

Ведь это для фарса и то не годится!

Нелепая выдумка! Глупая чушь!

Так почему же живут проходимцы

Меж нами, между инженерами душ?

Любит народ наш и партия ценит

Скромных бойцов и героев пера,

Тех, кто народу душой не изменит,

Кто на винтовку перо свое сменит,

Если придет боевая пора.

Мастер большой, ученик, подмастерье

Все свое место и дело найдут.

Где так почетны писателей перья,

Где так оценен писательский труд?

Но прихлебателей и лежебоков,

Склочников, литературных мокриц,

Трутней и ябед нам надо жестоко

Сбросить с сияющих наших страниц!

Чтобы бескрылые группки и группы

Крыльям большим не мешали расти,

Чтобы живые бездарные трупы

Нам не вредили на нашем пути!

1937

Вы скажете — тема моя не нова,

Я сам это с горечью вижу,

Но в этом совсем не я виноват,

А те, о которых ниже.

Критикой мы отнюдь не бедны, —

В любом журнале отыщешь

Разного сорта и разной длины

Статейки, статьи и статьищи.

Пишут о прозе и о стихах,

Абзацы привычно сплетая,

Пишут о пьесах, о книгах… Но как?

Вот тут–то и запятая!

Новая пьеса в театре идет.

Смотришь рецензий пачку —

И видишь верблюда, который жует

Знакомую нудную жвачку:

«Автор пьесы «Сон на даче»

Ставит ряд больших задач.

В тексте пьесы и в подаче

Есть находки и удачи,

Есть и много неудач.